Отклонения от норм ударения в стихах

II.8.4. Примеры других отступлений от современных норм ударений в отдельных словах

Теперь рассмотрим отклонения в ударениях, не связанные с устаревшими нормами, то есть являвшиеся и являющиеся неправильными.

У Дениса Давыдова в стихотворении «Бурцову (Призывание на пунш)» (1804) читаем:

А наместо ваз прекрасных,
Беломраморных, больших,
На столе стоят ужасных
Пять стаканов пуншевЫх!

Здесь, в прилагательном пуншевый правильное ударение ставится на первый слог (130,131) и так же оно должно быть и в форме мн.ч. — пУншевых.

Ещё одно отступление от орфоэпической нормы в том же стихотворении поэт допустил в выражении «два уса», смещая ударение на последний слог в существительном уса, в то время как его нужно было бы поставить на первый (7):
[602]
Вместо зеркала сияет
Ясной сабли полоса:
Он по ней лишь поправляет
Два любезные усА.

Такое же Отклонение от литературной нормы ударения в слове «ус» в родительном падеже единственного числа и у Цветаевой в поэме «Чародей» (1914):

УсА, взлетевшего высОко,
Надменное полукольцо.
— И все заглядываем сбоку
Ему в лицо.

В стихотворении Дениса Давыдова «О, кто, скажи ты мне, кто ты»(1834) находим ещё отступление от орфоэпической нормы в глаголе изгнала:

Ты смяла на главе венок мой боевой,
Ты из души моей изгнАла жажду славы,
И грёзы гордые, и думы величавы.

Русский поэт еврейского происхождения Самуил Киссин (1885-1916) (фамилия при рождении писалась с одним «с» ) — Кисин, подписывался в основном под своим уменьшительным именем Муни, используя его как псевдоним) (568) в стихотворении «Вчера» соответствующее отступление от нормы сделал в глаголе нагнала:

Всё, что попадалося нам на пути,
Остроты и смех возбуждало;
Старик, что с дороги замедлил сойти,
Когда его тройка нагнАла.

Также Маршак в переводе 34-го сонета Шекспира (перевод выполнен в конце 40-х гг. XX века, и в 1949 г. Маршаку за переводы сонетов Шекспира была присуждена Сталинская премия) (396) произносил догнАла вместо правильного догналА:

[603]
Блистательный мне был обещан день,
И без плаща я свой покинул дом.
Но облаков меня догнАла тень,
Настигла буря с градом и дождем.

И ещё Бетаки, в переводе, признанном лучшим в конкурсе (1971), стихотворения «Ворон» американского писателя и поэта Эдгара По, допустил аналогичное отступление от орфоэпической нормы в глаголе загнала:

Буря ли тебя загнАла, дьявол ли решил швырнуть
В скорбный мир моей пустыни, в дом, где ужас правит ныне…

Нормы: изгналА, нагналА, догналА и загналА (6,7).

Вообще, в глаголах женского рода прошедшего времени ударение, как правило, падает на последний слог (569). Исключение из этого правила составляет глагол родила, который мы ещё рассмотрим с примерами позднее, когда пойдёт речь о вариативности ударений.

У Катенина в стихотворении «Наташа» (1814) читаем:

На колени пала с стоном
Пред иконою святой;
С зЕмным молится поклоном:
«Со святыми упокой».
…………………………………….
Нашу прИзрел Бог разлуку,
Веру райской ждёт покой;
Жениху дай, радость, руку,
Помолись, и в путь за мной».

[604]
Здесь устаревшее окончание в прилагательном райской вместо райский, как и в других прилагательных в этом же произведении (сердечной вместо сердечный, унылой вместо унылый) мы оставим без внимания, так как множество примеров таких окончаний прилагательных, характерных для поэзии прошлых веков, рассматривались подробно в соответствующем разделе, а сейчас нас интересуют отклонения в ударениях.

Для дальнейшего рассмотрения этой темы вернёмся к Пушкину:

Уста невольно каждый час
С начАтой речью открывались…
«Кавказский пленник» (1820-1821)

Здесь ударение в прилагательном начатой должно падать на первый слог: нАчатой (7).
В то же время, обратим внимание, что в глаголе начАть ударение падает не на первый слог, как встречается в южных диалектах, а на второй, хотя в производных от этого глагола формах нужно отметить варьирование правильных ударений: нАчал, началА, нАчало, нАчали. начАвший, нАчатый, нАчат, начатА, нАчато, нАчаты, начАв.

В стихотворении Пушкин вместо дОводы написал довОды:

Недавно я в часы свободы
Устав наездника читал
И даже ясно понимал
Его искусные довОды
«Недавно я в часы свободы…» (1822)

Здесь нужно было писать дОводы.
Есть, конечно, и слово довОды, от глагола доводить, например что-то до ума, но в данном случае поэт имел в виду именно дОводы, то есть обоснования, ведь это стихотворение Пушкина было написано по поводу вышедшей в свет книги поэта Дениса Давыдова «Опыт теории партизанского действия».
[605]
Судьба моя сходнА с твоей судьбою;
Сейчас, мой друг, увидишь почему.
«Из письма к Великопольскому» (1826)

Правильное ударение схОдна.Ударение, применённое Пушкиным, хотя и встречается и в обыденной речи, и у других поэтов, является отступлением от нормы (6,7).

Водились Пушкины с царями;
Из них был славен не один,
Когда тягался с полякАми
Нижегородский мещанин.
«Моя родословная» (1830)

Иные даже утверждали,
Что свадьба слажена совсем,
Но остановлена затем,
Что модных кОлец не достали.
«Евгений Онегин». Глава третья, VI строфа.

И пеньем были занятЫ:
Затея сельской остроты!
Там же, XXXIX строфа.

Сюда, назло правописанью,
Стихи без меры, по преданью
В знак дружбы верной внесены,
Уменьшены, продолженЫ.
Там же. Глава четвёртая, XXVIII строфа.
[606]
Норма: продОлжены (130,131).

Вы, украшЕнные проворно
Толстого кистью чудотворной
Иль Баратынского пером,
Пускай сожжет вас божий гром!
Там же, XXX строфа.

Норма: укрАшенные (130,131).

Две жердочки, склеЕны льдиной,
Дрожащий, гибельный мосток,
Положены через поток:
И пред шумящею пучиной.
Там же. Глава пятая, строфа XI.

Норма: склЕены (6).

Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зЕркальном паркете зал,
У моря на граните скал.
Там же. Глава седьмая. XXXII строфа

С кем я тревоги боевые
В шатре за чашей забывал
И кудри, плющем увитЫе,
Сирийским мирром умащал.
«Кто из богов мне возвратил… Вольный перевод оды Горация «К Помпею Вару»» (1835)

Норма: увИтые.
[607]
Языков в стихотворении «Водопад» (1828 или 1830) вместо «убрАл», написал это слово с ударением на первый слог:

Мирно гибели послушный,
Убрал он свое весло;
Он потупил равнодушно
Безнадежное чело.

Ершов в сказке «Конёк-Горбунок» (1834), отступал от книжных литературных норм, используя народный говор, например:

Царь велел себя раздеть,
Два разА перекрестился
Бух в котёл — и там сварился.

Правильно не «два разА» , а «два рАза».

У Цветаевой встречаем аналогичное отклонение в ударении в стихотворении «И взглянул, как в первые раза. » (1916):

И взглянул, как в первые разА
Не глядят.
Чёрные глаза глотнули взгляд.

Литературная норма: в разЫ (7).

У Лермонтова читаем:

Россию продает Фадей
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй он продаст жену, детей
И мир земной и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную ценУ,
Да жаль, заложена в казну.
«Эпиграмма на Ф. Булгарина, I» (1837)

Но скоро гаснет луч зари.
Высоко месяц. Две иль три
Младые тучки окружат
Его сейчас. вот весь наряд,
Которым белое чело
Ему убрать позволенО.
«Люблю я цепи синих гор. » (1832)

У Некрасова читаем:

Я в немецком саду работАл по весне,
Вот однажды сгребаю сучки да пою,
Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне,
Смотрит в оба да слушает песню мою.
……………………………………………
По торговым селАм, по большим городам
Я недаром живал, огородник лихой.
«Огородник» (1846)

Здесь работАл вместо рабОтал, селАм вместо сёлам.

Роскошны вы, хлеба заповеднЫе
Родимых нив —
Цветут, растут колосья наливные,
А я чуть жив!
«На родине» (1855)

Припрёт нужда, продашь его
За сущую безделицу,
А там — неурожай!
Тогда плати втридОрога.
Скотинку продавай.
[609]

«Кому на Руси жить хорошо» (писалась с перерывами в 60-70-е годы ХIХ в.)

Здесь в слове втридорога ударение смещено с первого на второй слог (7).

Танцует , ест, дерётся голь,
Довольная собой
И косу, чёрную как смоль,
РимлЯнке молодой
Старуха чешет.
«Княгиня Трубецкая» (1871)

А то как черти нападут
И потащАт с собою в пруд…
«На Волге» (1860)

Хомяков в стихотворении «Звезды» (1856) записал краткое прилагательное невидимы с неправильным ударением:

Ночи вечные лампады,
НевидИмы в блеске дня,
Стройно ходят там громады
Негасимого огня.

Тютчев в стихотворении «Брат, столько лет сопутствовавший мне. » (1870) смещает ударение с первой буквы на последнюю в слове очереди:
[610]
Дни сочтены, утрат не перечесть,
Живая жизнь давно уж позади,
Передового нет, и я, как есть,
На роковой стою очередИ.

В сонете Кобылинского (Элиса) из цикла «Гобелены» (1905-1913) вместо правильного стЕбли читаем стеблИ :

Здесь царство лени, бронзы и фарфора,
Аквариум, где чутко спят стеблИ,
И лишь порой легко чуть дрогнет штора,
Зловещий шум заслышавши вдали.

Напомним, что на различные правильные вариации со словом стебель мы уже обращали внимание.

У Анненского читаем:

Даже в мае, когда разлитЫ
Белой ночи над волнами тени,
Там не чары весенней мечты,
Там отрава бесплодных хотений.
«Петербург» (1905-1907)

Норма: «разлИты» (7)

«Ты помнишь тиховейные
Те вешние утрА,
И как ее кисейная
Тонка была чадра. »
«Квадратные окошки » из цикла «Трилистник призрачный». (Опубл. в из сборнике «Кипарисовый ларец» в 1910 г.).

Как тускло пурпурное пламя,
Как мёртвы жёлтые утрА
Как сеть ветвей в оконной раме
Всё та ж сегодня, что вчера….
Из сонета «Ноябрь». (Опубл. в сборнике«Тихие песни» в 1904 г. под псевдонимом Ник. T-о).

Произношение во мн. ч. УтрА с ударением на последний слог является отступлением от современной литературной нормы — Утра (6,7).

Я с нею встретился в картинном запустеньи
Сгоревшего дворца — где нежное цветенье
Бежит по мрамору разбитых ступенЕй,
Где в полдень старый сад печальней
и темней.
«Ореанда» (опубликовано в 1910 г.)

Вместо нормы ступЕней поэт написал ступенЕй.

Слово ступени, как множественное число от существительного ступень, имеет два различных значения: 1) ступени у лестницы и 2) ступени как этапы развития. В первом значении в родительном падеже мн.ч., в форме слова ступеней ударение, в соответствии с нормой, падает на второй слог, первую букву «е»: ступЕней; во втором значении в соответствующей форме слова ударение нужно ставить на последний слог, вторую, букву «е»: ступенЕй (340).

В стихотворении Аненского имелось в виду первое значение, но ударение при этом поставлено так, как требует второе значение.

У Брюсова читаем:

Как пристани во мгле, вы высились, дома,
И люди знали вновь, отдавшись вашей власти,
Все беспристрастие и купли и наймА,
Паденья равенство и откровенность страсти!
Из поэмы «Замкнутые» (1901), часть IV.
[612]

Но при заревах, у плахи,
На руинах всех святынь,
Славь тяжелых лОмов взмахи,
Лиры гордой не покинь.
«Лик Медузы» (1905)

За полем усатым, не сжатым
КосАми стучат косари.
«По меже» (1910)

Я исчерпАл до дна тебя, земная слава!
И вот стою один, величьем упоен,
Я вождь земных царей и царь — Ассаргадон.
«Ассаргадон» (1897)

Норма: исчЕрпал (7).

— Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй,
Тех он, кто нёс кирпичи!
— Эй, берегись! под лесами не бАлуй
Знаем всё сами, молчи!
«Каменщик» (1901)

Литературная норма: балУй (7).

Также и у Вознесенского в стихотворении «Сидишь беременная, бледная. » (1958) находим подобное же отступление в слове балуют:

За что нас только бабы бАлуют
И губы, падая, дают,
И выбегают за шлагбаумы,
И от вагонов отстают?

Ударение в выделенном слове балуют, в соответствие с литературной нормой, должно падать на букву «у», а не на букву «а» (6,7).

В «Песне о Буревеснике» (1901) Горького вместо пингвИн, читаем пИнгвин:
Глупый пИнгвин робко прячет тело жирное в утесах…

В колыбельной песне «Без конца и без начала» из цикла «Песни с декорацией» Анненского, написанного вероятно в 1906 г., но не вошедшего в авторские сборники поэта, читаем в соответствии с ритмом не бЕлой,а белОй:

А ты, котик, не блуди,
Приходи к белОй груди.

В стихотворении «Весенняя грусть» (1907) Андрей Белый пишет:

Одна сижу меж вешних верб.
Грустна, бледна: сижу в кручине.
Над головой СНЕГОВЫЙ серп
Повис, грустя, в пустыне синей.

Норма: снеговОй (6,25).

У Волошина читаем:

Явь наших снов земля не истребит:
В парче лучей истают тихо зори,
Журчанье утр сольется в днЕвном хоре,
Ущербный серп истлеет и сгорит.
[614]

«Corona Astralis» (1909)

И ещё там же он отклоняется от нормы ударения в глаголе принять, в форме прошедшего времени принял:

Тот, чья душа землей убелена,
Кто бремя дум, как плащ, принЯл за плечи,
Кто возжигал мистические свечи,
Кого влекла Изиды пелена.

Норма: прИнял (6,7).

Согласно правилу, ударение во всех формах прошедшего времени глагола падает на тот же по счёту слог, что и в инфинитиве, но здесь мы имеем дело с особым случаем: в глаголах, оканчивающихся на -нять, кроме формы женского рода (принялА), ударение сдвигается на приставку (7).

Вся Москва собрАлась, что к обедне,
Как младенца — шёл мне третий год —
Да казнили казнию последней
Около Серпуховских ворот.
«Дметриус-император. Из цикла «Пути России» (1591-1813)», написано в 1917 году

Голос пламени в тебе напевней,
Чем глухие всхлипы древних вод…
И не ты ль знойнЕе и полдневней?
«Напутствие Бальмонту» (1912).

[615]
На такой пример отступления от литературной нормы сослалась Резниченко и указала норму: знОйнее (7).
Вместе стем, мы обнаружили и другой, с правильным ударением, вариант стиха Волошина:

И не ты ль всех знойней и полдневней? (570)

У Сологуба в стихотворении «Коля, Коля, ты за что ж» (1911) находим ударение в слове кишки на первом слоге, ещё встречающееся в обыденной речи, хотя норма требует его постановки на последний слог:

Ядом кИшки обожгу,
Буду громко выть от боли.
жить уж больше не могу
Я без маленького Коли.

Создатель школы акмеизма Николай Гумилёв свободно относился к перестановкам ударений, не связывая их с принятыми нормами. В статье «Наследие символизма и акеизм» (1913) он писал:

«Подобно тому, как французы искали новый, более свободный стих, акмеисты стремятся разбивать оковы метра пропуском слогов, более, чем когда либо, вольной перестановкой ударений. » (571).

Один пример отклонения от нормы ударения в стихотворении Гумилёва «Персидская миниатюра» (1919) мы уже приводили в разделе о буквах е и «ё»:

И ни во сне, ни наяву
Невиданные туберозы,
и сладким вечером в траву
Уже наклОненные лозы.

[616]
Гумилёв здесь не только заменил букву «ё» на «е» в прилагательном наклонённые, но и поставил в нём отклоняющееся от нормы ударение на «о» (7).
Приведём из его стихотворений ещё примеры подобных, не оправданных устаревшими нормами, т.е. вольных перестановок ударений:

Эти воды Богом проклятЫ!
Этим страшным рифам нет названья!
Но навстречу жадного мечтанья
Уж плывут, плывут, как обещанья,
В море ветви, травы и цветы,
В небе птицы странной красоты.
«Открытие Америки» (1910)

Норма: прОкляты (7).

Мёртвой хваткой вцепляется Пёс,
Он отважен, силён и хитёр,
Он звериную злобу донёс
К медведЯм с незапамятных пор.
«В небесах» (1910)

Норма: медвЕдям, к медвЕдям и т.д. (7)

Подобное отступление от нормы в ударении в выражении «у медведей» находим и у Маяковского в стихотворении «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви»:

Сонм видений
и идей
полон
до крышки.
Тут бы
и у медведЕй
выросли бы крылышки.
[617]
Кроме того, у Маяковского находим ещё следующие отступления от норм ударений:

Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей зАгиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
«Облако в штанах (1914-1915)

Норма: загИб (130,131).

С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и рАспят…
«Стихи о советском паспорте» (1929)

Норма – распЯт (6).

Как будто
на язык
за кусом кус
кладут
воздушнейшие тортА…
«Я счастлив» (1929)

Норма: тОрты (6,7), тортА неправильно (6).

Если быка трудом умОрят
он уйдёт,
разляжется в холодных водах.
«Лиличка!» (1916)

Норма: уморЯт (7).
[618]

У Северянина находим следующие неоправданные отступления от норм ударений:

Луны луч палевый
Пробрался. Перепел
В листве эмалевой
Росу всю пЕрепил.
«Серенада. Хоровод рифм» (1907)

Ветер розу пробует
Приподнять по просьбе
Губ, волос и обуви,
ПодолОв и прозвищ.
«Звёзды летом» (1917)

За двести вёрст от Петрограда,
От станции в семи верстах,
Тебе душа поэта рада,
Селенье в Еловых лесах!
.
Давно я местность эту знаю,
Её я вижу часто в снах.
О, сердце! к солнцу! к морю! к маю!
К Эст-Тойле в Еловых лесах!
«Эст-Тойла» (1918)

Литературной нормой ударения в слове еловых является его постановка на второй слог, а не на первый: елОвых (6).

[619]
Венок цветов, — стихов наивный том, —
Дарю тому безвестному, кто любит
Меня всего, кто злобой не огрУбит
Их нежности и примет их в свой дом.
«Увертюра к т. VIII. Весна моя! Ты с каждою весной. » (1918)

Норма: огрубИт (7).

Да и страна ль меня избрАла
Великой волею своей
От Ямбурга и до Урала?
Нет, только кучка москвичей.
«Самопровозглашение» (1919)

Литературная норма: избралА (7).

Правительство, когда не чтит поэта
Великого, не чтит себя само
И на себя накладывает veto
К признанию и срАмное клеймо.
«Поэза правительству» (1920)

Теперь, когда весь мир устал
От шестилетней гнусной бойни,
От глупых дЕяний и слов,
Пора искусству стать достойней
И побросать «хвосты ослов!»
«Второе письмо» из цикла «Письма из Парижа» (1920)

Моя знакомая встречала
ТонУщего в своей строфе,
(А может статься — и в софе,
Как в алькермессе. ) солнцепевца.
Там же.
[620]
Норма: тОнущего (6).

Здесь солнцепевец — неологизм Северянина.

Алькермесс — слово французского происхождения, означающее тёмнокрасный ликер, настоенный на корице и гвоздике (444).

Использованный варваризм «алькермесс» написан поэтом с двумя «с», хотя словари иностранных слов, вошедших в состав русского языка давали его написание с одним «с» (199).
Ново поколенье,
А слова ветхИ.
Отчего ж волненье
Вызвали стихи?
«Ночь на Алтае» (1929)

У Есенина ещё раз напомним следующие отступления от норм ударений:

В холмах зеленых табуны коней
Сдувают нОздрями златой налет со дней.
«Табун» (1915)

Норма: ноздрЯми (7).

Мать с ухватами не сладится,
Нагибается низкО;
Старый кот к махотке крАдется
На парное молоко.
«В деревне» (1914)

Норма: нИзко (7).
[621]
У Пастернака читаем:

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовЕст, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
«Февраль. Достать чернил и плакать. » (1912)

В церковном слове благовест, означающем звон колокола, оповещающей о церковной службе, ударение нужно ставить на первый, а не на последний слог: блАговест (7).

Мелко исписанный инеем двор!
Ты — точно прИговор к ссылке
«Двор» (1916)

Правильное ударение: приговОр (6,7).

Чем утешить эту ветошь?
О, ни разу не шутивший,
Чем запущенного лета
Грусть заглохшую утИшить?
«Mein liebchen, was willst du noch mehr?»* (1917)

*) Любимая, что тебе еще угодно? (Нем.)

Норма: утишИть (25,185).
В словаре Ушакова глагол утишить характеризовался как устаревший,книжный (25), а в Новом словаре русского языка Ефремовой как разговорно-сниженный (185).

Прянул, и пЫхнули ноздри.
Не уходился еще?
Тише, скакун,— заподозрят.
Бегство? Но бегство не в счет!
«Вариации» (1918)

Также и Ахмадулина в стихотворении «Приключение в антикварном магазине» (1964):
А уезжая, вольно пЫхнул глазом
и засмеялся красным пеклом рта.

Здесь у поэтов отмечается отклонение от нормы ударения, которая требует его постановки на букву «-у»: пыхнУл, пыхнУли (7).

Ещё отклонение от нормы в прилагательном мачтовый (6,7) мы отмечали в стихотворении Пастернака «Любить,- идти, — не смолкнул гром. » (1917):
[622]
Топить мачтОвый лес в эфире.

Такое же неправильное ударение в этом прилагательном ставил, возможно, ещё и Маяковский в поэме «Пятый интернационал» (1922):

Я дней не считал.
И считать на что вам!
Отмечу лишь:
сквозь еловую хвою,
года отшумевши с лесом мачтОвым,
леса перерос и восстал головою.
Часть первая. Приказ No 3.

Здесь мачтовым рифмуется с выражением «на что вам!», в котором ударение скорее всего падает на «что». Впрочем, если Маяковский читал «на что вам!» с ударением в предлоге «на-», то в этом случае он ставил правильное ударение в слове мачтовым также на «-а». Нужно слышать авторское чтение Маяковского, чтобы проверить ту или иную версию ударения.

Их жизнь жестока, как выстрел.
Счет денег их мысли убЫстрил.
«Сегодня Машук, как борзая…» (1921-1922)

Норма: убыстрИл (7).

Набоков в стихотворении «За полночь потушив огонь мой запоздалый. » (1923) написал туфлЯ, вместо литературной нормы тУфля (7):

…халат мой с вешалки сползает осторожно
и, протянув ко мне пустые рукава,
перегибается, и чья-то голова
глядит, лукавая, из мусорной корзины,
под письменным столом, а по стене картины
кружатся, вылетев из неподвижных рам,
[623]

как попугайчики, и шкаф дубовый сам
завистливо кряхтит, с волненьем наблюдая,
как по полу бежит одна туфлЯ ночная
вдогонку за другой.

Как тут не привести ставшую широко известной юмористическую цитату из фильма Леонида Гайдая «Кавказская пленница или Новые приключения Шурика» (1967):

«- Чей туфлЯ?
— Ой, моё! Спасибо»!

Напомним ещё приведённый ранее пример отклонения от литературной нормы в произношении этого же слова в творительном падеже в стихотворении Гумилёва «Любовь» (1912), в котором поэт вместо тУфлей написал:

Туфлёй лакированной топнул.

Подобные произношения, встречающиеся в просторечии, можно считать также варваризмами, так как слово туфля иноязычного происхождения: оно «пришло в наш язык или из голландского, ср. toffel, или из немецкого, ср. Tuffel», в которых сохраняет также ударение на первом слоге (7).

У Цветаевой отметим следующие отклонения от норм ударений:

Не хочу ни любви, ни почестей:
— Опьянительны. — Не падкА!
Даже яблочка мне не хочется
— Соблазнительного — с лотка…
«Не хочу ни любви, и почестей. » (1920)

Норма: не пАдка.
[624]

Как пойдет с коромыслом —
Церкви в звон, парни в спор.
Дочь Маруся румянИста —
Самой Троице РАЗЗОР!
.
Ты – сок,
Ты – лист,
Я – нож румянИст!
«Молодец» (1922)

Если бы поэтесса написала согласно норме слове румяниста, т.е. с ударением на второй слог, её стихотворная строчка выбилась бы из ритма, и слово румяниста уже не звучало бы в рифму с коромыслом.
Попутно отметим, что разговорное просторечие, устаревшее слово разор от глагола разорить пишется и с одним «з» (25,185,199). Оно означает то же, что потеря, ущерб, разорение, но со смысловым оттенком его крайней степени, например, в выражении «в разор разорить», то есть довести до полного разорения, до крайнего обнищания (237).

Твардовский в поэме «За далью — даль» (1950-1960) писал правильно:

РАЗОР и плен в родном краю
И смерть несут враги народу.

У Набокова читаем:

Повсюду выросла и сгнИла
трава. Средь улицы пустой
зияет яма, как могила;
в могиле этой — Петербург.
«Петербург» (1921)

Норма ударения: сгнилА (7).

Где мир и названные розы,
музей и птичьи чучелА?
И смотришь, смотришь ты сквозь слезы
на безымянные крыла.
«В раю» (1927)

В соответствии с нормой, в слове чучело, во всех его формах, в том числе во множественном числе, ударение падает на букву «-у» в первом слоге, то есть в данном случае правильно произносить: чУчела (6).

На полотнИщах, озарённых
игрой малиновых лучей,
условный выгиб окрылённых
Наполеоновских коней.
«Стансы о коне» (1929)

Норма: полОтнищах (7).

В серьёзных стихах Мандельштама не замечаются литературные отклонения от норм ударений, что нельзя сказать о шуточных, игривых и сатирических:

Тёлки с нежными боками
И бычки-баловники.
А за ними кораблями –
Буйволицы с буйволАми
И священники-быки.
«Как народная громада…» (1931)

Норма: бУйволицы, бУйволами (6,7).

Держу пари, что я ещё не умер,
И, как жокей, ручаюсь головой,
Что я ещё могу набедокурить
На рЫсистой дорожке беговой.
«Довольно кукситься, бумаги в стол засунем. » (1931)

Норма: рысИстой (7).

Как нечаянно запнулась,
ИзолгАлась, улыбнулась —
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
«Жизнь упала, как зарница. » (1925)

Норма: изоглалАсь. Хотя в среднем роде допускаются оба варианта: изолгалОсь и изолгАлось. Также и во множественном числе: изолгалИсь и изолгАлись. Тем не менее, в единственном числе в женском роде норма однозначна: только изолгалАсь.

В игольчатых чУмных бокалах
Мы пьем наважденье причин,
Касаемся крючьями малых,
Как легкая смерть, величин.
«Bосьмистишия» (1933, 1935). 10 восьмистишие.

У Клюева читаем:

Природы радостный причастник,
На облака молюся я,
На мне инОческий подрясник
И монастырская скуфья.
«Набух, оттаял лёд на речке. » (1912)

В устаревшем церковнославянизме иноческий, означающем монашеский, норма ударения требует его постановки на первый слог: Иноческий (7).
[627]
Скуфья — от греч. skuphia и из древнегреческого skyphos чашка — круглая шапочка у православного духовенства (25, 74, 119,199,200).

Сенеют дымно перелески,
насторожённы и немЫ,
За узорочьем занавески
Не видно тающей зимы.
«Любви начало было летом. » (1908)

Здесь иной мир — покоя, отрады.
Нет суЕтных волнений души;
Жизнь тиха здесь, как пламя лампады,
Не колеблемой ветром в тиши.
«Широко необъятное поле. » (1904)

Норма: сУетный (7).

Над свежей могилой любви
Душа словно дверь на засове, —
Чужой не стучи щеколдОй.
«Над свежей могилой любви. » (1933)

Норма: щекОлда (6) и, соответственно, нужно произносить щекОлдой.

То огнепальное чело,
Очей грозОвый пыл
Того, кто адское
Слезою угасил.
«Февраль» (1917)

Норма: грозовОй (6).
[628]

Мужицкая ныне земля,
И церковь — не нАймит казенный,
Народный испод шевеля,
Несется глагол краснозвонный.
«Есть в Ленине керженский дух. » (1918)

Слово наймит, является устаревшим книжным словом, означающим наёмник (25,119,168,199). Норма произношения: наймИт (7).

Ахматова в стихотворении «Царскосельская ода» (1961) отступает от литературной нормы в наречии допоздна, которое нужно произносить с ударением на последний слог, а не на первый, как у поэтессы:

Драли песнями глотку
И клялись попадьёй,
Пили дОпоздна водку,
Заедали кутьёй.

В песне Галича «Леночка» (1974) вместо раздалАсь, т.е. с ударением, требуемым нормой, произносится раздАлась:

Ещё в песне Леночка:
Все потчуют союзника,
А он сопит, как зверь,
Но тут раздАлась музыка
И отворилась дверь.

Твардовский в поэме «Василий Тёркин» (1942-1945) допустил отступление от литературной нормы в слове правы:

Из Рязани, из Казани,
Из Сибири, из Москвы –
Спят бойцы. Своё сказали
И уже навек правЫ.
Глава «Переправа»
[629]

Норма: прАвы, когда мы говорим, обращаясь на вы в вежливой форме к человеку, который, по нашему мнению, не совершает ошибки или выражает истину, или к людям, в таких же случаях.
Здесь важно напомнить, что в случае обращения к женщине в выражениии «ты права» правильное современное ударение должно падать на конец слова, а ставить его на первый слог означало бы следование старой норме, как в стихотворении Баратынского «Признание» (1823, 1832):

Ты прАва, в нем уж нет прекрасного огня
Моей любви первоначальной.

У Дудина в стихотворении «Хозяйка» (1945) находим отступление от нормы ударения в слове озимых:

Всё идёт у тебя по-хозяйски,
Расчётливо, к месту.
Не заметит никто
Ни сомнений, ни страхов немых.

Ребятишек одела,
Нашла инвалиду невесту,
Раньше всех по округе
Закончила сев озимЫх.

В том же стихотворении поэт допускает и отступление от орфоэпической нормы в слове дрался, ставя ударение вместо первого слога на последний:

Все дороги по дому
Промоет крутая вода.
Старший сын — капитан,
[630]

Что геройски дралсЯ
под Берлином, —
На побывку собрался
И скоро приедет сюда.

В поэзии Вознесенского обратим внимание на следующие отступления от норм:

А мы уже дипломники,
нам защищать пора.
Трещат в шкафу под пломбами
мои выговорА!
«Пожар в Архитектурном институте» (1957)

Следует сказать, что, хотя такое произношение слова выговор во множественном числе встречается и в обыденной речи, всё же оно является отступлением от литературной нормы: вЫговоры.

И башенки буравами
Взвивались по бокам,
и купола булАвами
грозили облакам!
«Мастера» (1959). Глава IV

Травят зайца! Несутся суки.
Травля! Травля! Сквозь лай и гам.
И оранжевые кожУхи
апельсинами по снегам.
«Охота на зайца» (1963).

Норма: кожухИ.
[631]

Отклонитесь в цветении тёрна
от протОренной колеи
в звон валторны — слабей на полтона,
чтобы слышать другие могли.
«Терновник» (1975)

Норма: проторённой (7).

В стихотворении «Памятник» (1983) поэт, вместо рекомендуемого литературной нормой ударения на последнем слоге повторЯт, использует повтОрят, и это может показаться даже лучше и точнее, ведь, в родственном слове вторят ударение падает именно на букву «о»:

Врагов его казню.
Они с детьми своими
по тыще раз на дню
его повтОрят имя.

Кроме того, в этих строках отметим и отступление от литературной нормы в выражении «по тыще» вместо правильного «по тысяче».

В стихотворении «Памяти Владимира Высоцкого» (1988) вместо правильного уместИшься поэт написал умЕстишься:

Ты жил, играл и пел с усмешкою,
любовь российская и рана
Ты в чёрной рамке не умЕстишься.
Тесны тебе людские рамки.

В стихотворении «Катёрка» (2005) вместо срЕдства Вознесенский ставит неправильное ударение на последний слог –средствА (6,7):
[632]

Вложь в теорию средствА.
Все картёжные шестёрки
группируются в сердца.

У Ахмадулиной читаем:

О милое зрелище этих затей!
Средь кИстей, торчащих из банок и вёдер,
играет свирель и двух малых детей
печальный топочет вокруг хороводик.
«Гостить у художника» (1965)

Как ты любил?- ты пригубИл
погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? — ты погубил,
но погубил так неумело.
«Прощание» (1960)

И, словно дым, затмивший недра труб,
глубоко в горле возникает голос.
Ко мне крадётся ненасытный труд,
терпЯщий новый и весёлый голод.
«Воскресный день» (1966)

Под гильотину ледяной струи
с плеч голова покорно полетела.
[633]

О умывальник, как лютЫ твои
Чудовища – вода и полотенце.
Там же.

Мы уже указывали на стихотворение «Сказка о Дожде» (1962) Ахмадуллиной, в котором поэтесса привела отклоняющуюся от литературной нормы форму глагола расщепить — расщЕплен вместо правильной расщеплён:

Как крепко пахнет розой от вина!
Вино, лишь ты ни в чём не виновато.
Во мне расщЕплен атом винограда,
во мне горит двух разных роз война.

Римма (имя от рождения — Рэмо) Казакова (1932-2008), известная русская и советская поэтесса, автор многих популярных песен советского периода и 90-х годов, у которой были и еврейские корни по матери Софьи Шульман (572), в стихотворении «Становлюсь я спокойной» (1962) писала:

Стал рассветом рассвет,
а закат стал закатом.
Наши души ничто
не расщЕпит, как атом.

Здесь произошло смещение ударения в слове с третьего на второй слог, а нормой является расщепИт.

Отступление от литературной нормы поэтесса допускает и в деепричастии уведена от глагола увести в стихотворении «Люби меня!» из цикла «Талая вода» (573):
[634]

Люби меня уверенно,
чини разбой —
схвачена, увЕдена,
украдена тобой!

У Евтушенко в поэме «Коррида» (1967) читаем ненАдолго вместо ненадОлго:

Заплачут так, по доброте,
ненадолго, но всё же.
Заплачут, думаешь, вон те
в правительственной ложе?!

Там же поэт вместо литературно правильного серьгАми (6,7) произносит сЕрьгами, как слышим в чтении этго стихотворения по радио (574):

Севилья сЕрьгами сорит,
сорит сиренью,
а по сирени
синьорит
несёт к арене…

У Рубцова читаем:

Родная рында
ЗвАла на работу!
И, освежая
Головы опять,

Летел приказ
По траловому флоту:
-Необходимо
Пьянство пресекать!
[635]

«Летел приказ» (1962)

Рында здесь означает «судовой (корабельный) колокол» (575).

Вот коростЕля крик
Послышался опять.
Зачем стою во мгле?
Зачем не сплю в постели?
Скорее спать!
Ночами надо спать!
Настойчиво кричат
Об этом коростЕли.
«Ночное ощущение» (1969)

Нормы: коростелЯ и коростелИ (7).

КоростЕль (ед.ч.) и коростелИ (мн.ч.) – название птиц со скипучим голосом у самца (7,576), известных ещё как дергач (576).

Но выплывут, словно из дыма,
И станут родней и больней
Стрелой пролетевшие мимо
Картины отрОческих дней.
«Далёкое» (1970)

В стихотворении поэт использует ударение в слове отроческих не в соответствии с современной нормой, требующей ударения на первую букву, а на второй слог, имеющее основание в норме почти четырёхстолетней давности, когда употреблялось вместо Отрок отрОк (7).

В заключение этого раздела приведём ещё отступление от литературной нормы ударения, допущенное Матвеевой в песне «Попугай»:
[636]
Привык попугай разбазаривать
Бесценную ношу в тоске,
С собою самим разговаривать
На Умершем языке.

Норма: умЕршем (7).

Примечание: Данный раздел эссе «О литературных нормах в русской поэзии», приводится здесь в обновлённой редакции с продолжением начатой нумерации страниц и сносок, содержание которых будет опубликовано в заключительном разделе.
Продолжение следует.

Видео:Как запомнить ударения за 1,5 минуты | ЕГЭ русский языкСкачать

О распаде и полураспаде ударений в стихах

Список разделов / Для писателей / О распаде и полураспаде ударений в стихах

Несомненно, каждый добропорядочный гений, поэт в данном случае, или считающий себя таковым, изучил уже краткий учебник стихосложения, и смешно было бы сейчас рассказывать о пяти основных стихотворных метрах – хорее, ямбе, дактиле, анапесте, амфибрахии.

Но в том-то и дело, что, как правило, автор, сочиняя что-либо, не думает о том, в каком ритме и с каким размером будет сочинять. Ведь не сидит же он и не думает: «А, ну-ка, напишу-ка я пятистопным или, хуже того, семистопным ямбом, или, скажем, четырёхстопным амфибрахием.»

Всё происходит, мне думается, несколько иначе. Например, так: в голове возникла красивая строчка. Откуда взялась, Бог весть. Слова в ней сложились друг с другом, как будто так и родились. Практически на одной гласной. За ней потянулась вторая – не менее совершенная. Дальше в голову пришла рифма к первой строке – составная или, круче того, ассонансная, а затем — и ко второй. И так, с Богом, дошли до конца первого четверостишия и ритм на весь стих дальше задан. Если конечно стих ещё не кончился, и осталось о чём поведать почтенному читателю или слушателю.

Потом можно анализировать какой получился метр, сколько в нём стоп и так далее.
При таком подходе исключены ошибки в ритмике. Она изначально задана и какой бы не была – уложится в стандарты указанных выше пяти основных разновидностей.

Но есть другой способ написания. Человек понимает только одно – в конце строк должны быть рифмы. А рифма, это как говорил поэт Цветик из Цветочного города, «чтобы слова были похожи и одинаково кончались».

А если ещё и чувства захлёстывают, то куда там до метра, ритма, размера – скорее на бумагу и в компьютер.

А потом почтенные критики и рецензенты гадают: что это за ломаные метры, требующие при чтении пауз (цезур) и т.д.?

И вот таких авторов подстерегают несколько подводных камней, о первом из которых пойдёт речь в этом эссе.

Итак, первый подводный камень: несовпадение ударного слога в строке, согласно выбранного метра, с фонетическим ударением в слове — «распад ударения» (термин мой(Ю.П.)).

Оговорюсь сразу. Речь пойдёт о чистых стихах. Не о стихах для песен и не об авторской песне, но о стихах, которые должны восприниматься «без переводчика», чтеца или исполнителя.

Есть мнение, что стихи с классическим причёсанным ритмом скучны и неинтересны. Не буду далеко ходить за примерами, но весь «Евгений Онегин» написан, так называемой, «онегинской» строфой, и никому не скучно. Дело не в причёсанности метра и размера, а в таланте автора.

«Василий Теркин» вообще написан четверостишиями с классическим четырёхстопным хореем. И что? Прекрасная поэма.
И вот, если мы договорились о том, что стихи после написания надо «поверять алгеброй», то я, как бывший программист и математик в душе, но и поэт, кроме того, осмелюсь предложить почтенной публике свою методику проверки стиха на наличие распада и полураспада ударения.

Распадом ударения договоримся называть случай несовпадения фонетического ударения в слове с ритмическим в стихотворной строке. Для наглядности даю пример:

Обыкновенный пятистопный ямб:

«Ведь в гОроде родИли мЕня БОги.
01 0(1) 01 01 01 0
За городом зачахну я от скуки. «

Здесь: 0 – безударный слог, 1 – ударный слог, (1) – пропущенное ударение (пиррихий)

И хочется спросить:какого такого «МЕня» родили Боги? Уж не Александра ли?

(Кстати, все эти мЕни, тЕби, свАи (менЯ, тебЯ. свОи) не дают жить и красиво творить, по-моему, каждому второму стихирянину, если не больше.)

Переставим слова так:

«Ведь в гОроде менЯ родИли БОги.
За городом зачахну я от скуки. «

И нет вопросов. С помощью инверсии (перестановки слов) вопрос решён просто и безболезненно. Да и, если приглядеться, исходный порядок слов был не очень русский. После инверсии стало только лучше.

Если бороться с распадом ударения можно а) с помощью инверсии (как в данном случае), б) с помощью замены слова или образа и мы этому, вроде, научились, то перейдём к более сложному случаю

(Не стоит бояться! К ядерному излучению это понятие не имеет отношения.)

Просто, оказывается, в трёхсложных метрах (дактиле, амфибрахии и анапесте) кроме основного ударения существует вспомогательное, ПОЛУсильное (отсюда и ПОЛУраспад)

Распада ударения как такового в трёхсложных метрах быть не может. Я, по крайней мере, пока не встречал. Это прерогатива ямба и хорея — тут сколько угодно примеров (часть из них в первой главе моего «Нескучного учебника стихосложения» рассмотрена).

Зато тихо и незаметно на поэтов наваливается полураспад ударения. Большинство его даже не замечает — ни у себя, ни у других.

Если для всех очевидно, что ритмическая формула трёхстопных метров такова:

амфибрахий: 0 1 0

где 0 — безударный слог, 1 — ударный,

то вот оказывается, что есть ещё и полусильное ударение в стопах трёхсложных метров, которое ни в коем случае нельзя игнорировать.

Обозначив полусильное ударение знаком «+» имеем несколько иную схему трёхстопных метров:

И вот пример («сконструированный» специально для меня Евгением Какузиным, светлая ему память):

1) Если тЫ Очень лЮбишь менЯ
+ 0 1 + 0 1 + 0 1 В данном примере и сильные и полусильные ударения на месте

А вот здесь, извините:

2) КОгда Ты пОчти лЮбишь менЯ
+ 0 1 + 0 1 + 0 1

В данном примере сразу два полураспада ударения. В слове «когдА», ударение пришлось за счёт полусильного на «кОгда» и в слове «почтИ» ударение пришлось на «пОчти»

Очевидно, что с помощью нехитрых ухищрений можно вылечить строку во втором примере, придумав что-то подобное строке из первого.

Внимательный читатель тут же спросит: «А в слове «лЮбишь» по Вашей логике два ударения?
Да? Сильное и полусильное?».

Да! Уважаемый внимательный читатель. Чуть не выплеснул ребёнка вместе с грязной водой. Избавляясь от лишних примеров и тупиковых размышлений выкинул свою «теорию чёрных ритмических дыр». Исправляюсь.

Нетрудно видеть, что в трёхсложных размерах между двумя ударными слогами два безударных (если не считать дополнительного ударения) и при попадании в эту чёрную дыру именно ДВУХСЛОЖНЫЕ слова создают все проблемы. Чаще всего это предлоги и местоимения. Все эти «кОгды», «Ещё», «пОка», «пОчти» и т.д. Именно на них и сосредоточены примеры. Именно в них и заключена «беда» многих сочинителей.

Если же слово трёх- и более -сложное, либо двухсложное, но уже имеющее основное ударение (как «лЮбишь» в последнем примере), то полусильное ударение никак себя не проявляет и в этом случае перепишем этот пример так:

2) КОгда Ты пОчти лЮбишь менЯ
+ 0 1 + 0 1 0 0 1

Так будет правильнее. И вот уж теперь, «внимательный читатель» не подкопается.

Видео:УДАРЕНИЯ в русском языке. ПРОВЕРЬ СЕБЯ!Скачать

Вариативность ударения в русской поэзии Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»

Видео:Стихи для ЗАПОМИНАНИЯ УДАРЕНИЙ | ЕГЭ Русский языкСкачать

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Трубицин Н. М.

Существование вариативности ударения в русском языке в настоящее время объясняется наличием диалектов, профессионализмов и особенностями речи каждого человека. Исследование вариативности ударения в поэзии в национальном корпусе русского языка на протяжении 1751–2000 г. показывает, что преобладание одних форм над другими в различные периоды демонстрирует изменение орфоэпических норм . Явление, называемое «поэтической вольностью», отражает социально-языковые процессы, происходящие в обществе. У дарение является важным элементом поэзии . С помощью него можно создавать различные стилистические эффекты.

Видео:Учи стихи — запоминай ударение 🤪 #егэ #жиза #русский #экзамены #ударения #русскийегэСкачать

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Трубицин Н. М.

Видео:Стихи для ЗАПОМИНАНИЯ УДАРЕНИЙ | ЕГЭ Русский языкСкачать

STRESS VARIATION IN RUSSIAN POETRY

The existence of stress variation in the Russian language is now explained by the presence of dialects, professionalisms and peculiarities of the speech of each person. The study of the stress variation in poetry in the national corpus of the Russian language during 1751-2000 shows that the predominance of some forms over others in different periods shows a change in norms of pronunciation . The phenomenon called “ poetic liberty ” reflects the socio-linguistic processes taking place in society. Stress is an important element of poetry . With it, you can create various stylistic effects.

Видео:Как выучить ударения за 1 минуту | Русский язык ЕГЭСкачать

Текст научной работы на тему «Вариативность ударения в русской поэзии»

ВАРИАТИВНОСТЬ УДАРЕНИЯ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ Трубицин Н. М.

МБОУ «Лицей №69», Ростов-на-Дону, Российская

1хиЬг18ш .шк@ша11. гц

Существование вариативности ударения в русском языке в настоящее время объясняется наличием диалектов, профессионализмов и особенностями речи каждого человека. Исследование вариативности ударения в поэзии в национальном корпусе русского языка на протяжении 1751-2000 г. показывает, что преобладание одних форм над другими в различные периоды демонстрирует изменение орфоэпических норм. Явление, называемое «поэтической вольностью», отражает социально-языковые процессы, происходящие в обществе. Ударение является важным элементом поэзии. С помощью него можно создавать различные стилистические эффекты. Ключевые слова: ударение, вариативность, орфоэпические нормы, поэзия,

стилистический эффект, речь, поэтическая вольность, архаизм

STRESS VARIATION IN RUSSIAN POETRY

MBGEI Lyceum no. 69, Rostov-on-Don, Russian Federation trubitsin .nik@mail. ru

The existence of stress variation in the Russian language is now explained by the presence of dialects, professionalisms and peculiarities of the speech of each person. The study of the stress variation in poetry in the national corpus of the Russian language during 1751-2000 shows that the predominance of some forms over others in different periods shows a change in norms of pronunciation. The phenomenon called «poetic liberty» reflects the socio-linguistic processes taking place in society. Stress is an important element of poetry. With it, you can create various stylistic effects.

Keywords: stress, variation, norms of pronunciation, poetry, stylistic effect, speech, poetic liberty, archaism

Введение. Русский язык отличается от других не только сложной синтаксической структурой и наличием большого количества фразеологизмов, но и орфоэпическими нормами. Особые трудности при его изучении носителями других языков возникают с постановкой ударения. Во многих языках ударение является фиксированным, то есть падает на определённый по счёту слог в любом слове (например, в чешском, венгерском, финском и эстонском языках оно закреплено на первом слоге, в польском — за предпоследним, в армянском и французском — за последним). Однако в русском языке оно разноместное и очень часто может быть подвижным. Подвижное ударение может падать на разные места в формах одного слова (голова, голову, голов).

О S а > 0 •с te ч> 1 § И р Л 3 т п Яр о к 2 рта 110 карты 1ВО карте ■1 О марту Ц С картой ■ I о о карте ■ с о карты lio нарт Но картам а ■ о картами Я1 о о картах 1 i стол i ) 11 стола, ЕЗ 11 столу I—11 i стол i 111 столом п i > о сто,le. Г—| i i стояы i 1 11 стоя о $ i 11 столон i 1 * сгполами Г Г о сгло/iax ■1 о м^ре ■ и о моря I № с мдрю II о пор е | щ о морем 11 с о поре X 1—I к моря П ^’ морей □ * морям О 11 марями □ О морях CP • älIH£ □ 11 Вина О 11 Bli»j¿ ЕЗ 11 Suw£ Р11 вином t—11 и вине Щ о вина II О вин ■ ■ о винам ■ ■ -о винами ■ od винах Ш о волк MÍO ffOiNG ШЛ □ Волку ■ 0 вояка Ф о волком Ш о о волке ЕЯ о вояки ЕЩЪ воякой СИ • волкам ЕЭ * бояНцмй [ID 4 о волках П вуба 0 tyfn □ губе СП ‘ i губу □ 11 губой □ о гу бе_ Н о гуды 1 >> г^р □ 11 губам СП t1 судами □ 4 о syGgx

Ö £ а ь- i г QÖ Ё t> * & i s: И р я т я

Рис. 1. Некоторые схемы ударения в русском языке

Особенность русского ударения заключается в его вариативности. С течением времени изменяются орфоэпические нормы, в частности, нормы постановки ударения. В качестве небольшого примера сравним нормы произношения некоторых слов в двух орфоэпических словарях:

1. 1983 г. — С. Н. Борунова, В. Л. Воронцова, Н. А. Еськова (под ред. Р. И. Аванесова) [1]:

а) ворожея! неправ. ворожея;

б) догмат! не рек. догмат;

в) новорождённый! не рек. новорожденный.

2. 2012 г. — М. Л. Каленчук, Л. Л. Касаткин, Р. Ф. Касаткина (под ред. Л. Л. Касаткина)

а) ворожея и ворожея;

б) догмат и допуст. устарелое догмат;

в) новорожденный сущ., новорождённый прил.

Вариативность современного русского ударения проявляется в слове «ворожея», а в слове «новорожденный» ударение определяет часть речи. Нормы произношения слова «догмат» за 30 лет также претерпели изменения. Особенности ударения прекрасно выражены в стихотворениях. С помощью поэтического подкорпуса корпуса национального русского языка можно отследить изменения и вариативность ударения.

Цели работы: исследовать вариативность ударения в русской поэзии на протяжении 1751-

1. Провести анализ частоты употребления различных форм ударения в одном слове в русской поэзии 1751-2000 гг.;

2. Изучить вариативность ударения в произведениях одного человека;

3. Установить значение ударения для современной поэзии;

4. Определить значение поэзии для научной сферы деятельности человека. Вариативность ударения в основах некоторых существительных

В отрывке из произведения Александра Пушкина «Евгений Онегин» можно заметить непривычную для нас постановку ударения: «Латынь из моды вышла ныне: Так, если правду вам сказать, Он знал довольно по-латыне, Чтоб эпигрйфы разбирать, Потолковать об Ювенале, В конце письма поставить vale, Да помнил, хоть не без греха, Из Энеиды два стиха» [3].

Большинство людей называют такие явления поэтической вольностью. Но действительно ли это так? Ведь мы не можем утверждать, что старые орфоэпические нормы совпадают с современными. Рассмотрим частоту употребления различных вариантов ударения в основах некоторых существительных в русской поэзии.

1751-1800 1801-1850 1851-1900

1751-1800 1801-1850 1851-1900 1901-1950 ■ Библиотека ■ Библиотека

Рис. 2. Вариативность ударения в слове «жемчуг» на протяжении 1751-1900 гг.

Рис. 3. Вариативность ударения в слове «библиотека» на протяжении 1751-1950 гг.

200 180 160 140 120 100 80 60 40 20 0

Рис. 4. Вариативность ударения в слове «символ» на протяжении 1751-1951 гг.

В орфоэпических словарях можно часто найти устаревшие формы ударения. Таковыми являются «жемчуг», «библиотека», «символ». Сейчас некоторые из этих слов мы можем услышать лишь от наших прабабушек и прадедушек, которые говорят по старым нормам, или в диалектах. Однако несколько столетий назад вышеперечисленные произношения были абсолютно приемлемыми.

Так, до начала XIX века в русской поэзии чаще употреблялся «жемчуг», чем «жемчуг», но затем второй вариант произношения стал более популярным. В результате, к началу XX века «жемчуг» встречался в среднем в 50 раз реже, чем «жемчуг», а в нынешнее время полностью исчез из речи.

Вариант произношения «библиотека» до середины XX века был равноправным с вариантом «библиотека», однако с 1951 года в поэтическом подкорпусе Национального корпуса русского языка (НКРЯ) не было зафиксировано ни одного вхождения с «библиотекой».

Процесс изменения постановки ударения в слове «символ» происходил более равномерно по сравнению с «библиотекой». Изначально ударение падало на второй слог, однако в середине XIX века появился вариант произношения с ударением на первый слог. Спустя несколько десятилетий, «символ» стал встречаться чаще «символа» в 14 раз, а в XX веке, также как и «жемчуг», пропал из письменной и устной речи.

Наряду с вышеперечисленными устаревшими формами ударения при чтении поэтических текстов можно встретить «призрак», «паспорт», «принцип» и др. Большинство таких

произношений объясняется различием старых и новых орфоэпических норм. Явление поэтической вольности также имеет место быть, однако встречается крайне редко.

Вариативность ударения в различных морфемах существительных Не всегда различные варианты ударений в одном слове приходятся на его основу. В некоторых случаях за ударение «боролись» основа и окончание.

140 120 100 80 60 40 20 0

14 12 10 8 6 4 2 0

Рис. 5. Вариативность ударения в слове «тома(ы)» на протяжении XIX-XX в.

Рис. 6. Вариативность ударения в слове «дубы» на протяжении XIX-XX в.

Рис. 7. Вариативность ударения в слове «грозам» на протяжении XIX-XX в.

Так, в начале XIX века в слове «грозам» ударение падало исключительно на окончание, а с 1850-х годов и по сегодняшний день существует только произношение «грозам». Произношение «дубы», распространенное в XIX веке, окончательно исчезло только 1950-х годов. А вот «томы» были употребительны вплоть до конца XX века.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что орфоэпические нормы менялись с различной скоростью. «Эволюция» произношения одних слов происходила в считанные годы и десятилетия, а в других вариативность ударения существовала на протяжении нескольких веков.

Слова с «двойным ударением»

Несмотря на огромное количество правил и орфоэпических норм, в некоторых словах в настоящее время существует две равноправные формы ударения, например: «петля» и «петля», «творог и творог», «заплесневеть» и «заплесневеть» и т.д. Для русской поэзии они имеют большое значение, поскольку «двойное ударение» даёт возможность употреблять их, подстраивая произношение под размер стихотворения. Однако исследования наиболее часто употребляемых из этих слов показывают, что в каждый период в них преобладала какая-то одна форма ударения.

8 7 6 5 4 3 2 1 0

45 40 35 30 25 20 15 10 5 0

гУ Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Придет любовь — стихи уходят»

На протяжении XIX века это слово больше не встречалось в русской поэзии (возможно из-за его многосложности). В XX веке его употребительность значительно возросла, однако преобладала форма «одновременно».

На основании полученных результатов можно сделать вывод, что в словах с «двойным ударением» в современном языке ранее также существовала вариативность. Причём, если бы ударение в таких словах подстраивалось под размер стихотворения, то разница в частоте употребления разных форм была бы небольшой. Но преобладание одной формы ударения в каждый период говорит о том, что поэты употребляли эти слова в соответствии со своим произношением.

Вариативность ударения у одного человека

Даже великие русские классики — знатоки своего языка допускали вариативность ударения в своей речи. И это абсолютно обычное явление. Произнося слова, мы не думаем, как поставить в них ударение, а делаем это уже на подсознательном уровне. По некоторым причинам (например, большое скопление ударных слогов в одном месте: «нашли в них клапаны») мы изменяем ударение в своей речи («нашли в них клапана»), если другая форма ударение не «режет слух» (как например, «парта», «дневник» и т.д.). Подобные примеры можно найти в произведениях Николая Гумилёва [4]:

«Как розов за портиком край небосклона! Как веселы в пламенном Тибре галеры! Пускай приведут мне танцовщиц Сидона И Тира, и Смирны. во имя Венеры.»

(из произведения «Блудный сын»)

«Но к чему победы в час вечерний, Если тени упадают ниц,

«И воистину светло и свято Дело величавое войны,

Видны ноги стройных танцовщиц?»

Если, словно золото на черни,

Серафимы, ясны и крылаты, За плечами воинов видных.»

(из произведения «Каракалла»)

(из произведения «Война»)

Также ярко выражена вариативность ударения в поэзии у А. Т. Твардовского.

взялся 3 1 взялся

залился 1 1 залился

минуло 3 2 минуло

обнял 2 2 обнял

поднялся 8 1 поднялся

родился 8 1 родился

собрала 2 1 собрала

собрался 7 2 собрался

удался 2 1 удался

Таким образом, вариативность ударения проявляется не только в обществе в целом, но и в речи у одного человека. Если орфоэпические нормы, существовавшие в разные века можно изучать с помощью словарей, нормы, существующее в настоящее время, с помощью опросов, то речь одного конкретного человека, жившего ранее, можно изучать только по его произведениям, в которых чётко выражена постановка ударения, то есть только по его стихотворениям, что и позволяет сделать поэтический подкорпус НКРЯ. Значение ударения в нынешнее время

Наблюдение за ударением в русском языке позволяет узнать произношение слов, ныне неупотребляющихся. Особенно часто возникают проблемы с ударением в именах собственных, а также в архаизмах. Например, одного из самых известных поэтов древней Греции звали «Пиндар». Никогда не слышав ранее это имя, мы не можем с уверенностью правильно произнести его. Поставить правильно ударение в этом слове помогает отрывок из произведения Михаила Васильевича Ломоносова «Ода на взятие Хотина» [5]:

«Витийство, Пиндар, уст твоих Россия как прекрасный крин

Тяжчае б Фивы обвинили, Цветет под Анниной державой.

Затем что о победах сих В Китайских чтут ее стенах,

Они б громчае возгласили, И свет во всех своих концах

Как прежде о красе Афин; Исполнен храбрых россов славой.»

Русские поэты проводят интересные эксперименты с русским ударением и добиваются с помощью него различных стилистических эффектов. Это прекрасно видно в произведении Семёна Кирсанова «Русская песня» [6]:

«Как из клетки горлица, душенька-душа, из высокой горницы ты куда ушла? Я брожу по городу в грусти и слезах о голубых, голубых, голубьЬх глазах.

С кем теперь неволишься? Где, моя печаль, распустила волосы по бельгм плечам? Хорошо ли без меня, слову изменя. Аль, моя любезная вольно без менЯ?

Волком недостреленным рыщу наугад по зелёным, зеленым, зеленым лугам. Посвистом и покриком я тебя зову, ни ау, ни отклика на моё «ау».

Я гребу на ялике с кровью на руках, на далёких, далеких, далеких реках. ни письма, ни весточки, ни чего-нибудь! Ни зелёной веточки: де, не позабудь.»

Помимо использования рядов «разноударных» прилагательных автор чередует логическое ударение в словосочетании «без меня», делая акцент сначала на предлог, а затем на местоимение.

Обыгрывает вариативность ударения и Михаил Щербаков в своём произведении «Моё королевство II» [7]:

«Согласно вечных правил — почет со всех сторон. Я сам себя поздравил, когда взошел на трон. Я все награды роздал, я все чины раздал. Я сам все это создал, я сам это все создал.»

В некоторых случаях эксперты до сих пор спорят, является ли употребление одних и тех же слов с различным ударением в одном тексте стилистическим эффектом или это просто случайность? Интересный пример можно найти в отрывке из прозведения «Осень» Евгения Баратынского [8]:

«Вот буйственно несётся ураган, Из усыпления выводит

И лес подъемлет говор шумный, Глас, пошлый глас, вещатель общих дум,

И пенится, и ходит океан, И звучный отзыв в ней находит,

И в берег бьёт волной безумной: Но не найдёт отзыва тот глагол,

Так иногда толпы ленивый ум Что страстное земное перешёл.»

Слово «отзыв» относится к омографам. Омографы — это слова, имеющие одинаковое правописание, но различное произношение. Так, «отзыв» может означать «мнение о ком-либо/чём-либо» или «отклик», а «отзыв» — «возврат». В первом случае это слово произносится с ударением на первый слог и обозначает «отклик». Во втором случае ударение падает на второй слог, а, следовательно, слово должно иметь значение «возврат». Однако в стихотворении заметно противопоставление, причём в обеих конструкциях используется форма переходного глагола «найти», а значит, и зависимое от него слово «отзыв» должно иметь одно и то же значение, чему противоречит ямб.

Явление поэтической вольности высмеивает Алексей Верницкий в своих стихотворениях. У него есть множество произведений с пометками «читать как ямб» или «читать как хорей». Чтобы понять, до какого абсурда может довести несоблюдение орфоэпических норм в поэзии, достаточно прочитать несколько его стихотворений (читать как ямб):

«В моей сумке бутылка воды, О, как развеивают горе

Блокнот и четыре ручки, Эти зелёные виды!

И проявления природы Сегодня в северном соборе

Бегут в окне электрички. Схожу на могилу Беды.»

«Ёжик! Я мнил, что в моём саду Ты будешь ловить слизняков -Но ты ушёл на автостраду, Под колёса грузовиков.

Устлал постель в твоём домике Я новым душистым сеном -Но едут страшные бибики, И ёжик спит спокойным сном.»

Заключение. Исследовав ударение в некоторых словах в русской поэзии 1751-2000 гг., можно прийти к выводу, что орфоэпические нормы изменяются с течением времени. Зачастую переход от одной формы ударения к другой не происходит мгновенно, а занимает десятилетия и даже века. Вариативность ударения присутствует и в речи одного человека. Оно может быть обусловлено не только языковыми, но и социальными причинами (при общении человека с людьми разных профессий, регионов и классов населения в его речи появляются элементы диалектов и профессионализмов).

Ударение, без сомнения, является основой любого стихотворения. Благодаря ему существуют различные размеры (ямб, хорей, анапест, дактиль, амфибрахий и т.д.) и рифмы (мужская и женская). В некоторых случаях оно используется для создания стилистического эффекта и является средством выразительности языка в поэзии.

Поэзия может служить исторически ценным источником информации: с помощью неё можно исследовать не только особенности каждой эпохи, но и особенности орфоэпических норм, существовавших тогда, в частности, устанавливать ударение в именах собственных, не употреблявшихся длительное время, в различных архаизмах.

Несмотря на вариативность ударения и стилистические эффекты, нельзя отрицать существование поэтической вольности. Чаще всего она проявляется в словах с «двойным» ударением, существовавших, как в нынешнее время, так и в прошедшие эпохи. Однако на неё оказывают влияние и социальные факторы. Словари лишь фиксируют уже существующие нормы, а в обществе постоянно происходят социально-языковые процессы, сопровождающиеся изменением орфоэпических норм. Из-за этого большинство поэтов и писателей говорят не так, как того требуют словари, а как говорит их окружение.

Таким образом, поэтическая вольность — это следствие, а вернее, отражение вариативности ударения в русском языке. Поэты в своих произведениях старались следовать уже установившимся нормам, но в то же время не пренебрегать их изменениями. Изменение ударения — это абсолютно нормальное явление в русском языке. Нельзя утверждать, что в одно время орфоэпические нормы были лучше, чем в другое, можно лишь изучать их изменения с помощью словарей, опросов, корпусов звучащей речи и поэзии. Эти наблюдения позволят не только лучше познать структуру и особенности русского языка, но и предсказать тенденции к изменению ударения в будущем.

1. Борунова, С. Н. Орфоэпический словарь русского языка Р. И. Аванесова / С. Н. Борунова, Б. Л. Воронцова. — Москва : АСТ, 1983. — 4-е изд. — 653 с.

2. Каленчук, М. Л. Большой орфоэпический словарь русского языка / М. Л. Каленчук, Л. Л. Касаткин. — Москва : АСТ, 2012. — 1008 с.

3. Пушкин, А. С. Евгений Онегин / А. С. Пушкин. — Москва : Дрофа Плюс, 2010. — 456 с.

4. Гумилёв, Н. С. Стихотворения и поэмы / Н. С. Гумилев. — Москва : Звонница-МГ, 2008.

5. Ломоносов, М. В. Оды. Стихотворения / М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин. — Санкт-Петербург : Лениздат, 2014. — 756 с.

6. Кирсанов, С. И. Книга лирики / С. И. Кирсанов. — Москва : Советский писатель, 1966. —

7. Щербаков, М. К. Тринадцать дисков / М. К. Щербаков. — Москва : Время, 2007. — 359 с.

8. Баратынский, Е. А. Лирика / Е. А. Баратынский. — Москва : Харвест, 2002. — 448 с.

🔍 Видео

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 1Скачать

Ударения в словах #произношение #русскийязык #ударение #упражнениеСкачать

Запоминалки ударенийСкачать

Как за 10 минут научить ставить ударение? Секреты ударения!Скачать

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 4Скачать

Как правильно расставить логические ударения?Скачать

Как ставить ударение в словах? 5 способов постановки ударенияСкачать

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 6Скачать

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 12Скачать

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 14Скачать

Ударения Слов В СтихахСкачать

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 5Скачать

Ударения на ЕГЭ: разбор 4 задания за 10 минутСкачать

✔️Стихи для запоминания ударений в словах Часть 3Скачать