Слово только это наречие или союз или частица (5 видео)

К какой части речи относится слово «только»
Слово только это наречие или союз или частица. К какой части речи относится слово «только»? Но пишутся раздельно сочетания, где за , по являются предлогами.

Содержание

К какой части речи относится слово «только»?
Наречие «только»
Частица «только»
Союз «только»
К какой части речи относится слово «только»?
Наречие «только»
Частица «только»
Союз «только»
Частицы речи
Что такое частицы речи о понятии «частица»
Группа усилительно ограничительных, или выделительных частиц
Присоединительные частицы
Определительные частицы
Неопределенные частицы
Количественные частицы
Отрицательные частицы
Модально приглагольные частицы
Частицы связки
🎥 Видео

Видео:§ Союз или союзное слово?Скачать

К какой части речи относится слово «только»?

Слово «только» в зависимости от определенного контекста может быть наречием, частицей, союзом.

Узнаем, какая часть речи слово «только» в русском языке, если выясним его общее значение, грамматические признаки и функцию в предложении.

Видео:ОТЛИЧИЕ ЧАСТИЦЫ ОТ СОЮЗА И НАРЕЧИЯ | ОМОНИМИЯ ЧАСТЕЙ РЕЧИСкачать

Наречие «только»

Слово «только» в ограничительном значении может быть наречием.

До той деревни только два километра.

В этом предложении интересующее нас слово употребляется перед количественным сочетанием «два километра». Исследуемое слово по значению синонимично наречиям «не больше» или «примерно» и, следовательно, само является самостоятельной частью речи наречием с ограничительным значением.

До той деревни примерно два километра.

До той деревни не больше двух километров.

Видео:Написание предлогов, союзов и частиц| Русский языкСкачать

Частица «только»

Более распространено употребление частицы «только» для придания выразительности нашей речи. Частица «только» имеет выделительно-ограничительное значение и равнозначна частицам «лишь», «хоть».

Об этом знает только наш директор (и никто больше).

Только этот автобус идет по расписанию поздно вечером.

Лишь этот автобус идет по расписанию поздно вечером.

Видео:как отличить наречие от предлога? Слово "рядом" наречие или предлог?Скачать

Союз «только»

Наконец слово «только» является союзом в сложносочиненном предложении или в сложноподчиненных предложениях с придаточной частью времени или условия.

Я могла бы вам показать старый город, только сегодня я занята.
Я могла бы вам показать город, но сегодня я занята.

Сочинительный противительный союз «только» вполне можно заменить на равнозначные по значению противительные союзы «но», «однако».

Рассмотрим другой контекст.

Только взойдет солнце, начинается птичий гомон на ветвях старой берёзы.

Подчинительный временной союз «только» равен по значению союзам «лишь», «едва», «как» и союзному слову «когда».

Когда взойдет солнце, начинается птичий гомон на ветвях старой березы.

Рассматриваемый союз может присоединять придаточную условия в сложноподчинённом предложении:

Только исчезнет воображение, человек перестанет быть человеком.

Если исчезнет воображение, то человек перестанет быть человеком.

Видео:Что такое союз? Союз как служебная часть речиСкачать

К какой части речи относится слово «только»?

Слово «только» в зависимости от определенного контекста может быть наречием, частицей, союзом.

Видео:ЦТ В4. Служебные части речиСкачать

Наречие «только»

Слово «только» в ограничительном значении может быть наречием.

До той деревни только два километра.

В данном предложении интересующее нас слово по значению синонимично наречиям «не больше» или «примерно» и, следовательно, само является наречием с ограничительным значением.

До той деревни примерно два километра.

До той деревни не больше двух километров.

Видео:Русский язык. Служебные части речи. ВидеоурокСкачать

Частица «только»

Более распространено употребление частицы «только» для придания выразительности нашей речи. Частица «только» имеет выделительно-ограничительное значение и равнозначна частицам «лишь», «хоть».

Об этом знает только наш директор (и никто больше).

Только этот автобус идет по расписанию поздно вечером.

Лишь этот автобус идет по расписанию поздно вечером.

Видео:Как отличить союз от союзного слова? [IrishU]Скачать

Союз «только»

Наконец слово «только» является союзом в сложносочиненном предложении или в сложноподчиненных предложениях с придаточной частью времени или условия.

Я могла бы вам показать старый город, только сегодня я занята.

Я могла бы вам показать город, но сегодня я занята.

Сочинительный противительный союз «только» вполне можно заменить на равнозначные по значению противительные союзы «но», «однако».

Рассмотрим другой контекст.

Только взойдет солнце, начинается птичий гомон на ветвях старой берёзы.

Подчинительный временной союз «только» равен по значению союзам «лишь», «едва», «как» и союзному слову «когда».

Когда взойдет солнце, начинается птичий гомон на ветвях старой березы.

Рассматриваемый союз может присоединять придаточную условия в сложноподчинённом предложении:

Только исчезнет воображение, человек перестанет быть человеком.

Если исчезнет воображение, то человек перестанет быть человеком.

ВыводВ зависимости от контекста слово «только» может выступать в роли наречия, частицы и союза.

Видео:Правописание предлоговСкачать

Частицы речи

Видео:Наречие – объясняю простыми словами, что это за часть речи и что про нее надо знатьСкачать

Что такое частицы речи о понятии «частица»

Термин частица (лат. particula), как и большая часть грамматической терминологии, был унаследован русской грамматикой от античной, которая, в свою очередь, восприняла его из восточных грамматик (ср. арабск. harf — частица). Этот термин употребляется в двух значениях — общем и частном.

Частицы в широком смысле этого слова — то же, что « частицы речи ». «Ча стицы речи», к которым относятся, между прочим, союзы и предлоги, противополагаются «частям речи». Это общее понятие «частиц» обнимает все классы так называемых «служебных», «формальных» или «частичных» слов. Частицами называются классы таких слов, которые обычно не имеют вполне самостоятельного реального или материального значения, а вносят главным образом дополнительные оттенки в значения других слов, групп слов, предложений или же служат для выражения разного рода грамматических (а следовательно, и логических, и экспрессивных) отношений. Лексические значения этих слов совпадают с их грамматическими, логическими или экспрессивно-стилистическими функциями. Поэтому семантический объем этих частиц очень широк, их лексико-грамматические значения очень под вижны, они находятся во власти синтаксического употребления. «Это как бы оторвавшиеся от основ аффиксы, свободно передвигающиеся по поверхности языка (хотя исторически как раз наоборот: сами аффиксы происходят из таких слов, прильнувших к полным словам)».

Грамматическая разработка вопроса о частицах речи в новое время составляет неотъемлемую заслугу фортунатовской школы (если включить в нее и А. М. Пешковского). Но особенно много нового внес в понимание частиц А. А. Шахматов. Термину частицы в широком смысле (или «частичные сло ва») соответствует понятие «связочные слова» («слова-синтаксемы», если воспользоваться термином акад. И. И. Мещанинова).

Связочные слова очень многочисленны и продуктивны. Статистические подсчеты стенографов показывают, что самое большое место среди наиболее употребительных слов занимают предлоги, союзы, частицы и местоимения. Так, французский стенограф Эсту подсчитал, что во французском тексте из 20000 слов 12 слов (члены и предлоги) повторяются 8000 раз (т. е. составляют 40% всего текста); в тексте из 30000 слов во второй тысяче новых слов оказалось 23%, в десятой — 9%, в тринадцатой — 4%. Кединг, занимавшийся статистикой частоты употребления разных слов и категорий слов в немецком языке, нашел, что в обследованном им материале из 11 000 000 слов член der, die, das, союз und и предлоги zu и in повторяются 1 292 149 раз и составляют, таким образом, 12% общего состава немецкой речи.

По отношению к русскому языку предварительные статистические подсчеты показывают, что в тексте (разнообразно подобранных отрывков книжного и разговорного языка) из 54000 слов (54 338 слов) чаще всего встречаются предлоги: в (1881 раз), на (770 раз), с (578 раз), к (267 раз), за (259 раз), для (236 раз), из (202 раза), от (174 раза), до (108 раз), при (80 раз). Н. А. Морозов в статье «Лингвистические спектры» также пришел к выводу, что в русском языке из предлогов чаще всего употребляются в, на, с. Из союзов выделяются по частоте употребления и (1963 раза в тексте из 54 000 слов) и а (740 раз). Союзы и предлоги, особенно в составе книжной речи, играют громадную организующую роль.

Таким образом, среди связочных слов, среди частиц речи наиболее отчетливо выделяются две резко очерченные категории — предлоги и союзы; а кроме того, остается еще несколько небольших групп слов, которые объединены общими свойствами гибридно-полуграмматического, полулексического типа и промежуточным положением между наречиями и модальными словами, с одной стороны, и союзами — с другой стороны. Вот за этими-то группами «частичных» слов и сохраняется обычно звание «частиц» в собственном смысле. Нет особенной нужды заменять этот традиционный термин каким-нибудь неологизмом, хотя внутренняя непоследовательность деления «частиц речи», или служебных слов, на предлоги, союзы и частицы очевидна. По определению акад. А. А. Шахматова, к частицам относятся «слова, усиливающие или оттеняющие в том или ином отношении грамматические формы или предикат». Преобладающее большинство частиц в русском языке обнаруживает в своем значении модальные оттенки и тяготеет к категории модальных слов.

В. Н. Сидоровым в «Очерке грамматики русского литературного языка» сделана попытка противопоставить частицы служебным словам (предлогам, союзам, связке). «В зависимости от того, какого рода формальные значения — синтаксические или несинтаксические — выражаются несамостоятельными словами, они делятся на два разряда — служебные слова и частиц ы». «В отличие от служебных слов частицы выражают несинтаксические формальные значения, присоединяя к реальному значению самостоятельных слов различного рода дополнительные смысловые оттенки (он-то придет; только он и придет; он же придет и пр.). Следовательно, по своей грамматической роли и значению частицы сближаются со словообразовательными аффиксами-приставками и суффиксами, которыми также присоединяются дополнительные значения к реальному значению самостоятельных слов».

Но здесь разграничение синтаксических и несинтаксических значений лишено принципиальной глубины и определенности: оно внутренне противоречиво. Эта внутренняя противоречивость и нерасчлененность понятия — «синтаксическое значение» в грамматике В. Н. Сидорова — сразу же сказывается на определении частиц и их классификации. Частицами называются «несамостоятельные слова, выражающие обычно различные оттенки в отношении говорящего к высказываемому в предложении». Далее отмечается употребление вопросительных (разве, неужели, ли), восклицательных (как, что за), усилительных (то, даже, вот, ведь, же), выделительных (только, лишь, лишь только) и отрицательных частиц. Таким образом, тут все способы выра жения модальных отношений в строе предложения выводятся за пределы син таксиса.

Поверхностный формализм и непродуманность этой точки зрения очень ярко выступают даже в тех иллюстративных примерах, которыми поясняются функции частиц: «не друг, а враг»; «ведь вы это знаете»; «разве вы это знаете?»; «не далеко, но и не близко»; «что за странный случай!» и т. п. Синтаксический характер функций всех этих частиц не подлежит сомнению. Между ними и словообразовательными аффиксами нет ни сходства, ни аналогии, ни параллелизма. Частицы (как ни расплывчат этот термин) приходится рассматривать как особый тип слов, но в том же грамматико-семантическом кругу, к которому относятся предлоги, союзы и связки.

В современном русском языке особенно отчетливо и резко различаются следующие восемь основных разрядов частиц: 1) усилительно-ограничительные, или выделительные; 2) присоединительные; 3) определительные; 4) указательные; 5) неопределенные; 6) количественные; 7) отрицательные и 8) модально-приглагольные. Сюда же близко подходят вопросительные и восклицательные слова, но эти разряды теснее связаны с категорией модальных слов. Класс частиц глубоко внедряется в категорию модальных слов, и тут складываются и развиваются новые, гибридные типы частиц. История русского словаря представляет яркие примеры превращения модальных слов в частицы. Однако связать все частицы, за вычетом предлогов и союзов, с категорией модальности невозможно. Дело в том, что некоторые из этих частиц близки к союзам, функции других иногда выходят за пределы модальных отношений. Поэтому ошибочным и случайным должно быть признано мнение, будто частицы не несут никаких синтаксических функций и грамматически противостоят союзам и предлогам.

Группа усилительно ограничительных, или выделительных частиц

Особенно значительна по своему составу группа усилительно-ограничительных, или выделительных, частиц. Эти частицы находятся, по большей части, непосредственно перед тем словом, которое выделяют или усиливают, или сразу же позади него, а иногда относятся ко всему высказыванию, придавая ему большую выразительность и убедительность. Они играют роль своеобразных качественных показателей смыслового веса слов или высказывания в целом.

Так, и усилительное, выделяя слово, к которому относится, нередко в то же время требует постановки этого слова в начале синтагмы. Например: «И бедняк может быть счастлив» (Чехов, «Чайка»).

Стоя в начале восклицательного предложения, то же и усиливает выразительность всего высказывания.

Ср. сочетание даже и: «Жить — даже и не будучи влюбленным — славное занятие» (Горький, «Мещане»).

Ср. ограничительное все в значении — только именно: «И я ж за то под суд попала! а все по клеветам» (Крылов); ср. ограничительные частицы: только, лишь, хоть и др.

А. М. Пешковский сделал очень тонкое замечание о связи некоторых «первообразных» усилительных частиц (же, ведь, еще, да, даже, и, то уж и др.) с союзами: «Самая усилительность их, по существу дела, сближает их с союзами: всякое усиление выступает всегда на фоне чего-то не усиленного, а этот фон дается (или предполагается) в предыдущей речи».

Ср., например, употребление частицы и в значении: также, даже:

О сторона ковыльной пущи, Ты сердцу ровностью близка. Но и в твоей таится гуще Солончаковая тоска.

(Есенин, «За темной прядью перелесиц»)

«После ужина Ноздрев сказал Чичикову: «Вот тебе постель! Не хочу и доброй ночи желать тебе!» (Гоголь, «Мертвые души»).

Характерно также совмещение значений усилительной частицы и присоединительного союза в даже, например: Пришли все, даже дряхлые старики.

Типическим примером сочетания усилительных функций с союзными значениями может служить частица ведь. Выступая в роли причинного союза, она в то же время имеет ряд усилительных значений с ярким экспрессивным колоритом, например: Но ведь это всем давно известно!; «Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, все ведьмы» (Гоголь, «Вий»).

По-видимому, усилительные функции легче совмещаются с союзными значениями, чем ограничительные. Показательно существование таких усилительных частиц, как и, а, да, же и других, омонимных с сочинительными союзами. В отдельных случаях здесь происходит функциональное превращение союза в частицу.

Однако во многих частицах, совмещающих функции усиления или ограничения со значениями наречия или модального слова, не наблюдается никакого уклона в сторону союзов. Таковы, например, ограничительные частицы наречного типа и, следовательно, позднейшего, вторичного происхождения: единственно, исключительно и др.; усилительные: решительно, положительно, определенно, просто и другие подобные. Например: «Все это он говорил единственно затем, чтобы затеребить честолюбие» (Гоголь); «Ирландские крестьяне питаются почти исключительно картофелем».

Таким образом, в составе усилительно-ограничительных частиц обнаруживается несколько наслоений, различающихся и по своей структуре, и по своему семантическому строю.

Присоединительные частицы

Гораздо менее выразительна, чем усилительно-ограничительные частицы, близкая к ним группа частиц союзного типа, устанавливающих разного рода соотношения и связи между предметами мысли, элементами речи, синтаксически разъединенными. Таковы, например, присоединительные частицы: тоже, также, к тому же, и то, притом, все и др. Например: «Любил я тоже, что в лице ее вовсе не было ничего такого грустного или ущемленного» (Достоевский).

Этого рода функции присущи и некоторым усилительно-ограничительным частицам, например: и, еще, да. Частицы этого типа можно назвать присоединительными. Многие из них иногда смешиваются и почти сливаются с союзами. Здесь границы частиц и союзов пересекаются, а иногда становятся очень зыбкими, текучими.

Определительные частицы

Другая группа частиц, также смежная с выделительными частицами, служит не столько для усиления или ограничения, сколько для определения, уточнения того или иного слова, обозначения той или иной характеристики. Таковы, например: подлинно, именно, как раз, точь -в -точь и т. п. И в этом разряде частиц очень ощутительны оттенки союзных значений и притом с модальной окраской.

Например: «Лицо его вдруг, несмотря на приятность, не понравилось начальству,— почему именно, бог ведает; иногда даже, просто, не бывает на это причин» (Гоголь, «Мертвые души»).

Указательные частицы

К определительным частицам близки указательные. Указательные частицы служат не только для указания на предметы и явления внешнего мира, но и для связывания и указательного подчеркивания слов. Таковы: вот, вон, это, оно, просторечное во и некоторые другие.

Например: «Вот невидаль: мышей! Мы лавливали и ершей!» (Крылов); «Садитесь чай пить, вот и разговор весь» (Л. Толстой); «И угораздило это вас, батюшка, в Тулу со своим самоваром приехать?» (Лейкин); «Что это она все смеется? — думал я» (Тургенев, «Первая любовь»).

К указательным частицам, по-видимому, примыкает постпозитивная отожествительная частица же в таких сочетаниях, как тот же, туда же, там же, тогда же и т. п. Она соединяется с местоименными словами по методу агглютинации.

Неопределенные частицы

Диаметрально противоположна функция частиц, придающих значение неопределенности тем словам, к которым они примыкают. Частицы этого рода в русском языке являются, в сущности, словообразовательными элементами. Некоторые из этих частиц стали уже агглютинативными морфемами (например: то, либо, нибудь), приклеиваемыми сзади к местоименным вопросительно-относительным словам и придающими им неопределенное значение. Напротив, префиксальная агглютинация свойственна частице кое, которая может отделяться лишь предлогом от соответствующего местоимения: кое без чего нельзя обойтись; снестись еще кое с какими учреждениями и т п.

По-видимому, несколько больший словесный вес имеют частицы угодно и бы то ни было, присоединяющиеся, подобно либо, к относительным местоимениям и наречиям по методу агглютинации.

Количественные частицы

С разрядами определительных и неопределенных частиц в некоторых отношениях смежны количественные (или количественно-определительные) частицы. Правда, в русском языке количественные частицы еще не обособились резко от наречий, по большей части образуя гибридные типы слов («наречий-частиц»). Таковы, например: почти (почти пять лет, почти двадцать километров и т. п.), приблизительно, ровно («Ровно в половине двенадцатого Германн ступил на графинино крыльцо» — Пушкин), точно, чуть не и т. п.

С некоторыми из этих количественно-определительных слов сочетаются очень ощутительные оттенки модальных значений.

Отрицательные частицы

В русском языке выделяются две отрицательные частицы: не и ни. Одна ко частица ни имеет отрицательное значение — вне связи с не — только в императивных и количественных предложениях, например в сочетании с родительным количества: ни шагу дальше; ни синь-пороху; ср.: ни на волос любви!; ни с места! и т. п.

В связи с не частица ни получает усилительное значение: ни гроша не стоит; ни черта не знаю; ни капли не боюсь; не встретил ни одного знакомого и т. п. (ср.: нигде, никуда, никогда, никакой, никто и т. п., причем в сочетаниях отрицательных местоимений никто, ничто и отрицательных местоименных прилагательных никакой, ничей с предлогом предлог ставится между ни и местоименным словом: ни с кем, ни у кого; ни в какие авантюры не ввязываться и т. п.).

Отрицательно-присоединительный повторный союз ни…ни… выходит за пределы частиц в собственном смысле (ср. и…и…).

Употребляемая в качестве привеска к относительным местоименным словам частица ни является лишь омонимом отрицательно-усилительной частицы ни. Она придает обобщающее значение соответствующим местоимениям: какой — ни, где — ни, кто — ни, куда — ни, откуда — ни и т. п.

Область употребления отрицательной частицы не в русском языке очень широка, тем более, что в этой частице слились два омонима, прежде фонетически различавшиеся . Сложность грамматической природы частицы не выражается в колебаниях ее употребления. Она выступает и в функции агглютинируемой приставки (ср.: неймется; нездоровится, неможется, неприлично, недурно, независимый и т. п.), и в роли отрицательной частицы. Как приставка не выражает разнообразные оттенки отрицательной окраски: оттенки противоположности, количественного ограничения, недостаточности (например: ненападение, нетерпение, недоброжелательность, ненормальный, нетрезвый, небольшой, несложный, не хватает, недостает и т. п.). В функции отрицательной частицы не обозначает не только разные степени отрицания — то полного и неограниченного, то несколько ограниченного и неопределенного (в зависимости от синтаксических и фразеологических условий), но выражает также модально-экспрессивные оттенки.

Модальные значения отрицательных частиц

По укоренившемуся мнению, русские отрицания лишены модальных оттенков. Больше всего способствовал распространению такого представления Ф. Миклошич.

Вслед за Миклошичем отрицал модальные оттенки русского отрицания и А. А. Шахматов. «Есть языки, — писал он, — в которых глагольный предикат в отрицательных предложениях выражается иначе, чем в утвердительных; так, в английском языке глагольный предикат, не заключающий в себе вспомогательных глаголов to be или to have, при отрицании имеет при себе вспомогательный глагол do в настоящем и did в прошедшем времени; вы работаете: you work; вы не работаете: you do not work; я слышал: I heared; я не слышал: I did not hear; так же, например, в финском языке. В русском языке отрица тельный оборот, можно сказать, совпал вообще с утвердительным: говоря он не ходит, я утверждаю, что он не ходит (и этим отрицаю, что он ходит). При именных сказуемых возможно двоякое понимание предложения в утвердительном, и в отрицательном смысле: он не ловкий и он неловкий (il nest pas adroit и il est maladroit); он мне не приятель и он мне неприятель, это зависит прежде всего от утраты русским языком глагола быть и в положительной, и в отрицательной форме; в этой последней 3-е лицо единственного числа нашло себе заместителя в отрицании не».

Однако целый ряд грамматических особенностей, связанных с употреблением отрицания не (преимущественно при глаголе и категории состояния), указывает на то, что современному русскому языку не чужды и модальные значения отрицательных частиц. В отрицании не обнаруживаются две основные модальности: а) контрастно-утвердительная: утверждается наличие противоположного отрицаемому качества, состояния или действия или, реже — сильное ограничение признака, качества. Например: он не пьет и вообще хорошего поведения; он не дурак выпить; он меня не жалует ит. п.; б) чисто отрицательная с различиями в степени и в энергии отрицания (например: ничуть не бывало, не бывать бы счастью, да несчастье помогло; ни капельки не боюсь и т. п.). Некоторые грамматисты уже давно догадывались, что и в русском языке с отрицанием связаны оттенки модальности.

А. В. Добиаш вслед за Н. И. Гречем отмечал влияние частицы не на видовые и временные формы русского глагола и ставил это влияние в связь с модальными значениями отрицания. «Говорят, например: они сдали оружие, но наряду с этим: они оружия не сдавали. Причина ясна: русское не… влечет за собою оттенок conatus (т. е. попытки): и сдавать не думали». «По-русски говорят: позволь мне сделать то-то; но рядом с этим: не позволяй ему этого» (по мнению Добиаша, это почти равно: позволять и не берись).

Почти все исследователи объяснили это влияние отрицания на количественно-видовые оттенки глагола различиями в экспрессивной силе и степени отрицания. Например, Ф. И. Буслаев указывал, что форма прошедшего времени многократного вида с отрицанием не «выражает сильнейшее отрицание события в прошлом». «Бедный отец насилу решился спросить у дьячка, была ли она у обедни. Дьячок отвечал, что не бывала» (Пушкин, «Станционный смотритель»). Ср. в современном просторечии: «А я, старик, хоть сам не женивался, а, все-таки, видал на своем веку: молодая баба дюже сладко целуется» (Короленко, «Лес шумит»).

Характерно также, что после отрицания не определенно-моторные глаголы заменяются неопределенно-моторными, правда, только в прошедшем времени. Говорим: Я не ходил сегодня на работу (совсем другой смысл: Я не шел сегодня на работу).

В разных оттенках степени экспрессивного усиления, присущих отрицанию, сказывается модальная окраска отрицательного высказывания. Известно, что отрицание не придает форме настоящего-будущего времени совершенного вида значение потенциального наклонения. Например: с тобой не сговоришься; не припомню; не придумаю и т. п. В. И. Чернышев заметил: «Не с некоторыми глаголами, сложенными с префиксом на-, и в некоторых других случаях имеет значение: невозможно, очень трудно что-либо сделать; недостанет, не хватит чего-либо. Таковы в особенности безличные обороты: не напасешься денег или чего-либо другого; не оберешься хлопот; с другом не наговоришься; в гостях не насидишься и подобные… Такое же значение имеют и личные обороты: не нагляжусь, не нарадуюсь, не насмотрюсь, не наглядится, не насмотрится и подобные».

Ср.: «Василий Сергеевич мой вертится около нее [жены], не наглядится и никак не нахвалится» (Чехов, «В ссылке»);

Напекла блинов Оринушка, Не насмотрится на Ванюшку.

(Некрасов, «Орина — мать солдатская»)

Ср.: рука не поднимется; ничто не берет и другие подобные. Ср. оттенок потенциальной модальности в конструкциях типа: не верится, не спится, не терпится, не сидится; не сносить тебе головы и т. п.

Полмиру дать ты б счастие могла, Но счастливой самой тебе не быть.

Экспрессивная окраска отрицания, его модальные оттенки выступают еще ярче в сочетаниях с частицей не уменьшительных форм наречий или существительных, лишь наполовину превратившихся в наречия (например: ни чуточки не испугался неожиданной опасности; ни капельки не, ни крошечки не и т. п.).

«Случаи употребления уменьшительного суффикса для выражения большей определенности отрицания чего-либо вытекают из понятия об уменьшении объема понятия до минимума, до «нельзя более», — писал проф. Мандельштам. Ср. у Достоевского у речи судебного следователя («Преступление и наказание»): «Микола ничевошечко не знает»; ср. в «Бесах»: «Никто-то изо всей этой публики знать не знал о мне ровнешенько ничего».

Таким образом, с отрицанием не связаны сложные экспрессивные и количественно-модальные оттенки (ср. в вульгарном просторечии: ни черта не, ни шиша не, ни хрена не, ни фига не и т. п. Ср. даже: шиш возьмешь, хрен получишь в значении: ничего не получишь — у А. Н. Толстого в романе «Петр I»).

Модальные значения частицы не обостряются в сочетаниях ее с наречиями и модальными словами, выражающими степень отрицания. Из этих сочетаний образуются фразеологические единства и сращения, в которых проступают резко выраженные оттенки модальности. Еще А. X. Востоков отмечал способность «отрицательного не сочиняться с предположительным едва ли, чуть ли (едва ли не, чуть ли не) в одно «предположительное наречие». Едва ли не представляет собою целостное единство с новым значением, вовсе не похожим на значение едва ли. Едва ли — вряд ли, вероятно не (едва ли тебе это удастся); едва ли не — очень вероятно, почти; синоним: чуть ли не (ср. «считался едва ли не лучшим кавалеристом» — Тургенев; едва ли не первый, едва ли не одни из первых). Ср. только что не: «Питался только что не манной небесной» (Тургенев, «Льгов»).

В этой связи приобретают особенный интерес наблюдения над модальными оттенками таких отрицательных выражений, как вовсе не (ср. совсем не), далеко не, никак не, устарелое отнюдь не. В этих случаях вовсе и далеко определяют степень отрицания, придавая ему яркое модальное значение. Употребление вовсе в утвердительных оборотах устарело (вовсе пропал, изнервничался вовсе и т. п.). Но ср. он вовсе не глуп (здесь акцент на отрицании, поэтому решительно невозможно такое понимание: он вовсе неглуп; ср. бессмысленность фразы: он вовсе умен); я вовсе не то говорил; вовсе я этого не хочу; «современности вовсе не видно» (А. К. Толстой, «Поток-богатырь»); «Черевик… кажется, вовсе не имел желания расстаться со своими грезами» (Гоголь, «Сорочинская ярмарка»). Ср.: «Подколесин в своем типическом виде, может быть, даже и преувеличение, но отнюдь не небывальщина» (Достоевский, «Идиот»).

Точно так же далеко в устойчивом сочетании далеко не имеет такое модально-количественное значение, которое совсем чуждо слову далеко, когда оно не усиливает отрицания, а служит обстоятельственным определением глагола (ср.: он далеко не умен и он далеко не пойдет). Например: далеко не

безопасно; далеко не красавица; «далеко не оправдал доверия» (В .Чернышев и т. п.

Отрицательные модальные оттенки значений этих частиц еще ярче высту пают на фоне сравнения с такими наречиями и частицами (в сочетании с от рицанием не), как крайне (не), слишком (не), почти (не) и т. п. Направленность наречий и частиц вроде крайне, почти и т. п. на определение глагола

или качественного слова, а не на определение степени и модальности отрицания непосредственно очевидна. Ср., например: крайне некрасив; крайне недалек; крайне непривлекательна и т. п.; почти не слышит и т. п.

Таким образом, отрицание не в русском языке может сочетаться с яркими красками субъективной экспрессии, выражая модально-оценочные суждения говорящего лица.

Модально приглагольные частицы

Категория модальных слов, двигаясь в основном своем ядре иными путями, одной своей стороной тесно соприкасается с частями и частицами речи. Она как бы вклинивается в сферы наречий и частиц. Некоторые типы частиц входят в круг и основных разрядов категории модальности. Так, разнообразные оттенки глагольной модальности выражаются частицами. Сюда прежде всего относится частица бы. Модальные функции частицы бы не ограничиваются тем, что она является составным элементом формы сослагательного или условно-желательного наклонения (ты бы отдохнул немного; было бы желание, а дело найдется и т. п.) и что с помощью ее передаются модальные значения возможности, желательности и условности в инфинитивных конструкциях (не тебе бы говорить, не мне бы слушать). Частица бы, сверх того, служит средством выражения разнообразных оттенков гипотетической модальности в безглагольных предложениях. Например: хорошо бы, если это так; недурно бы; лихо бы; пора бы;

Ох, лето красное! Любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.

С частицей бы тесно связаны составные частицы условно-желательного наклонения: хоть бы, лишь бы, что бы, как бы и др. Например: хоть бы повидать его!; чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало; что бы ему заехать на денек, другой!; как бы улизнуть незаметно? и т. п.

Особый разряд образуют препозитивные частицы, служащие для выражения повелительного наклонения: пусть, пускай с 3-м лицом настоящего и будущего времени изъявительного наклонения (для обозначения побуждения, дозволения, приказания, приглашения и совета сделать что-нибудь). Сюда же примыкает препозитивная частица да (с 3-м лицом настоящего и будущего времени), выражающая значение приказания или желательности чего-нибудь: «Да здравствует разум, да скроется тьма!» (Пушкин). С формами повелительного наклонения сочетается также постпозитивная частица -кя, смягчающая императивность требования:

…моя хозяйка Была пригожа и добра, А муж-то помер, замечай-ка.

Та же частица присоединяется и к 1 -му лицу будущего времени совершенного вида: пойду-ка, посмотрю-ка (для выражения субъективно окрашенного побуждения, решимости, воли). Ср. также при междометиях: ну-ка, на-ка. Ср.

«Вы нынешние, ну-тка!» (Грибоедов). К частицам могут быть отнесены давай, давайте, сочетающиеся с императивной формой совместности (давай почитаем, давайте почитаем). Но ср. дай, давай в сочетании с формой 1 -го лица единственного числа будущего времени (давай я схожу; дай я пойду).

Усилительная императивная частица пожалуйста возникла вследствие агглютинации частицы -ста к форме повелительного наклонения от глагола пожаловать — пожалуй.

Известно, что в древнерусском языке глагол пожаловать в значении «соизволить» согласовался с другим глаголом, обозначающим то или иное конкретное действие. Ср. в надписи на народной картине «Лисица»: «Журавля усердно просила, чтоб он пожаловал покушал» (Ровинский, «Русские народные картинки»).

Кроме того, модальные оттенки глагола выражаются препозитивной частицей ну, употребляемой с инфинитивом несовершенного вида для обозначения интенсивного приступа к действию, энергичного начала действия: «И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться» (Крылов).

Та же частица ну присоединяется спереди к формам повелительного наклонения для придания им оттенка допущения, позволения, уступления: ну скажи; ну пойди и т. п. Однако в этом употреблении сказываются междометные черты словечка ну (ср.: Ну, довольно!; Ну, хорошо! и т.п.), которое лежит как бы на границе между частицами и междометиями, совмещая. значения тех и других.

Частицы связки

В особую категорию частиц должны быть выделены связки, выражающие логическое отношение между подлежащим и сказуемым. Но в русском языке, как тонко заметил акад. Л. В. Щерба, существует лишь одна связка — в строгом смысле этого слова — это быть, имеющая формы лица (а следовательно, и числа, в прошедшем времени — также рода), времени и наклонения. Связка быть — не глагол, хотя и имеет глагольные формы. Ей чуждо значение действия (быть в значении глагола существования — лишь омоним связки). Она мыслится вне категорий вида и залога. Все остальные связки в русском языке (стать, становиться, делаться и т. п.) представляют собой гибридный тип слов, совмещающих функции глагола и связки.

К частицам-связкам примыкают это и как, употребляемые в значении логических связок. Например: «Веселость человека — это самая выдающая человека черта, с ногами и руками» (Достоевский, «Подросток»); «А что он не моется — это он с отчаянья» (там же, слова Тришатова).

Связке как свойственна модальная окраска метафорического приравнения. Например: «И ваши алые уста как гармоническая роза» (Пушкин).

Другие разряды модальных частиц

Область модальных частиц отнюдь не исчерпывается глагольными и приглагольными частицами. Вовлекая в свою систему полноценные слова, категория модальности нередко даже их превращает в частицы. Это понятно. Широкое развитие модальных частиц связано с дифференциацией модальностей высказывания, с образованием разных модальных типов предложения. Форм глагольного наклонения оказывается недостаточно для выражения модальных оттенков высказывания. На помощь приходят частицы. Достаточно сослаться на многообразие модальных значений и оттенков, присущих вопросительной частице ли. Та же частица, кроме того, входит в состав многих фразеологиче ских единств с модальным значением (шутка ли; черт ли; то ли дело и т. п.).

Частицы вопросительные (ли, разве, неужели, ужели), частицы восклицательно-вопросительные (что за), частицы, выражающие недоверие к чужой речи (будто), к чужим утверждениям и характеристикам (якобы), частицы, вводящие чужую речь (мол, де и т. п.), и разные другие типы модальных частиц органически связаны с категорией модальности и должны быть рассмотрены в ее составе.

В грамматическом строе частиц обнаруживается множество переходных типов от слов к морфемам. Наряду с частицами-словами, близкими к наречиям, тут встречаются агглютинативные частицы, уже теряющие свою иллюзорную самостоятельность «частичного слова» и почти превратившиеся в прилепы, в агглютинируемые префиксы или суффиксы. Принцип агглютинации частиц, приклейки их к другим словам находит яркое выражение в строе современного русского языка.

Превращение частиц в агглютинативные морфемы связано с ограничением свободы их передвижения по предложению. Прикрепление частицы к определенному месту и к определенной категории слов является преддверием ее перехода в «прилепу», в агглютинативную морфему. Быть может, дальнейшее углубленное изучение частиц приведет к необходимости еще теснее связать большую их часть с синтаксической категорией модальности.