СПЕЦХРАН БИБЛИОТЕКИ АКАДЕМИИ НАУК
Из истории секретных фондов
СПЕЦХРАН КАК ОСОБОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ БАН
Говоря о спецхране, нельзя не упомянуть о его несколько обособленном положении в Библиотеке. По словам Наталии Борисовны Парамоновой, заведовавшей им с 1982 по 1992 г., «со времени своего создания в 1929 г. отдел спецфондов был изолирован от других подразделений Библиотеки.Это повлекло снижение научно-методического уровня учета и обработки фондов, а также их отражения в справочно- библиографическом аппарате БАН» [1]. Причем эта «изоляция», или, скорее, некоторая замкнутость отдела, касалась лишь производственной работы и не влияла на участие его сотрудников в общественной жизни БАП (в партийной, комсомольской и профсоюзной организациях), в работах в совхозе, на овощебазах и т.п.
Дирекция БАН практически не вмешивалась в производственную работу отдела спецфондов — не проверяла качество выполнения библиотечных операций, правильность ведения каталогов и т.п., хотя рассматривала и утверждала все методические документы, планы и отчеты, следила за выполнением требований сохранности фондов, обеспечивала нормальные условия для работы читателей и сотрудников ОСФ. Как и другие отделы Библиотеки, спецхран активно участвовал в соцсоревновании (соцобязательства принимались каждым сотрудником, отделом и Библиотекой в целом.) Среди индивидуальных обязательств часто встречались такие, как: «отобрать из фонда литературу на списание», «отметить в инвентарях списанные в макулатуру издания» (обычно в тысячах единиц) и т.п.
О специфике производственной работы ОСФ никто, кроме его сотрудников, не знал. Поэтому рассмотрим некоторые особенности отдела, отличавшие его от других подразделений Библиотеки.
Начнем с документов Главлита и его отделений, на основе которых формировались фонды специального хранения.
Документы Главлита на изъятие литераторы
(приказы, списки, библиографические указатели)
Первым документом на изъятие литературы из библиотечных фондов считается акт-список № 1. выпущенный Главлитом в июле 1935 г. [2] — Он включал все книги Троцкого, а также отдельные произведения Зиновьева, Каменева и других политических деятелей. В архивах Библиотеки Академии наук этого документа нет. Косвенным подтверждением начала планомерного изъятия «политически порочной» литературы можно считать не подлежащую оглашению схему «Приказа. «, разосланную в библиотеки и книготорговые организации в январе 1935 г. Об этом же говорят и акты 1949 г. на изъятие литературы из фондов БАН, начинавшиеся со слов:
«Мы, директор БАН СССР Яковкин И.И. и зав.отделом спецфондов Аверьянов В.Г., согласно имеющемуся у нас указанию Леноблгорлита и руководствуясь приказами Главлита СССР за 1935-1949 гг., изъяли из общего фонда БАН СССР следующую литературу».
В общей сложности в рассмотренных актах оказались ссылки на 289 списков, библиографических указателей и приказов с 1932 по 1952 г. включительно. Из них 174 было издано Главлитом СССР, 75 — республиканскими отделениями союзных и автономных республик, 40 — городскими, в том числе 13 — Леноблгорлитом.
ДОКУМЕНТЫ ГЛАВЛИТА НА ИЗЪЯТИЕ КНИГ (ПО ГОДАМ)
| 1932 — 1 | 1940 — 5 | 1946 — 4 | 1951 — 22 |
| 1933 — 1 | 1941 — 5 | 1948 — 13 | 1952 — 7 |
| 1938 — 14 | 1945 — 1 | 1949 — 8 | б/г — 49 |
| 1939 — 6 | 1946 — 4 | 1950 — 8 | Всего 145 |
Списки
| 1941 — 1 | 1951 — 1 |
| 1943 — 1 | 1952 — 1 |
| 1949 — 5 | б/г — 5 |
| 1950 — 2 | Всего 16 |
Библиографические указатели
| 1945 -1 |
| 1951 — 9 |
| 1952 — 3 |
| Всего 13 |
ДОКУМЕНТЫ, ИЗДАННЫЕ ОТДЕЛЕННЯМИ ГЛАВЛИТА
Отделения в союзных республиках
| Азербайджан — 4 | Туркмения — 3 |
| Армения — 2 | Узбекистан — 3 |
| Белоруссия — 9 | Украина — 24 |
| Грузия — 2 | Эстония — 2 |
| Казахстан — 2 | Всего 51 |
Отделения в автономных республиках
| Абхазия — 2 | Немцев Поволжья -1 |
| Башкирия -1 | Сев. Осетия — 2 |
| Бурятия — 2 | Татарстан — 3 |
| Карелия — 2 | Удмуртия -1 |
| Коми -1 | Чувашия -1 |
| Крым — 4 | Якутия -1 |
| Марийская — 2 | Всего 24 |
Отделения в городах
| Архангельск — 1 | Свердловск — 1 |
| Воронеж — 2 | Смоленск — 1 |
| Иваново — 1 | Сталинград — 3 |
| Иркутск — 2 | Хабаровск — 1 |
| Калинин — 2 | Челябинск — 1 |
| Курск — 1 | Ярославль — 1 |
| Куйбышев — 2 | Ростов/Д — 3 |
| Ленинград — 13 | Саратов — 2 |
| Новосибирск — 3 | Всего 40 |
Эти таблицы, составленные по актам спецмакулатуры за 1949-1953 гг., дают некоторое представление о борьбе с инакомыслием, охватившей всю страну. Довоенных документов на изъятие литературы в БАН нет [3]. Зато в отделе спецфондов сохранилось свыше 80 списков и библиографических указателей с 1948 по 1990 г. И это несмотря на то, что распоряжения органов цензуры нередко заканчивались категорическим требованием: «Все ранее изданные документы Главлита и Леноблгорлита по вопросам изъятия литературы (списки, библиографические указатели, приказы) подлежат уничтожению на местах с составлением соответствующих актов». В архиве спецфонда обнаружено два акта на списание документов Главлита.
Один из них составлен 24 ноября 1956 г. «в том. что ввиду лишней экземплярности уничтожены имеющиеся в отделе списки и библиографические указатели устаревших изданий» — по этому акту списано 259 библ. ед. Большинство из них. действительно, оказалось дублетным по отношению к сохранившимся до наших дней экземплярам.
Второй акт был составлен в апреле 1992 г. Наряду с другими документами ОСФ, подлежавшими уничтожению, была списана «дублетная документация Управления по охране гос. тайн в печати при Леноблгорисполкоме 1940-1960 гг.» (77 единиц). Что за этим скрывалось — мы уже никогда не узнаем.
Одним из самых старых документов на изъятие, сохранившихся до наших дней, является «Алфавитный список авторов, все произведения которых изымаются из библиотек общественного пользования и книготорговой сети» — в обиходе спецхрана его называли «черным списком» [4]. Он был отпечатан на ротапринте и в выходных данных было указано «Библиотека Академии наук СССР.Отдел специального хранения». На последней странице — «Составлен по состоянию на 1 марта 1949 г.».
Сохранилось три экземпляра «Алфавитного списка. » — экз. 3, 4 и без номера. Первые два адекватны по содержанию. Они различаются лишь степенью изношенности бумаги и числом дополнений и изменений, вносившихся в текст сотрудниками спецхрана (обычно цветными карандашами). Перед каждой фамилией «Алфавитного списка . » — номер приказа Главлита. Ниже под фамилией, в круглых скобках, указана профессия или область деятельности данного лица («национальная тематика», «краеведение», «суд. прокуратура, народное образование», «партийная тематика», «художественная литература». «философия» и т.п.).
На 50 страницах «Алфавитного списка». представлено около 900 фамилий общественных и политических деятелей, ученых. писателей и других лиц, почему-либо ставших неугодными советской власти, которая предавала забвению все их труды.
Третий экземпляр «Алфавитного списка. » больше по объему (в нем 73 страницы). Кроме лиц, включенных в первые два, он охватывает еще и тех, кто был отлучен приказами местных отделений Главлита.Списку авторов, чьи фамилии начинаются с буквы «В», предшествует запись: «Вавилов Николай Иванович (По приказам не значится, но литература его не рекомендуется)».
В 1964 г. Главлит выпустил небольшой, всего на двух страницах, «Список лиц. все произведения которых подлежат изъятию». В нем было 36 фамилий: Берия Л.П., Бухарин Н.И., Зиновьев Г.Е., Каменев Л.Б., Троцкий Л.Д. и др. В экземпляре ОСФ на внутренней стороне обложки — расписки заведующих отделами БАН и библиотек сети в том, что они ознакомились с документом. В дальнейшем фамилии авторов, все произведения которых подлежали запрету, сообщались по телефону или приказами Главлита и Леноблгорлита — в основном это касалось эмигрантов и диссидентов.
В 1948 г. Всесоюзная книжная палата — а именно она издаваема указатели запрещенных Главлитом книг- выпустила «Алфавитный список устаревших изданий, не подлежащих использованию в библиотеках общественного пользования и книготорговой сети». Это было внушительное издание (301 с.), включавшее около 6000 описаний. В следующем, 1949 г., начал выходить текущий, правда, с неопределенной периодичностью, «Список устаревших изданий не подлежащих использованию в библиотеках. «. В отделе спецфондов БАН сохранились выпуски:
В том же 1951 г. название текущего указателя сменилось на «Библиографический указатель устаревших изданий, не подлежащих использованию в библиотеках общественного пользования и книготорговой сети». В отделе спецфондов имеются выпуски:
В то же время продолжали появляться — вплоть до 1988 г. — «Сводные списки. «. Так, в 1960-1961 г.г. вышел «Сводный список книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети. Ч. 1. 135 с.; Ч. 2. 460 с. (М.: ВКП)». В первой части были представлены книги, изданные до 1941 г., во второй — с 1917 по 1940 г.
В 1973 г. вышел новый «Сводный список. «, тоже в двух частях ( в БАН его нет).Был еще маленький «Сводный список книг, изъятых из библиотек и книготорговой сети приказами Главлита СССР в 1962-1983 гг.» — в нем всего 3 с.
Последним был «Сводный список книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети», вышедший в 1988 г. — то есть в разгар «перестройки». В нем представлено 462 книги, многие из которых были и в прежних изданиях.
Особую группу составляли указатели республиканских и городских отделений Главлита, к примеру «Сводный список книг, подлежащих изъятию из библиотек общественного пользования и книготорговой сети, согласно приказов Главлита УзССР за период с 1938 по 1951 г.» (Ташкент, 1952. 28 с.). Сохранились аналогичные списки, опубликованные в Минске (1961. 26 с.). Харькове (1961. На укр.яз.), Алма-Ате ( 1961 г.).
Среди городских отделений Главлита наибольшей активностью выделялся Леноблгорлит. В 50-е гг. он составлял «Список устаревших изданий, выпущенных ленинградскими издательствами, не подлежащих использованию в библиотеках общественного пользования и книготорговой сети». Сохранились выпуски:
1953, № 1 (19)
1954, № 1 ( 20); № 2 (21); № 3 (22); № 4 (23); № 5 (24); № 6 (25)
№ 5 (б.г.), № 6 (1951), № 7 (1952), № 8(1952); № 9 (1953), № 10 (1953), № 11 1954, № 14 (1955); № 15 (1955), № 16 (1955), № 17(1956)
Вообще, названия списков и библиографических указателей литературы, подлежащей изъятию — а затем и возвращению в открытые фонды, — часто менялись. Вряд ли в этом был какой-то скрытый смысл, скорее всего цензоры не придавали этому значения, тем более, что и списки, и указатели не предназначались для длительного хранения — их надо было «отработать» и уничтожить.
Нет надобности перечислять все списки и указатели — все они представляли из себя алфавитные списки книг, чаще всего непонятно почему и за что попавших в разряд запрещенных (никакой видимой «политики» в большинстве из них не было). Вот только несколько примеров за разные годы:
Женщины города Ленина: Рассказы и очерки о женщинах Ленинграда в дни блокады (Л.: Лениздат, 1944. 182 с.);
К.В. Ползикова-Рубец Они учились в Ленинграде (М.; Л.: Детгиз, 1948. 190 с.);
М.А. Брискман В борьбе с немецкими захватчиками: Краткий указ. худож. литературы (Л.; Лениздат. 1945. 72 с.);
М.П. Бронштейн Указатель литературы по вопросам естествознания (Л.: Лениздат, 1946. 104 с.);
Во времена «оттепели», в 1956-1957 гг.. появились указатели книг, возвращаемых в открытые фонды. В Ленинграде они выходили под ничего не говорящим названием: «Приказ начальника Управления по охране военных и государственных тайн в печати при Леноблисполкоме» (на обложке). И только внутри, на первой странице было сказано: «Исключить из сводного списка Леноблисполкома№ 1. 1950 г. . » — и далее перечислялись издания, возвращаемые в открытые фонды.
Иногда указателям возвращаемых книг давались довольно нелепые названия: «Список № 1 книг, ранее изъятых из обращения без включения в библиографические указатели устаревших изданий, подлежащих возврату в общие фонды библиотек» (Л.. 1956. 7 с.). Или: «Список книг, ранее изъятых Главлитом СССР без включения в библиографические указатели устаревших изданий, мотивы к изъятию которых отпали» (Л.. 1957 г.); «Список № 6, применение к которым циркуляра № 8 Главлита СССР утратило силу» (Л., 1957. 4 с.).
Главлит СССР выпускал еще «Списки книг, подлежащих исключению из библиографических указателей устаревших изданий» — в конце обычно указывали, из каких именно.
Видео:Секреты правильного поиска нужных книг в библиотекеСкачать
В 1964 г. появился наконец указатель с простым и ясным названием: «Список книг, подлежащих возвращению в общие фонды библиотек» (М.: ВКП, 1964. 53 с.).
Не менее, а, может быть, даже еще более важными документами на изъятие или возврат литературы были приказы Главлита и его местных отделений. По существу, они отличались от списков и библиографических указателей только числом изымаемых или возвращаемых изданий — приказ мог быть издан по поводу одной книги или произведений одного автора, хотя иногда приказ сопровождался целым списком изданий или авторов.
Самый ранний из сохранившихся в БАН — Приказ Уполномоченного СМ СССР по охране военных и государственных тайн в печати № 134 от 29 января 1953 г. Он весь посвящен изъятию произведений французского коммуниста Андре Марти (на разных языках) и брошюр о нем — всего 15 изданий.
Приказом № 703 от 23 сент. 1954 г. изымалось пять книг об Албании и Югославии. Другими приказами возвращались в открытые фонды запрещенные ранее публикации, вносились исправления в изданные ранее «Списки» и «Библиографические указатели устаревших изданий».
В архиве отдела спецфондов сохранилось девять папок с 1955 по 1990 г.. в них — свыше 230 приказов Главлита, его местных отделений и распоряжений Президиума АН СССР, составленных на основе приказов Главлита. В каждой папке есть опись документов. «Книга регистрации приказов Главлита» велась в отделе только с 1975 по август 1990 г.
Книги, хранившиеся в спецхране, всегда были окружены тайной. и это не удивительно: они были выхвачены из общих библиотечных хранилищ и спрятаны от глаз рядовых читателей и сотрудников других отделов. Невольно возникал вопрос — что же хранится и так тщательно сберегается за железной дверью спецхрана? Много ли их, находящихся под запретом книг, журналов, газет? Обо всем этом становится известным лишь с конца 80-х гг. и то в самых общих чертах. Конечно, теперь можно прийти в помещение бывшего спецхрана и даже порыться в его каталогах. Но для этого надо знать систему этих каталогов, разбираться в пометках, нанесенных на карточки и отражающих судьбу изданий. К тому же из-за недостатка места в читальном зале часть каталогов и картотек вынесена в служебное помещение. Поэтому так ценны для нас редкие свидетельства о фондах самих работников спецхрана. написанные в разные годы и по разным поводам, в том числе и в виде научно-методических документов отдела. С них мы и начнем.
В упоминавшемся «Положении об отделе спецфондов Библиотеки АН СССР», утвержденном в 1972 г. [5], сказано кратко:
«В специальном книгохранилище отдела хранится следующая литература:
б) иностранная, отмеченная знаком «шестигранник»;
в) отечественная литература «Для служебного пользования» (ДСП);
г) газеты иностранные, отмеченные «шестигранником», и трофейные фашистские;
д) газеты отечественные (меньшевистские и эсеровские) и эмигрантские на русском языке;
е) порнографическая литература в специальном опечатанном шкафу».
«Наряду с литературой, хранящейся в отделе спецфондов по приказам Главлита и его местных органов, имеется литература, хранящаяся как политически вредная по содержанию, она разбивается на следующие основные категории:
а) идейно-программная, монархическая
б) лично-монархическая
в) черносотенно-монархическая
а) антисемитская — «исследовательская»
б) антисемитская-наветническая
в) шовинистическая
а) белогвардейско-официальная
б) белогвардейско-мемуарная и описательная
а) белоэмигрантская — общая
б) белоэмигрантская — монархическая
в) белоэмигрантская — сменовеховская
г) белоэмигрантская — евразийская
д) белоэмигрантская — художественная
а) меньшевистская
б) эсеровская
в) анархистская
6. Религиозно-политическая
7. Разная, имеющая политически вредный характер».
Литература, которая содержит протоколы, приказы, распоряжения различных белогвардейских «правительств» и правителей, как то: Оренбургского казачьего войска, Главнокомандующего добровольческой армией. Кубанской Чрезвычайной рады. Украинской Центральной рады. Сибирского временного правительства, правительства Северной области, Верховного правителя России, правительства Всевеликого войска Донского и т.п. Речи Корнилова, Краснова, Деникина, Врангеля и т.д.
Литература, показывающая меры, направленные на организацию белогвардейских сил в целях свержения Советской власти;
б) белогвардейско-мемуарная и описательная
Мемуары, дневники, отдельные произведения, описывающие борьбу белой армии совместно с иностранными интервентами против Советской власти в целях ее свержения и ликвидации завоеваний Октябрьской революции.
Литература социально-политическая, экономическая. историческая, философская, в которой анализируется положение в Советской России и делаются «прогнозы» о падении Советской власти. Литература, проникнутая злобной ненавистью к Октябрьской социалистической революции. Советской власти и Коммунистической партии, проникнутая клеветой на Советскую Россию и призывающая к борьбе против Советской власти и ее свержению;
Литература, показывающая взгляды и деятельность монархистов, выброшенных Октябрьской революцией за пределы Советской России и мечтающих о реставрации монархии;
Литература, показывающая возникновение и эволюцию сменовеховства, делавшего расчет на мирное буржуазное перерождение советской экономики и государства (реставрацию капитализма в нашей стране);
Литература, показывающая взгляды евразийства, рассчитывавшего на создание новой государственности, якобы вырастающей из системы Советов, но без коммунистической идеологии и политики (Советы без коммунистов);
Литературно-художественные журналы, альманахи, отдельные произведения — проза, поэзия — по содержанию враждебные Советской власти и Коммунистической партии».
И, конечно, не случайно в «Инструкции для сотрудников отдела спецфондов, хранения основных фондов и обслуживания. «, утвержденной в 1977 г., для определения «политически вредной литературы» использованы те же критерии, что и в «Справке. «:
«1. Изымаются из общего фонда и передаются в отдел спецфондов:
а) произведения авторов, включенных в документы Главлита *;
б) отдельные произведения по документам Главлита.
в) издания, выявленные при проверке как политически вредные по содержанию ** (монархические, черносотенные, антисемитские, погромные, эсеровские и меньшевистские, имеющие антисоветский характер, белогвардейские, эмигрантские, религиозно-политические а также порнографические. ) по распоряжению дирекции» [7] .
** Подчеркнуто в тексте «Инструкции».
В упоминавшемся сообщении О.Ю. Годелюк на семинаре работников спецхранов (1980 г.) [8] была дана краткая характеристика фондов отдела, приведем ее с некоторыми сокращениями.
Фонд ОСФ БАН состоит из четырех самостоятельных частей: русская литература, иностранная литература, газеты (русские и иностранные) и литература ДСП («Для служебного пользования»).
1. Фонд русской литературы, практически, законсервирован. В нем хранятся издания, изъятые из открытых фондов на основании приказов Главлита и его местных органов. За последние годы пополнение фонда незначительно. Фонд составляет около 19 тыс. изд. ед. На специальный шифр выделена белогвардейская и эмигрантская литература (1000 изд. ед.).
2. Иностранный фонд состоит из изданий, имеющих ограничительный знак «шестигранник». Комплектуется научными изданиями гуманитарного и естественнонаучного характера в соответствии с профилем комплектования БАН и библиотек сети. В фонде имеются монографии и брошюры (около 10 тыс. изд. ед.). периодические и продолжающиеся издания (94 тыс. изд. ед.). Ежегодно поступают 802 названия периодики на западноевропейских языках и 23 на восточных, из них 187 названий идут полностью. Иностранный фонд пополняется в среднем на 2500 изд. ед.(монографии и периодика) в год.
3. Газетный фонд насчитывает примерно 3000 годовых комплектов, русских и иностранных. Русских газет 1917-1925 гг. — 230 названий. Это местные газеты периода революции и гражданской войны, меньшевистские, эсеровские, анархистские, националистические и белогвардейские издания. Некоторые из них представлены отдельными номерами, но большинство — достаточно полными комплектами. Иностранных газет 503 названия, в том числе 42 названия на славянских языках и 47 на восточных. Полностью поступает 15 названий иностранных газет, отдельными номерами — 28 названий.
4. Литература для служебного пользования (ДСП) поступает на основе обязательного экземпляра, с печатной карточкой Всесоюзной книжной палаты. Фонд этой литературы составляет около 48 тыс. библ. ед. книги и брошюр и 94 тыс. библ. ед. периодических изданий. Ежегодно в отдел спецфондов поступает 8-9 тыс. библ. ед.
В приведенной О.Ю. Годелюк характеристике фондов очень мало сказано о русском, или как его называли в отделе, «приказном» фонде, а ведь именно в нем заключался главный смысл спецхрана. Создаваемый приказами Главлита, за спиной которого стояла всесильная ВКП(б) — КПСС, приказной фонд отражал огромную идеологическую работу по формированию нового человека — человека социалистического общества. Книги, хранившиеся в приказном фонде, были изъяты не только из фондов БАН — они были отняты у нескольких поколений советских людей.
В приказном фонде хранились советские и некоторые дореволюционные издания: книги, отдельные номера журналов и продолжающихся изданий, календари, справочники, библиографические указатели и списки, альбомы и юбилейные сборники. Большинство изданий на русском языке, очень много на украинском, значительно меньше на белорусском. Остальные языки бывшего СССР, также как и иностранные, представлены единичными экземплярами.
Пренебрегая общепринятыми библиотечными правилами, сотрудники спецхрана ставили книги на полку вперемежку с журналами, при этом каждому отдельному номеру журнала присваивался свой шифр хранения, отчего они часто оказывались в разных частях фонда.
В инвентарных книгах отдела, где регистрировались новые поступления, указывалось, если они возвращались в открытые фонды или списывались в макулатуру. Не трудно подсчитать. сколько всего единиц приказной литературы побывало в спецхране за 40 лет (с 1949 г., когда был наложен регулярный учет, до 1990 г., когда фактически прекратилось поступление новой литературы). Оказалось, что их было 63808 ед. В настоящее время осталось около 18 тыс.
Издания приказного фонда, независимо от содержания, расставлялись на полках по формату: книги до 20 см в высоту получали в шифре букву «А»; свыше 20 см — «Б», а издания большого формата, выше 28 см — «В».
Среди книг малого формата («А») очень много брошюр политико-воспитательного характера, изданных в 20-40-е гг. и рассчитанных на молодых и малообразованных читателей. Поражает обилие всевозможных «спутников»: «Спутник юного пионера на . год», «Спутник рабочего на . год». «Спутник лектора. «, «Спутник деревенского работника. » и т.п. Многочисленные календари были рассчитаны на более подготовленного читателя: «Календарь коммуниста на 1929 г.» (М.. 864 с.), «Страна социализма. Календарь на 1940 г.» (М.. 648 с.) и др.
Кроме научно-популярной литературы много политической: работы отдельных руководителей, особенно часто Н.Бухарина; краткие материалы партийных съездов, решения конференций и т.п. Здесь можно найти и художественную литературу: «Конармия» И.Бабеля, произведения Е.Замятина. М.Вишняка и даже Д.Фурманова^ не говоря уже об Анатолии Кузнецове. Не мало и поэтических сборников советских поэтов: А.Безыменского, Д.Бедного. А.Жарова. Б.Пастернака и др.
Наиболее многочисленны книги среднего формата («Б»). Tvr и собрание сочинений г.Зиновьева. Л.Троцкого, труды многих других деятелей революции.
Именно в этом разделе оказалось больше всего эмигрантских изданий. Вопреки утверждению О.Ю. Годелюк о том. что они выделены в отдельный фонд. — в нем находилась лишь часть «белогвардейско-эмигрантской» литературы. Достаточно назвать хранившиеся до последнего времени в приказном фонде 45 номеров журнала «Воля России» (Прага. 1922-1930), свыше 30 томов «Архива русской революции», издававшегося в Берлине под редакцией Г. Гессена; здесь же находятся труды Н. Бердяева, А. Керенского. С. Тельгунова. А. Ремизова и многих других писателей, ученых, деятелей русского зарубежья.
Среди книг большого формата («В») много альбомов, посвященных отдельным людям или событиям, некоторые издания интересны с художественной стороны, другие — как памятник прошедшей эпохи. Открывается раздел специальным выпуском журнала «Огонек» за 1934 г. под названием «Советские субтропики» (ред. М. Кольцов. 220 с.). Список авторов публикаций, начинающийся с Л. Берия, включает имена многих известных писателей, поэтов и ученых (Н.И. Вавилов, Т. Табидзе, Б. Пильняк, Б. Пастернак и др.).
Интересен альбом «Деятели Коммунистического Интернационала. 19 июня-7 августа 1920 г.)». В предисловии к нему было сказано: «Не отмечать всех деятелей этого великого этапа, свидетелями которого нас сделала история, было бы преступлением перед историей». И далее: «Издательство Коммунистического Интернационала сделало большие усилия, чтобы запечатлеть один из важнейших моментов мировой истории. дав не фотографические снимки. а живые портреты, нарисованные крупнейшими русским художниками. «. И действительно, почти все портреты выполнены И. Бродским, некоторые Г. Верейским, иллюстрации подготовлены М. Добужинским. Б. Кустодиевым и другими известными художниками.
Остальные политические альбомы скромнее по исполенению, в них преобладают фотоснимки: «Политические деятели СССР» (2 серии) (М., 1925.); «Памяти погибших вождей». (М., 1927); «Альбом по истории ВКП(б)» (М., 1926); «Большевики Москвы. 1905» и др. В двух последних альбомах оказались фотографии той самой В.Н. Яковлевой, которая в 1922 г. помогла дирекции БАН отстоять свои секретные фонды от посягательств ГПУ. (См. Главу 6).
Нельзя не упомянуть книгу В. Полонского с великолепными иллюстрациями «Русский революционный плакат» (М., 1925). Здесь же находятся альбомы когда-то очень популярных художников-карикатуристов, известных под именем Кукрыниксы (М.В. Куприянов, П.Н. Крылов, Н.А. Соколов): «Почти портреты. Дружеские шаржи. Эпиграммы» А. Архангельского (М., 1932): «Литераторы. Шаржи. Эпиграммы» А. Архангельского. А. Безыменского, С. Шведова (М.. 1935). И без всяких эпиграмм очень характерный для периода «холодной войны» альбом «Бредовые англо-американизаторы» (М., 1951 ).
Видео:ВНИМАНИЕ! Бесценный Список Электронных БИБЛИОТЕКСкачать
Среди книг большого формата много юбилейных изданий. посвященных Сталину, Ленину. Дзержинскому и другим политическим деятелям, а также отдельным союзным республикам.
И на фоне многих парадных изданий, собранных в этой части фонда, как-то особенно трогательно выглядит тоненькая брошюрка «Наводнение в Ленинграде 24 сентября 1924 г.» (Л., 1926. 21 с.) с иллюстрациями М.Добужинского, А. Бенуа. И. Шиллинговского и фотографиями знаменитого Буллы.
Говоря о фондах спецхрана, необходимо иметь в виду, что они никогда не были стабильными — что-то поступало, что-то уходило. ведь спецхран больше, чем какой-либо другой отдел Библиотеки. зависел от внешних обстоятельств.
Нам еще придется говорить о фондах спецхрана в период его рассекречивания. А пока расскажем о существовавшем более двадцати лет фонде личных книг, о котором ничего не было сказано в сообщении О.Ю. Годелюк [9].
С начала 60-х гг.Ленинградский почтамт передавал в спецхран Библиотеки АН СССР книги, присланные из-за границы отдельным ученым, — если цензура находила в них «идеологические дефекты». (Эту, в сущности, незаконную операцию в московских библиотеках называли просто «переадресовкой»). Многие из этих книг адресовались сотрудникам академических институтов, то есть читателям БАН. В спецхране личные книги регистрировались и в течение года хранились на отдельной полке или прямо на номере читателя, который мог ими пользоваться в читальном зале отдела. Это правило касалось и сотрудников неакадемических учреждений. которые также оповещались о прибывших на их имя книгах. По окончании года «личная» книга вносилась в инвентарь спецфондов и становилась собственностью Библиотеки.
Однако не все ученые мирились с таким положением — некоторые обращались в дирекцию Библиотеки с просьбой отдать им необходимые для их работы издания, соглашаясь на то, чтобы в них были сделаны необходимые «удаления». Так, чл.-корр. АН СССР А.В. Десницкая просила отдать присланный на ее имя фольклорный сборник из Албании.При этом она сама указывала страницы, на которых «содержатся наивные выпады по адресу Н.С. Хрущева. Если нужно, эти страницы можно удалить». Книгу А.В. Десницкой вернули, удалив заодно и страницы с песнями. восхвалявшими Энвера Ходжу.
С такими же просьбами не раз обращались академики Д.С. Лихачев. М.П. Алексеев, директор ИРЛИ В.Г. Вазанов и другие ученые. Некоторые письма такого рода заканчивались обещанием «не показывать и не давать книгу посторонним лицам».
Академик В.М. Жирмунский, ссылаясь на свой возраст (78 лет). просил выдать ему на дом, во временное пользование, присланные на его имя книги. Просьба была удовлетворена. На письме В.М. Жирмунского сохранились записи сотрудника спецхрана: «Книги выданы лично акад.В. М.Жирмунскому 25.07.1969 г.» и ниже: «Возвращены. 10.03.1971 г.».
За 20 лет в спецфонде накопилось немало изданий, присланных на имя отдельных научных сотрудников. В основном это монографии по общественным и гуманитарным наукам, хотя были и издания естественнонаучного профиля. Около половины книг оказались единственными в БАН, а многие и в городе. Любопытно, что среди присланных книг было немало изданий русского зарубежья:
Врангель А. Воспоминания и стародавние времена. Вашингтон. 1964.
Клягин А. Страна возможностей необычайных. Предисл. И.А. Бунина. Париж, 1964.
Зайцев Б. В пути. Париж, 1951.
Мандельштам О. Собрание сочинений. Т. 3. Мюнхен, 1967/1969.
Пагануцци П. Лермонтов. Монреаль, 1967.
Riasanovsky N. A history of Russia. N.Y., 1977.
Antonovych-Rudnicka M. An anthology of Russian poetry. Winnipeg. 1968.
Каталоги и картотеки
В краткой «Справке о каталогах отдела спецфондов», составленной А.Ф. Белоголовцевым в декабре 1955 г. [10], были перечислены имевшиеся в то время каталоги и даже указано число карточек в некоторых из них:
1. Алфавитный каталог русского фонда. 65 000 к.
2. Алфавитный каталог иностранных монографий. 12 011 к.
3. Алфавитный каталог иностранных журналов. 9 390 к.
4. Алфавитный каталог иностранных газет.
5. Алфавитный каталог иностранных диссертаций. 5 948 к.
6. Алфавитный каталог иностранных брошюр. 5 800 к.
7. Систематиченский каталог иностранных монографий.
8. Систематический каталог иностранных журналов.
Далее говорится, что при составлении систематического каталога на иностранную литературу был использован вариант схемы Библиотеки им. В.И. Ленина, с учетом специфики отдела спецфондов. Т.Н. Данченко, в 1954-1956 гг. работавшая в ОСФ, вспоминает [11], что систематический каталог отдела начал создаваться в эти годы главным образом для того, чтобы ориентироваться в массе трофейной литературы. Его организатором был А.Н. Белицкий. Для облегчения выбора литературы по теме сотрудники отдела расписывали статьи из основных гуманитарных научных журналов. издаваемых на трех западноевропейских языках. Карточки на статьи систематизировались и вливались в систематический каталог иностранных книг. Практика расписывания статей из основных гуманитарных журналов заслужила одобрение читателей.
В читальном зале спецфонда кроме систематического каталога иностранной литературы находились: алфавитный каталог иностранных монографий, алфавитный каталог иностранных журналов, алфавитный каталог русских газет, а также каталоги иностранных периодических изданий и газет по странам, систематический каталог литературы ДСП и картотека новых поступлений.
Справочно-поисковый аппарат ОСФ отличался рядом особенностей, вызванных спецификой работы с запрещенной литературой. Так, в алфавитном каталоге русского фонда на каждой карточке указывались номер и дата приказа, по которому книга была изъята из открытых фондов. Когда в 1956-1957 гг. книги из спецхрана начали возвращать в открытые фонды, карточки на них стали собирать в особый каталог с пометкой «в.л.» («восстановленная литература»), а на самих карточках указывались номера и даты приказов или списков Главлита, по которым это делалось. На этих же карточках отмечались новые приказы в случае возвращения книги из открытого фонда обратно в спецхран.
В служебном помещении отдела находились картотеки, помогавшие ориентироваться в приказах, списках и распоряжениях Главлита и его местных органов. Картотека «Для справок» представляла собой распечатку «Сводного списка книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети», а затем и других приказов Главлита. Существовала «картотека местных приказов», правильнее ее следовало бы назвать «картотекой литературы, изъятой из общих фондов приказами местных отделений Главлита».
Не только для спрецхрана, но и для Библиотеки в целом очень важным всегда был вопрос о том, сопровождалось ли изъятие книг из открытых фондов изъятием соответствующих карточек из Генерального алфавитного кеталога, а впоследствии и читательского (он начал создаваться с 1950 г.). Ведь по существующим в Библиотеке правилам из ГАК карточка никогда не должна выниматься, даже если книга утеряна, украдена или физически уничтожена, — на карточке все это должно быть указано. Насколько нам известно, до войны карточки на изъятую Главлитом литературу вынимались и, вероятно, уничтожались. С октября 1955 г.. как указано в справке Белоголовцева. карточки из Генерального и читательского каталогов не изымались. «за исключением авторов, произведения которых полностью изъяты из обращения».
Через два года — в 1957 г. — Г.А. Чеботарев подписал разработанную сотрудниками спецхрана инструкцию, по которой карточки на изъятые книги из ГАК и ЧАК не вынимались, на них лишь карандашом зачеркивались шифры, вместо которых ставилась пометка «с.ф.» (спецфонд) [12].
Однако и это решение не было окончательным. В мае 1958 г. на заседании дирекции БАН было принято решение: «Обеспечить своевременное изъятие из читательского алфавитного каталога литературы, подлежащей специальному хранению, работниками ОСФ».
В 1968 г. заведующая ОСФ г.М. Бардина разработала «Памятку о передаче в читательский каталог БАН ССР карточек на иностранные издания, хранящиеся в отделе спецфондов БАН СССР». В ней предлагалось помечать карточки на закрытую иностранную литературу римской цифрой XL. В докладной записке на имя ученого секретаря Библиотеки г.М. Бардина поясняла:
«Соответственно указанию Главлита СССР. отдел спецфондов БАН СССР должен давать в читательский каталог карточки на иностранные книги и журналы, за исключением изданий с явно антисоветскими заглавиями и чрезмерно насыщенных антисоветским содержанием. При этом не рекомендуется в передаваемых карточках ставить индексы, напоминающие название отдела спецфондов — такие, как «сх», «‘сф» и т.п.» [13].
К сожалению, полного отражения книг спецхрана ни в ГАК, ни в ЧАК не было.
Особенностью спецхрана БАН СССР, по сравнению с другими крупными библиотеками страны, было наличие в нем цензорского пункта.Его главная задача состояла в проверке литературы перед выдачей ее читателям, поэтому он находился в специально отгороженном помещении на выходе из книгохранилища основного фонда. Через цензорский пункт проходила вся заказанная читателями отечественная литература и — выборочно — иностранная.
О том, как и почему был создан цензорский пункт, рассказывает Д.В. Лебедев, в 1949 г. исполнявший обязанности директора Библиотеки:
«Нарушить приказы Главлита никто не осмеливался, соблюдались они неукоснительно, тем не менее в научных библиотеках множество «крамолы» содержалось в сериальных изданиях и сборниках, оставшихся в открытых хранилищах. Чем это грозило коллективу, мне стало ясно в самом начале директорства, когда я случайно обнаружил в литературе, только что сданной читателями, журнал со статьей Л.Д. Троцкого. Так нам не сносить головы! На следующее утро состоялось совещание с заведующими некоторых отделов, и было решено: все послереволюционные издания, выдаваемые читателям, будут просматриваться сотрудником спецхрана, и «опасные» книги и журналы направляться для чтения в специально выделенную комнату. Этот порядок в дальнейшем был распространен и на иностранные издания» [14].
В первые годы существования цензорского пункта его сотрудники не только проверяли выдаваемую читателям литературу. но и «исправляли» ее, делая соответствующие вырезки в тексте.
На работу цензорской группы нередко жаловались сотрудники отдела обслуживания, но не по существу проверки, а из-за частой задержки литературы на пункте, что нарушало график выполнения читательских требований. К тому же цензоры кончали свою работу задолго до закрытия главного читального зала. Вопрос об этом не раз поднимался на заседаниях дирекции. Так, еще в апреле 1952 г.. отметив очень большую задержку в выполнении читательских требований на цензорском пункте, одна из сотрудниц обратила внимание дирекции на то. что при обслуживании читателей слабо используются подсобные фонды самого читального зала, так как они еще не просмотрены сотрудниками спецхрана. Поэтому «их необходимо проверить и расчистить от устаревшей литературы» [15] — это предложение вошло в решение дирекции, и подсобный фонд читального зала был в дальнейшем проверен и очищен от «нерекомендованной» литературы.
Если при просмотре заказанной читателем книги в ней встречались фамилии «врагов народа» или какие-либо не подлежащие оглашению сведения, цензор в конце издания или на внутренней стороне обложки делал пометку красным карандашом «ч.з.» («читальный зал») и ставил свой именной штамп. Это означало, что издание не могло быть выдано читателю на дом. с ним можно было работать только в Библиотеке, при этом обязательно в комн. 32. При отсутствии в просматриваемой книге какого-либо криминала цензор ставил в конце свой штамп, чтобы можно было, в случае чего, определить, кто именно просматривал книгу. Это же позволяло не давать ее на просмотр вторично, при повторных заявках читателей.
В «Памятке для сотрудников отдела спецфондов БАН СССР о порядке просмотра отечественной литературы, выдаваемой советским и иностранным читателям» (1972) [16], был специальный раздел, в котором указывалось, какие издания подлежат ограничению «выдается в читальный зал»:
«а) монографии, сборники, альбомы, периодические издания, в которых есть статьи, доклады, цитаты, ссылки, положительные характеристики авторов, все произведения которых полностью изымаются;
б) стенографические отчеты съездов, конференций, симпозиумов и т.п., в которых есть речи, доклады, реплики и т.п. лиц. произведения которых полностью изымаются:
в) энциклопедические и тематические словари, библиографические указатели, в которых есть статьи лиц, произведения которых полностью изымаются;
г) издания религиозные, религиозно-мистические (теология, теософия, оккультизм, черная и белая магия);
д) литература монархического оттенка, содержащая фактический материал;
е) националистическая, расистская литература;
ж) литература, отражающая культ личности;
з) бульварная литература;
и) литература ограниченного распространения;
к) литература с картографическими материалами, изданными до 1966 г.».
При просмотре отечественной литературы важнейшим документом для цензоров был упоминавшийся «черный список» [17], где в алфавитном порядке перечислялись фамилии, имена и отчества «врагов народа». Каждую встретившуюся в тексте фамилию, показавшуюся подозрительной (или просто незнакомой), нужно было сверить с «черным списком». Пропуск «недозволенной» фамилии мог навлечь на сотрудника цензорского пункта серьезные неприятности.
Сохранилась подсобная справочная картотека цензорской группы — на карточках большого формата, расположенных по алфавиту названий союзных и автономных республик, областей и городов, выписаны фамилии лиц, все произведения которых были изъяты из обращения по приказам местных отделений Главлита. По мере изменения ситуации одни фамилии зачеркивались цветными карандашами, другие — вписывались.
Видео:НОВЫЕ КНИГИ ИЗ БИБЛИОТЕКИ. НЕ ОЖИДАЛА НАЙТИ ЭТУ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕСкачать
Кроме того, сотрудники цензорского пункта составляли для себя «шпаргалки» — краткие списки запрещенных авторов, перечни наиболее одиозных тем и сюжетов и т.п. Некоторые из них сохранились. Приведем для примера:
«1. Статьи Троцкого.
2. Хвалебные отзывы и статьи о нем.
3. Иллюстрации врагов.
4. Явно монархическая литература.
5. Явно антисемитская.
6. Расистская литература.
7. Явно клеветническая против Сов.Союза ( белоэмигрантская).
8. Порнографическая литература и восхваление ее.
9. Религиозная пропаганда.
10. Статьи с выпадами против руководителей правительств и партий дружественных и братских стран.
11. Книги со многими цитатами врагов народа».
1. Арцыбашев
2. Каменский
3. Кузмин
4. Зиновьева-Аннибал
5. Сологуб
6. Сергеев-Ценский
7. Ауслендер
8. Лазаревский
9. Олигер
1. Бурцев В.Л.
2. Гумилев [?]
3. Зайцев Б.
4. Замятин
5. Мережковский
6. Гиппиус 3.
7. Шмелев Иван
8. Ремизов А. (после 1917 г.)
9. Теффи
10. Амфитеатров Ал-др (после 1917 г.)».
В годовом отчете за 1974 г. г.М. Бардина подробно представила работу цензорской группы:
Контрольный просмотр литературы, списков, карточек
| План | Выполнено | |
| 1. Проверка литературы на контрольном пункте | 80 000 б/ед | 80 681 б/ед |
| 2. Проверка отказов | 900 треб. | 1159 треб. |
| 3. Просмотр литературы, отправляемой за границу | 8000 б/ед | 9778 б/ед |
| 4. Проверка списков | 9000 назв. | 8860 назв. |
| 5. Просмотр литературы для микрофильмирования | 1000 б/ед | 781 б/ед |
| 6. Отработка приказов Главлита | 1204 час. | 1190 час. |
| 7. Контрольный просмотр литературы международного абонемента | по мере поступления | 1327 б/ед |
| 8. Отбор на списание литературы ДСП в отделе отечественного комплектования | по мере поступления | 1494 б/ед |
| 9. Дежурство на контрольном пункте | 1360 час. | 1397 час |
Характер работы цензоров контрольного пункта оставался практически неизменным, однако годовые отчеты не были столь подробными.
Уничтожение и «исправление» литературы
Усеченная форма прилагательного «специальный» (спец-), широко употреблявшаяся в советское вемя в виде приставки к самым разным словам, придавала им оттенок чего-то важного, закрытого, доступного немногим, иногда даже пугающего («спецотдел». «спецчасть», «спецуполномоченный», «спецраспределитель». «спецфонд», «спецхран» и т.д.). В этом же ряду стоит термин «спецмакулатура», обозначавший предназначенные к уничтожению печатные издания, причем не просто ветхие, пришедшие в негодность от длительного употребления или стихийных бедствий (те были просто «макулатурой»), а «вредные» по своему содержанию.
Руководство Академии наук еще в начале 20-х гг. получало от Государственной центральной книжной палаты распоряжения оо уничтожении отдельных изданий, присланных ею ранее в составе обязательного экземпляра.Так. 20 марта 1926 г. ГЦКП потребовала уничтожить «Официальное распоряжение Правления Ташкентской железной дороги № 52 от 26 дек. 1925 г.», на третьей странице которого было помещено не подлежащее опубликованию постановление ЦИК и СНК СССР «О ликвидации задолженности госучреждений и предприятий крестьянам». Сохранился акт об уничтожении «упомянутого выше экземпляра № 52, предав его огню» [19].Копия акта была выслана в ГЦКП.
По воспоминаниям В.И. Севастьяновой, работавшей в спецхране в 1939 г., иногда приходилось составлять какие-то списки книг на уничтожение — к сожалению, ни в Архиве БАН, ни в Академическом архиве обнаружить их не удалось [20].
В справочно-библиографическом отделе БАН сохранился «Контрольный список изданий, списанных в макулатуру за все годы с 1922 по 1929 г. (Сводка всех своевременно высланных распоряжений Торгсектора о списании в макулатуру)» [21]. Список издан Главлитом тиражом в 2000 экземпляров. На 53 страницах указано около 2250 книг, подлежащих уничтожению. В списке много политической литературы — резолюции партсъездов, произведения бывших политических деятелей, издания еще живых в то время лиц, а также отдельные работы Ленина, Сталина, Энгельса, Луначарского и других. В список попали и «Резолюции 1 Всероссийского съезда библиотечных работников», сборник статей «К 75-летию Революции 1848 г.», работы Клары Цеткин «Наступление фашизма и задачи пролетариата», «Роза Люксембург и русская революция», книга К.Чуковского «Уолт Уитмен. Поэзия грядущей демократии» и многие другие. В конце указаны подлежащие уничтожению «Репродукции». «Календари и календарные стенки» и «Портреты» — в их числе «Брюсов в гробу», «Дзержинский (в красках)», отдельные портреты Ленина, больше всего портретов Троцкого.
О списании книг по «Контрольному списку. » в БАН нам ничего не известно. Да и сам этот список отсутствует в архиве отдела спецфондов — экземпляр справочно-библиографического отдела. о котором шла речь, принадлежал раньше другой библиотеке.
В документах бывшего отдела спецхранения БАН сохранилось 118 актов на списание книг в спецмакулатуру с 1949 по 1980 г. Приступая к разбору этих актов, хотелось выяснить примерный объем и характер уничтожения литературы, мотивацию списания, роль Главлита в переводе книг в спецмакулатуру. При этом акты на уничтожение литературы ДСП. ввиду специфики этого рода изданий, не рассматривались.
Самый ранний из сохранившихся актов был составлен 21 декабря 1949 г. На типовом печатном бланке, предназначавшемся для книготорговых организаций, складов и библиотек, сверху написано: «Мною, внештатным уполномоченным Леноблгорлита. при участии и.о. директора Библиотеки АН СССР. согласно имеющегося у меня приказа Уполномоченного Совета Министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати изъяты из указанной Библиотеки следующие книги». И далее, в часто нарушаемом алфавите авторов, приведены: название книги, издательство и год выхода, число экземпляров, а также в особой графе — по каким приказам Главлита было произведено изъятие из открытого фонда. В последней графе — цена всех экземпляров данной книги. Всего в списке 839 названий книг. что составляло 1581 библ. ед.
В конце акта указано: «Вместе с книгами изъяты все учетные и библиографические карточки» (в дальнейшем, с конца 50-х годов, карточки из Генерального алфавитного каталога не изымались).
С годами форма акта спецмакулатуры менялась, вместо уполномоченного Горлита списание шло от имени директора: «Мною, директором БАН. при участии заведующего отделом спецхранения. согласно имеющегося у нас указания Главлита по разным приказам произведено изъятие следующей литературы».
Постепенно уровень ответственности за списание литературы еще более снижается и акты спецмакулатуры составляются от имени заведующего ОСФ или даже в виде его докладной записки директору БАН.
В декабре 1957 г. заведующий ОСФ А.Ф. Белоголовцев пишет на имя директора Г.А. Чеботарева: «Прошу Вашего разрешения на передачу в макулатуру фашистской литературы в количестве 1882 библ. ед. Указанная литература является дублетной, и хранение ее не является целесообразным» . В декабре 1958 г.: «. в отделе спецфондов находятся дублетные многоэкземплярные, частично пришедшие в негодность, иностранные газеты в количестве 200 библ. ед. Просим разрешения на их уничтожение».
В 60-е гг. отобранная для списания литература стала предъявляться макулатурной комиссии, назначаемой директором из опытных сотрудников Библиотеки.Так, в акте от 30 сентября 1966 г. читаем: «Настоящий акт составлен в том, что макулатурной комиссии была представлена отечественная литература, подлежащая хранению в спецфонде, которая по распоряжению директора и согласованию с Леноблгорлитом отобрана для списания в макулатуру».
В конце акта обычное, повторявшееся в дальнейшем в других актах, заключение: «Макулатурная комиссия, просмотрев предложенный ей для списания материал, установила, что он состоит из устаревшей социально-экономической, юридической, общественно-политической литературы и подлежит списанию в макулатуру». В этом акте в последний раз есть указание на «согласование с Леноблгорлитом» — в дальнейшем о роли Главлита не упоминалось.
В 70-е гг. макулатурную комиссию стали официально называть «Комиссией по изъятию устаревшей и дефектной литературы». Известно, что для обозначения запрещенных изданий эвфемизм «дефектные книги» заменил более откровенные названия, употреблявшиеся на заре спецхрана, такие, как «книги враждебного содержания», «политически вредные книги», «политически порочные книги» или, более мягко, «недоброкачественные в политическом отношении издания».
В конце актов обычно указывался способ уничтожения книг: «подлежит сжиганию», «подлежит списанию и передаче в перемол» или фиксировался свершившийся факт: «произведено уничтожение путем мелкой резки», «разорвано в моем присутствии», «превращено в бумажную массу».
Из 118 просмотренных актов 97 было на списание книг, 21 — газет и журналов, хотя были и такие, где книги и отдельные номера периодических изданий записывались вперемежку. Всего было уничтожено 25532 книги (или 39845 библ. ед) и 7652 библ. ед. журналов и газет, в подавляющем большинстве иностранных.
Большая активность в уничтожении литературы наблюдалась с 1949 по 1958 г. — 39 актов.Меньше списывалось в макулатуру с 1959 по 1969 г. — всего 13 актов. Очень много уничтожьтесь с 1970 по 1979 г. — 67 актов. С 1980 г. и до конца спецхрана составлялись акты только на литературу ДСП. Конечно, все эти данные — относительны. Нет гарантии в том, что в ОСФ сохранились все акты на списание спецмакулатуры. Могла быть уничтожена литература и без составления акта — хотя если и были такие факты, они носили единичный характер. Не были одинаковыми — по числу зарегистрированных в них библ. ед. — и сами акты: в одних было больше, в других меньше — от одной библ. ед. до нескольких тысяч. И тем не менее, общее представление о количестве уничтоженной «дефектной» литературы приведенные цифры все-таки могут дать.
Причины неравномерности, неритмичности списания литературы — самые разные, и прежде всего они в политической ситуации в стране. Известно, что работники спецхранов, рассказывая в период гласности о фондах своих бывших отделов, говорили, что они зеркально отражали «линию партии». Еще в большей степени это можно отнести к уничтожению литературы.
На интенсивность списания книг в макулатуру влияла и необходимость высвобождения места в книгохранилище — для размещения новых поступлений [22].
Нельзя забывать потом, что существовало непреложное правило спецхрана:разрешалось хранить только два экземпляра изъятых из открытых фондов книг, от остальных нужно было избавляться. Этот негласный закон вел свое начало, по-видимому, от инструкции Главполитпросвета, Главлита и Центральной библиотечной комиссии, которая была подписана Н. Крупской. П. Лебедевым-Полянским и М. Смушковой. В инструкции говорилось: «Не более двух экземпляров всех изъятых в качестве вредных и контрреволюционных книг должны храниться в особо запертых шкафах и выдаваться исключительно для научных и литературных работ» [23]. Однако сотрудники ОСФ изредка нарушали это правило, припрятывая 3-й экземпляр изъятой из открытого фонда книги (давая ей другой шифр).
В дальнейшем Главлнт потребовал, чтобы запрещенные иностранные книги хранились в спецфондах только в одном экземпляре.
Большая или меньшая активность в списании литературы из спецфонда в какой-то мере зависела и от личностного фактора, другими словами, — от позиции заведующего отделом и куратора из Горлита, наблюдавшего за работой ОСФ.
Самое главное, что интересовало нас в актах спецмакулатуры — что же именно было уничтожено?
Уже первым актом 1949 г. были отправлены под нож
«Грузинская лирика» Б. Пастернака (1935 г.),
«Словарный указатель» А.В. Мезьер (1924 г.),
«Мировой кризис» У. Черчилля (1932 г.),
«Колыбельная» Л. Квитко (1939 г.).
«Сад пыток» О. Мирбо,
работы Н. Бухарина, А. Луначарского и многих других.
В заголовках актов спецмакулатуры иногда давалась обобщенная характеристика списываемых материалов, но обычно она относилась лишь к началу или. во всяком случае, к части акта. Так, в акте под названием «монархической, эсеровской, эмигрантской, белогвардейской и меньшевистской литературы» можно было найти дореволюционные книги по философии (С. Булгаков, 1907 г.), истории, издания «Вольной печати», сборник статей из «Искры» ( 1906 г.), «Не могу молчать» Л. Толстого (Пг.. 1917 г.) и много других непонятно зачем уничтоженных книг. К «эмигрантской» литературе относили все, что было издано в первые после революции годы в Берлине и других европейских городах, даже если это было сделано по заказу советских издательств.
В «дублетах фашистской литературы» часто оказывались фундаментальные научные труды, отсутствующие в фондах БАН. Среди списанной иностранной периодики было немало номеров. являвшихся лакунами журналов, имевшихся в наших фондах. Были и комплекты научных журналов за несколько лет, не выписывавшихся Библиотекой из-за отсутствия вылюты или по политическим мотивам [24]. По-видимому, не все акты на уничтожение литературы предварительно сверялись с Генеральным алфавитным каталогом БАН.
21 ноября 1984 г. в спецфонд поступила телефонограмма из Горлита, извещавшая, что по указанию Главлита изымаются отдельно изданные произведения девяти авторов (Аксенов В.П., Владимов Г.Н., Войнович В.Н. и др.). Как и полагалось в таких случаях, все заведующие фондами центральной Библиотеки и заведующие библиотеками сети были под расписку оповещены о необходимости передать в спецфонд все произведения указанных авторов.
Через полгода — в июне 1985 г. — был утвержден очередной акт на уничтожение литературы ДСП. На второй странице акта оказались произведения авторов, названных в телефонограмме, а также книги В. Некрасова, А. Кузнецова и др. Все они не входили в категорию литературы ДСП. По-видимому, требовалось срочно списать произведения диссидентов и невозвращенцев, поэтому их и включили в уже начатый акт спецмакулатуры ДСП.
Позже, в 1989 г., Главлит вернул сочинения этих авторов, как и многих других, в открытые фонды, но книги, за исключением двух-трех экземпляров, сохранившихся в спецфонде, были уже уничтожены.
К сожалению, направляя приказы на изъятие, Главлит не делал различия между разными по своему наполнению и предназначению фондами централизованной системы БАН. Для него было все равно. из какого фонда изъять «дефектную» книгу или, в данном случае. уничтожить ее: из прекрасной, уютной библиотеки Дома ученых. из основного фонда БАН или из архивного фонда академических изданий (АкС), книги из которого никогда не выдаются читателям на дом, — ими можно пользоваться только в специальном читальном зале отдела изданий Академии наук (ОИАН): или из так называемого бронированного фонда академических изданий, книги из которого вообще не выдаются читателям и используются, по разрешению Президиума АН, для пополнения отечественных библиотек, пострадавших во время войны, стихийных бедствий и т.п. Выполняя указания Горлита, сотрудники спецфонда забирали все имевшиеся в бронфонде издания (от 7 до 25 экземпляров каждого). В 1989 г. спецфонд смог вернуть в бронфонд только по одному экземпляру каждого изъятого произведения, так как остальные были уничтожены.
А вот книге историка А.М. Некрича, ставшего невозвращенцем, «повезло»: его известное произведение «1941. 22 июня» (М.:Наука, 1965) было изъято из библиотек и книготорговой сети приказом Главлита (№ 8 — ДСП, 18 авг., 1967 г.). Когда через шесть лет спецфонд БАН включил его в акт спецмакулатуры (№ 13, 16 апр., 1973 г.), про бронфонд. по-видимому, забыли ( тем более, что он находится не в главном здании Библиотеки, а на окраине города, в Коломягах) — в результате в бронфонде благополучно стоят на месте все семь экземпляров работы Некрича.
О счастливой судьбе «Ботанического журнала» (1958, № 2), сохранившегося в Академическом собрании БАН, несмотря на решение партийной власти о его изъятии, рассказал в своих воспоминаниях «антилысенковец с довоенным стажем» Д.В. Лебедев [25].
Однако такое случалось не часто. Обычно потери для всех фондов централизованной системы БАН, в том числе и для бронфонда, в случае списания в спецмакулатуру, были невосполнимы.
Видео:Список книг для 3- 4 класса для выполнения игрового буклетаСкачать
В 1964 г. на основании указания Президиума АН СССР № 1-761 от 3 июня 1963 г. был составлен акт об уничтожении ежегодного «Справочника Академии наук СССР». В нем было сказано: «полностью уничтожили путем сжигания 29 наименований в количестве 240 библ. ед.» — это были «Справочники АН СССР» за 1931-1962 гг. и среди них три справочника республиканских академий наук (Украинской. Азербайджанской и Казахстанской). Уничтожение совершено в кочегарке БАН.
Как показала проверка в бронфонде в 1998 г., там не оказалось ни одного «Справочника АН СССР» за двадцать лет — с 1931 по 1951 г. С 1952 г. справочники стоят на месте, как и положено, по семь экземпляров — вероятно, они были приобретены позже или сотрудники бронфонда отдали в свое время не все имевшиеся экземпляры.
Заканчивая краткий обзор актов на уничтожение спецмакулатуры, приведу несколько цифр для сравнения (понимая всю некорректность подобных сопоставлений): в 1865-1904 гг.. по данным энциклопедического словаря «Книговедение», в России было уничтожено цензурой 218 книг [26]. Примерно за такой же отрезок времени — с 1949 по 1979 г. — только в БАН было уничтожено более 25000 названий книг и журналов, или 46000 библ. ед. (не считая изданий для служебного пользования — ДСП).
Помимо полного уничтожения книг. журналов или газет в кочегарке БАН или на районной базе утильсырья, применялось еще и частичное уничтожение текста в виде соскабливания, вырезания ножницами, замазывания тушью или вырывания и заклеивания страниц. Этот способ борьбы с инакомыслием известен с давних пор — достаточно вспомнить издававшийся Ватиканом Index librorum expurgatorum. Об изувеченных цензурой книгах из библиотеки польского короля Сигизмунда II Августа ( находящихся в ОРК БАН), рассказывает Е.А. Савельева [27]. О том, как в XX веке белорусский Главлит «исправлял» стихи известных писателей, в том числе и написанных ими до революции, сообщает Т.С. Протько [28].
В начале 50-х гг. проверялся фонд русских изданий. В помощь сотрудникам спецхрана создавались бригады из 3-5 человек. работавших в других отделах, желательно членов партии или комсомольцев. Они приходили в определенные дни на два-три часа в отведенное для них место в основном фонде, где просматривали приносимые им пачки книг, сверяясь со списком «врагов народа». По их сигналам сотрудники спецхрана или забирали книги в свой отдел, или замазывали тушью неблаговидную фамилию.
Вспоминая эти годы, Д.В. Лебедев писал:
«Остановлюсь только на очень больном вопросе — «чистке фондов». Цензура все ожесточалась.Постоянно приходили новые приказы Главлита. все новые книги изымались из обращения, пухли фонды спецхрана. Положение осложнилось, когда «директивные органы» потребовали и прочистить неизъятые издания: журналы, сборники трудов. Библиотеки должны были сплошь просмотреть свои послереволюционные фонды и вырезать криминальные статьи, замарывать тушью фамилии «врагов народа», ссылки на них, цитаты и т.д. В институтских библиотеках такая работа проводилась силами самих институтов» [29].
«Для этого в научных институтах были выделены сотрудники, ознакомленные с наиболее одиозными фамилиями и снабженные ножницами, кисточками и пузырьками с тушью. Если попадались статьи «врагов народа», они вырезались, а отдельные цитаты, ссылки, просто фамилии замазывались» [30].
О том, что это за портреты, можно лишь догадываться по воспоминаниям работавшей в 50-е гг. в спецхране А.И. Маловой (1905-1993):
«При чистке фондов БАН сотрудники спецхрана особенно строго относились к книгам исторического характера. Когда начали проверять 17-й магазин, где хранились особо ценные книги, в том числе по истории различных полков царской России. Белоголовцев отдал распоряжение выдирать из этих чудесных книг. в прекрасных кожаных переплетах, портреты царя н его родственников, бывших покровителями этих полков. Я возмутилась, назвав это варварством, — ведь каждая такая книга была произведением искусства. В книгах, выпущенных к 300-летию дома Романовых. Белоголовцев разрешил оставить только портреты Петра I. Мне пришлось пойти к директору Библиотеки, требуя прекратить это безобразие» [31].
«В связи с Вашим запросом, сообщаю о порядке использования книг, поименованных в Списке № 8. Необходимо внести исправления в книги:
1 ). Гильбо А. Владимир Ильич Ленин. Описание его жизни. Л., 1923. 162 с. (удалить вклейки с портретами на с. 49. 57. 73. 113);
2). Серебровский А. На золотом фронте. М.; Л., 1936. 421 с. (удалить вклейки между с. 192 и 193. 420 и 421)».
Внести исправления в нижепоименованные книги: Цеткин, Клара. За большевиков. Пг.. 1918. 23 с. (удалить с. 5-6).
В приказе начальника Главлита № 19-ДСП от 6 мая 1972 г.:
«Исключить из «Сводного списка книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети» часть II, 1961 г.. и передать в общие фонды библиотек после внесения соответствующих исправлений следующие книги:
Фатуев Р. Рассказы актера. Кн. 1. М„ 1926. 36 с.(удалить лист с эпиграфом после титульного листа)»
«Серебровский А.Н. На золотом фронте. М.: Л.: АН СССР. 1936. 424 с.»
Распоряжение об уничтожении отдельных страниц текста могло быть прислано Всесоюзной книжной палатой в виде печатного «Указателя книг, подлежащих исправлению». В архиве ОСФ сохранился второй номер такого указателя за 1954 г. (одна страничка):
«В поименованных ниже изданиях произвести следующие исправления» и далее — описания пяти альбомов и книг. В том числе:
«Зацепин Н. В совершенстве знать боевую технику. М., Воениздат, 1952. 55 с. — Удалить введение.
30 лет Советской власти. Альбом-выставка. Сост.: А.Д. Березии. А.П. Ковшев. Ред.: акад. И.И. Минц, проф. И.М. Разгон. М.: Госкультпросветиздаг. 1947. 29 л. — Удалить 23 лист».
» 1. Исправление изданий, содержащих предисловия, послесловия. библиографию, статьи и портреты лиц, все произведения которых подлежат изъятию, не требует специального указания Главлита СССР и производится самостоятельно работниками библиотеки.
2. Исправления могут производиться лишь в тех случаях, когда предисловия, послесловия, рекомендательные списки литературы (библиография), статьи или портреты удаляются свободно и не затрагивают основного текста книги.
3. При удалении вышеуказанных материалов обязательно производить соответствующие вычерки на титульных листах, в оглавлениях и, если необходимо, на обложках книг. затушевывая все ссылки на вырезанную статью и фамилию ее автора».
Директор Библиотеки Д.В. Тер-Аванесян (1909-1979) своим распоряжением создал специальную комиссию в составе заведующей ОСФ, старшего редактора того же отдела и начальника 1-й части. Изъятые страницы в соответствии с инструкцией уничтожались путем резки, а изуродованные журналы через отдел комплектования направлялись в академические библиотеки. выписывавшие эти журналы.
В архиве отдела спецфондов хранится папка под названием «Акты о просмотре иностранной периодики, удалении дефектных страниц и передаче периодики в открытые фонды». В ней 103 акта (с 3 ноября 1978 г. по 5 декабря 1985 г.), составленных по специально разработанной форме:
| Названия журналов и их выходные данные | Количество просмотренных журналов | Какие страницы удалены |
| Всего передано библ. ед. Удаленные страницы уничтожены путем мелкой резки. | ||
Всего за 7 лет вырезанию подверглось 1815 номеров журналов. Один экземпляр каждого журнала, принадлежавший основному фонду БАН, оставался неприкосновенным и хранился в отделе спецфондов. (В ГПБ, где нет такой сети научных библиотек, как в БАН, вырезки из журналов не уничтожались, а хранились в спецфонде, и после 1985 г. они были вклеены обратно в журналы.)
Сотрудники ОСФ БАН считали, что договоренность с Главлитом о передаче в библиотеки академических институтов иностранных журналов с вырезанными страницами улучшила обслуживание читателей. Самое печальное, что и ученые гуманитарных институтов тоже порой высказывали мнение, что лучше получать необходимый им журнал в урезанном виде, чем не иметь его вовсе. Сохранилась копия письма дирекции Института русской литературы (1984 г.) начальнику Леноблгорлита по поводу «Нового журнала» (Нью-Йорк). В письме говорилось: «Учитывая важное значение «Нового журнала» для работы ленинградских ученых. просим рассмотреть вопрос о высылке его в спецфонд БАН хотя бы в урезанном виде, как это практиковалось в прошлые годы».
Видимо, письмо подействовало, и «Новый журнал» снова стал поступать в спецхран, но в каком виде! Ни одно издание специальных фондов не подвергалось таким купюрам. В некоторых номерах было вырезано более половины страниц, а чтобы читатели не узнали, что именно было уничтожено, обычно вырывалось и оглавление. Так, к примеру, в № 11 1 (1973) отсутствуют страницы 35-36, 84-130, 151-174, 163-197; в № 118(1975) вырезаны страницы 108-163,169-222 и т.д.
К счастью, в конце 90-х годов Библиотеке через фирму «Русский библиофил» в Париже удалось приобрести комплект «Нового журнала» за прошлые годы. Изувеченные номера «Нового журнала» сохраняются как вещественное доказательство деятельности советской цензуры.
1. Парамонова Н.Б. Раскрытие книжных фондов спецхрана Библиотеки Академии наук СССР // Цензура в царской России и Советском Союзе. С. 168.
2. Варламова С.Ф. К истории создания и развития спецфондов Государственной публичной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина// Цензура в царской России и Советском Союзе. С. 162; Протько Т.С. Система политической цензуры в Белоруссии 20-х-30-х годов // На подступах к спецхрану. С. 55-64.
3. О довоенных списках по материалам белорусских архивов пишет в указанной статье Т.С.Протько:
«В середине 30-х годов . Главлит СССР и Главлиты союзных республик составляют и публикуют огромные списки литературы, «подлежащей изъятию из общественного пользования», фамилии авторов, все работы и портреты которых должны быть уничтожены. Первые такие списки изданы в 1935 г. Они были двух типов — изданий, «не подлежащих к распространению и рекомендованных к изъятию из библиотек общественного пользования», и изданий, «подлежащих изъятию из библиотек в обязательном порядке». «Рекомендованные к изъятию» книги и журналы сдавались в местные органы Главлита, а оттуда — в «спецхраны» республиканских библиотек. Издания, подлежащие «изъятию в обязательном порядке», уничтожались» (с. 62).
4. Алфавитный список авторов, все произведения которых изымаются из библиотек общественного пользования и книготорговой сети. Сост. по состоянию на 1 марта 1949г. 50 с. («черный список»).
5. Положение об отделе спецфондов Библиотеки АН СССР. 1972. С. 3.
6. Справка о находящейся в отделе спецфондов литературе на русском языке, политически вредной по содержанию. Б.г. 4 с.
7. Инструкция для сотрудников отдела спецфондов, хранения основных фондов и обслуживания о порядке просмотра и выдачи отечественной литературы в читальные залы, на абонементы. выставки, для копирования и иностранным гражданам. Утвержд. 15.06.1977 г. 5 с.
8. Арх. БАН. Годелюк О.Ю. Содержание работы ОСФ БАН СССР. Обслуживание читателей в соответствии с их служебной и научной деятельностью (Протоколы заседаний НМС ОСФ).
9. [ Парамонова Н.Б. ] Личные книги в фонде спецхрана БАН СССР. Историческая справка. 1988. 3 с. (Машинопись): см. выдержки из этой справки: Конашев М.Б. Документы о таинстве спецхрана // На подступах к спецхрану. С. 82-83; Парамонова Н.Б. Раскрытие книжных фондов спецхрана в Библиотеке АН СССР // Цензура в царской России и Советском Союзе. С. 168.
10. Белоголовцев А.Ф. Справка о каталогах отдела спецфондов. 1955. 2 с.
11. Архив БАН. Воспоминания сотрудников. Т.Н.Данченко. 1995. 3 с.
12. Арх. БАН. Д. 84. Инструкция о порядке передачи литературы между отделом хранения и отделом спецфондов. Утвержд. 11 окт. 1957 г.
13. Докладная записка ученому секретарю БАН к.ю.н. А.Я.Кривенко от зав. ОСФ г.М.Вардиной. 27.06.1968: Памятка о передаче в читательский каталог БАН СССР карточек на иностранные издания, хранящиеся в ОСФ БАН СССР.
14. Лебедев Д.В. Порнография в спецхрановском абсурде (случай из жизни) // Цензура в царской России и Советском Союзе. С. 148. Его же. Из воспоминаний ветерана // 275 лет БАН . С. 278-280.
15. Арх. БАН. Протокол заседания дирекции БАН СССР от 17.04.1952 г.
16. Памятка для сотрудников отдела спецфондов БАН СССР о порядке просмотра отечественной литературы, выдаваемой советским и иностранным читателям, предназначенной для фотокопирования и микрофильмирования, пересылаемой внутри страны и направляемой за границу по МА и МКО. 1972. С. 2.
17. Алфавитный список авторов, все произведения которых изымаются.
18. Положение о порядке проверки списков и просмотра литературы, отправляемой из Библиотеки АН СССР за границу. Утвержд. 14.10.1965. 3 с.
19. ПФА РАН. Ф. 4. Оп. 29. № 46.
20. Об уничтожении литературы см.:
Посадсков.А.Л. О характере и масштабе уничтожения книг по политическим мотивам в СССР. 1930-1938 // Вторые Макушенские чтения 23-24 мая 1991 г., Томск. Томск, 1991. С. 12-17;
Кнышевский П.Н. Добыча. Тайны германских репараций. М., 1994. С. 108-110;
Блюм А.В. Перед прочтением — сжечь. Еще раз о судьбе трофейных библиотек // Книжное дело. 1994. № 2. С. 44-47;
Блюм А.В. [Выступление] // Цензура в царской России и Советском Союзе . С. 72-75;
Протько Т.С. Система политической цензуры в Белоруссии 20-х-ЗО-х годов // На подступах к спецхрану . С. 55-64.
22. Парамонова Н.Б. Раскрытие книжных фондов спецхрана Библиотеки АН СССР // Цензура в царской России и Советском Союзе. С. 171.
23. Крупская Н.К., Лебедев-Полянский П.И., Смушкова М. Инструкция по пересмотру книжного состава библиотек // Красный библиотекарь. 1924. № 1(4). С. 137.
24. Так, например, были уничтожены номера за 1938-1940 гг. английского журнала «Russia today» (London), отсутствующие в основном фонде БАН. Такая же участь постигла американский журнал «Soviet Russia today» (New York) за 1940-1948 гг., или французский журнал «Le Monde Slave» (Paris) за 1929-1935 гг. и др.
25. Лебедев Д.В. Из воспоминаний антилысенковца с довоенным стажем // Репрессированная наука. Л., 1991. С. 270.
26. Книговедение // Энциклопед. словарь. М.. 1982. С. 584.
27. Книги из Библиотеки польского короля Сигизмунда II Августа. / Сост. Е.А.Савельева. СПб.: БАН, 1994. 149 с.
28. Протько Т.С. Система политической цензуры в Белоруссии 20-х-30-х годов // На подступах к спецхрану. С. 61.
Видео:Такие разные библиотекиСкачать
29. Лебедев Д.В. Из воспоминаний ветерана // 275 лет Библиотеке Академии наук: Сб. докладов юбил. науч. конф. СПб., 1991. С. 278-280.
30. Лебедев Д.В. Порнография в спецхрановском абсурде: случай из жизни // Цензура в царской России и Советском Союзе. С. 148-149.
31. Архив БАН. Воспоминания сотрудников. А.И.Мачова. 2 с.
Воспроизведено с разрешения автора
Июль 2002 г.
Иосиф Бродский – библиофил. Воспоминания Александра Рабиновича
Нью-йоркский журналист Наташа Шарымова, работающая над проектом «Нью-Йорк + Бродский», собирает воспоминания друзей поэта. В ее аудиоархиве, который лег в основу нескольких выпусков передачи «Культурный дневник Радио Свобода», есть записанный в 2011 году разговор с ленинградским, а впоследствии нью-йоркским букинистом Александром Рабиновичем, обладателем коллекции автографов Иосифа Бродского. Мы публикуем фрагменты из этой беседы.
Культурный дневник: Иосиф Бродский – библиофил
No media source currently available
– Я бывший ленинградец. В 1956 году окончил книготорговый техникум и поступил на работу в книжный магазин в отдел старой книги. Там я работал под руководством опытных книжных антикваров. В 1959 году познакомился с Иосифом Бродским, которого привел ко мне мой близкий приятель, впоследствии известный писатель Сережа Вольф. Я уже работал в магазине на углу Литейного и Жуковского, а дом Мурузи находился в нескольких кварталах от этого места. Иосиф каждый раз, когда шел в сторону Невского, к нам заходил. Это было время, когда только-только стали разрешать продавать книжки поэтов Серебряного века, и у нас очень интересная была витрина – первые издания Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, Блока. Это был еще запретный плод в то время. Конечно, всем это было интересно.
У нас с Бродским были хорошие приятельские отношения, но не было тесных контактов, я был занят на работе, а у него был совершенно другой круг знакомых и друзей. Ему были интересны книги, которыми интересовалась вся молодежь этого круга. Это первые издания Ахматовой и Цветаевой. Ребята, которые тянулись к поэзии, приходили, смотрели на эти книги.
– Кто-нибудь из них покупал?
– Редко, потому что это все было дорого, а денег не было ни у кого. Во всяком случае Иосиф не покупал ничего, но жадно смотрел на эти книги. Их нигде нельзя было увидеть: в музеях они были спрятаны, в библиотеках их тоже не выдавали, а в магазине старой книги они стали появляться. Как только на них стали более-менее приличные цены, то они появились на рынке. У людей того времени оставались коллекции.
– Книжки можно было взять с витрины?
– Я все это давал, показывал. У нас были три витрины с такими книгами. Они очень красиво выглядели, как мозаика такая, все они оформлены художниками, известными графиками того времени. У меня есть один из Сводных списков книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети, «для служебного пользования». Многие книги входили в эти списки. В этой организации – Горлит – работали люди, подобные тем, которые судили Иосифа, заскорузлые сталинисты, которые знали наизусть все списки. Они приходили в магазин, и, если на полке стояла книга, находили ее моментально. Как правило, это были женщины, а начальник у них мужчина был по фамилии Плеханов. Если что-то они находили, что не подлежит распространению, они составляли акт, и потом были неприятности у директора. В конце 70-х годов эти списки стали тоньше и тоньше, во всяком случае такая литература была разрешена.
– Как вы с Иосифом встретились в США?
– Я приехал сюда в 1977 году, и в 1984-м было выступление Бродского в Сохо, в галерее Яши Рыклина. Я прочел в газете об этом, там было написано, что строго по приглашениям, я нашел телефон Иосифа, ему позвонил. Он говорит: «Приходи». Там было чтение стихов. Я пришел, там было много знакомых. У нас была приятная встреча, и мы стали перезваниваться время от времени. Однажды он мне позвонил и попросил найти ему двухтомник австрийского писателя Музиля на русском языке. Я был как раз в Манхэттене, я к нему заскочил, под рукой не было бумаги, я это имя слышал впервые тогда, он вырвал чек из чековой книжки, здесь мы записали. Таким образом, у меня его чек остался. Одновременно с этим он спросил, нет ли у меня книги Мариенгофа «Циники», он хотел прочесть ее. У меня оказалась эта книжка, издана она была в Берлине в 1928 году. Я ему привез эту книжку. Все это закончилось тем, что он мне подарил сборник с автографом «С благодарностью за выручку».
– Какими книгами еще Иосиф интересовался?
– Его любимый поэт русский XIX века – Баратынский. У меня был экземпляр первой книги стихов Баратынского, 1826 года, в первозданном виде. И я ему просто подарил, потому что знал, что его это интересует. Поэт, которого он ценил, как он говорил, выше Пушкина.
– А что Иосиф сказал, получив эту книжку?
– «Спасибо, старик». Иосиф приезжал ко мне, есть фотография, где мы сфотографированы вместе. Однажды я ему позвонил, поделился, что мне удалось найти альбом с раскрашенными гравюрами видов Петербурга художника Паттерсона. Это вещь чрезвычайно редкая. Альбом содержал 15 листов, в Эрмитаже не было полного альбома такого. Он говорит: «Я хотел бы посмотреть». Я говорю: «Приезжай, посмотри, пообщаемся». Он выбрался, приехал. Этот альбом я ему показал. Он сказал: «Я скажу Мише Барышникову, чтобы он купил». Так и произошло, Миша купил. Параллельно я ему показывал книжки по истории Петербурга.
Был на 8-й авеню такой маленький магазинчик во время перестройки, всякие шапки, погоны советские, матрешки с изображением маршалов. Открыл эту лавочку человек пожилой, который получал товар из России. Я как-то зашел туда, кто-то мне сказал, что у него на церковнославянском языке книжка конца XVIII века была. Я не нашел в ней ничего примечательного. А он для того, чтобы придать значимость, сказал: «Эту книгу смотрел Иосиф Бродский и сказал, что это интересно».
Был такой американский коллекционер Тоби Холцман, который собирал книги, собирал большие коллекции русских авторов и дарил их в университеты, в Стэнфордский университет, в Гувер, Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Он собирал главным образом трех русских авторов – Пастернак, Бабель и Бродский. Он одержим был этим.
– У него были русские корни?
– Нет. Он не умел читать по-русски, даже не пытался. Очень человек способный был. По профессии он строитель, перестраивал старые дома и продавал их. Он встречал вместе с Проффером Бродского в Вене. Появились в продаже пару книг с автографом Иосифа ему, я их купил. Вот «Остановка в пустыне», первое издание с надписью: For Mr Holtzman and his remarkable library, Joseph Brodsky. Тоби Холцман был очень произраильский человек. Ходили разговоры, что он хотел, чтобы Иосиф уехал из Вены в Израиль. Но этого не получилось, и он здесь с ним тесно контактировал как коллекционер, автографы брал. Иосиф его познакомил со мной, потому что он собирал автографы Бабеля, Пастернака. Он однажды позвонил мне и сказал, что его рекомендовал Бродский. Мы после этого подружились с ним, были в тесном довольно контакте. Я ему помогал собирать всякие редкости. Он кое-что читал в переводах, но вообще у него были консультанты – например, Лазарь Флейшман, очень важный пастернаковед. Очень интересный, необычный человек был, с хорошей памятью, быстро все схватывал. Когда собирал Бабеля, он попал в архив Сталина в Москве, как-то он сумел туда пробраться. У него деньги были, и он одержимый был. Он поддерживал Нью-Йоркскую публичную библиотеку, переводы русских авторов на английский язык собирал. Собирал обстоятельную коллекцию, потом дарил это в Гувер, в Стэнфорд. Самая большая коллекция Пастернака там находится от него.
У меня есть несколько автографов Бродского. Вот автограф на фотографии: «Алику Рабиновичу от обожающего его обладателя этой физиономии и автора помещенных тут художественных произведений. Иосиф Бродский, Нью-Йорк, сентябрь, 1988 год».
Вот журнал, в котором напечатаны «Трофеи» Бродского, тут автограф: «Это трофеи нашего общего детства. От Иосифа Бродского. 18 сентября 88 года. Нью-Йорк».
A Short Russian Ode for Mike Twomey on His Birthday
(by Joseph Brodsky and Anatoly Naiman)
Я знал тюрьму, я знал свободу,
И вам, большому кораблю,
Я поднести желаю оду,
Я, верьте мне, не отступлю.
Пугают сходством дни и годы,
Пленяют сходством рифмы оды.
Солдат, убивший в Палестине,
Потом служивший во дворце,
Вы на Руси – фонтан в пустыне,
И в вашем, dear Mike, лице
Поэт поёт посредством оды
Ирландской торжество Природы.
Какие существуют мерки
И есть ли в мире чудеса
Для тех, кто побывал в Дюнкерке?
Мike! Да хранят Вас небеса
Парижа, Рима и Варшавы
И вообще любой державы.
Москва, 1968 год
Вот письмо Кузьминского, датированное 1994 годом, 20 января. Костя Кузьминский в своем репертуаре, он пишет: «Иосиф, доколе ты будешь попустительствовать (не обращать внимания) на заведомое искажение дел литературных, связанных с твоим именем? Исправно покупая новые и новые издания твои на родине, уфляндовско-гординские и неведомых мне иных составителей, минские и питерские издания, двухтомники и заявленные «полными», я поражаюсь (одобренной тобою?) безвкусице и малограмотности составителей. Что, Володя не знает, кто делал первую твою книгу? Знает. Ну ладно я там, но Гришка слепой, он же Григорий Леонович Ковалев, носившийся с твоими текстами, безобидный, но искренний графоман Боренька Тайгин, их набиравший, Алик Гинзбург, помирающий сейчас от рака, да собравший и переправивший книгу на Запад, они тоже не должны быть упомянуты?» В таком духе все письмо с претензиями, что Иосиф заелся, разжирел, многих забыл и прочее. Это письмо на семи листах.
Ответ Иосифа был такой – четыре листа. «1994 год, 29 января, Нью-Йорк. Милый Константин, я во многом виноват перед людьми и перед Богом, но не в том, за что ты меня упрекаешь. К изданиям своим я отношения никакого не имел и не имею так же, как и к неизданиям. Помогаю я устно и письменно тем, кто в помощи этой нуждается. Отзываюсь сдержанно или отрицательно о тех, кто других чувств у меня не вызывает. Антология твоя, которую видел мельком, произвела на меня впечатление чрезвычайно тягостное (потому и мельком). Прежде всего разнузданностью тона. В частности, замечания твои об А. А. абсолютно хамские. Д. Б. был прав, попросив меня каким-то образом это приостановить. Удалось ли? Не помню. Боевое прошлое боевым прошлым, но выходящее из-под твоего пера-машинки-компьютера представляется мне относящимся менее к литературе, чем к патологии. Я не берусь ставить диагноз, Константин, хочу только тебе напомнить, что писанина и литература – не одно и то же. На меня писания твои производят впечатление секреции, обильного выделения разнообразных плазм, но не сердца, тем более не ума. То, что ты имеешь на это право – несомненно, и то, что под эти выделения можно подобрать философию, тоже. Но у меня есть право сторониться того, что мне чуждо. Отсюда мое молчание. Я не стал бы отвечать на твое последнее письмо, если бы не страшное чувство, что не напиши я тебе сейчас, возможно, не напишу уже никогда. Я знаю, что за всем этим многословным бредом, который ты городил и городишь, стоит нормальный, несчастный, отзывчивый и неуверенный в себе, не желающий никому зла человек, способный хорошо относиться даже ко мне. Но стена, которую ты возвел, то мутное море слов, которое ее окружает, их не перешагнуть, не разодрав промежность. Я не девушка, и пусть все останется, как есть, хотя это и не к лучшему. Твой Иосиф».
– Откуда эта переписка?
– Я купил. Вдруг в один прекрасный день пришло в голову: не спросить ли мне у Кузьминского, нет ли у него чего-нибудь? Я ему позвонил, говорю: «У тебя есть автографы какие-нибудь?» – «Есть письмо. Я продам тебе». Я приехал к нему моментально. Он сразу заломил деньги такие, Костя – человек коммерческий.
Видео:Что читаю/книги из библиотек/ОГРОМНЫЙ список книгСкачать
– Нет, торговаться бесполезно. Я купил, и всё.
🎦 Видео
ДОМАШНЯЯ БИБЛИОТЕКА // Зачем покупать книги?Скачать
Как правильно читать Технические книгиСкачать
Как выложить книгу на ЛитРес: пошаговая инструкция, подводные камни, возможностиСкачать
Онлайн-лекция: Об истории библиотеки в артефактах. Рассказывает Н. ШвецоваСкачать
Домашняя библиотека: в квартире молодой семьи из Ханты-Мансийска хранятся сотни книгСкачать
Порядок расстановки фонда библиотекиСкачать
ЛитРес. Инструкция по работе с библиотекойСкачать
Все полезные библиотеки в Python для ЕГЭ | Информатика ЕГЭ 2023 | УмскулСкачать
Алгоритм списания литературы из школьного библиотечного фондаСкачать
100 лучших книг для детей и подростковСкачать
Как пользоваться научной электронной библиотекой elibraryСкачать
Футажи библиотека, книги, чтецСкачать
ДОМАШНЯЯ БИБЛИОТЕКА || Зачем покупать книги, если есть читалка?!Скачать
