- Ударения в профессионализмах
- Агония – куда ставить ударение
- Алкоголь – куда ставить ударение
- Бухгалтеры или бухгалтера
- Ветры или ветра
- Возбуждено – куда ставить ударение
- Искра – куда ставить ударение
- Компас – куда ставить ударение
- Крейсеры или крейсера
- Новорождённый
- Осуждённый – куда ставить ударение
- Прикус – куда ставить ударение
- Пройма – куда ставить ударение
- Шофёр
- Шприцы – куда ставить ударение
- Статья «Варианты ударений в современном русском языке»
- Профессиональные и устаревшие ударения
- Из русского ударения
- академик Андрей Анатольевич Зализняк
- Удар по ударениям: 10 непривычных ударений, которые произносят неправильно
- 🔍 Видео
Видео:Русскйй язык. Ударение в русском языке. ВидеоурокСкачать
Ударения в профессионализмах
Очень часто мы слышим по телевизору, как сотрудники правоохранительных органов говорят: «возбу́ждено уголовное дело». Мне это сильно режет ухо, ведь правильное произношение – возбуждено́ и никак иначе. Словарь ударений для работников радио и телевидения всегда (99,9% случаев) допускает только один верный вариант произношения.
Для начала я приведу страницу из словаря «Орфоэпические нормы русского литературного языка / Н. Н. Соловьёвой. Сам словарь в каких-то местах оставляет желать лучшего, но страница с Особенностями профессионального произношения меня ещё давно заинтересовала.
Забудьте все возможные варианты слева! Ни в коем случае не вздумайте так говорить и прочитайте далее, как надо.
Агония – куда ставить ударение
Алкоголь – куда ставить ударение
Бухгалтеры или бухгалтера
бухга́лтер, бухга́лтера и во мн.: бухга́лтеры, бухга́лтеров.
Ветры или ветра
Ве́тер, ве́тра, до ве́тру, на ветру́, развеять по́ ветру; бросать слова на ве́тер; держать нос по́ ветру и во мн.: ве́тры, ветро́в.
Возбуждено – куда ставить ударение
Возбуждённый, возбуждён, возбуждена́, возбуждено́, возбуждены́.
Искра – куда ставить ударение
Компас – куда ставить ударение
Ко́мпас, ко́мпаса и во мн.:ко́мпасы, ко́мпасов. Хочу заметить, что сам являюсь капитаном маломерного судна и на море принято говорить компа́с, компа́са и во мн.: компа́сы, компа́сов. Опять же единственный допустимый вариант для телеведущего, а также везде, где вы будете сдавать русский язык, – ко́мпас.
Крейсеры или крейсера
Кре́йсер, кре́йсера и во мн.: кре́йсеры, кре́йсеров.
Новорождённый
Очень часто это слово произносят неверно. Единственный верный вариант – новорождённый.
Осуждённый – куда ставить ударение
Осуждённый, осуждён, осуждена́, осуждено́, осуждены́.
Прикус – куда ставить ударение
При́кус, при́куса; пра́вильный при́кус.
Пройма – куда ставить ударение
Шофёр
Шофёр, шофёра и во мн.: шофёры, шофёров.
Шприцы – куда ставить ударение
Шпри́ц, шпри́ца и во мн.: шпри́цы, шпри́цев. Кстати, слово довольно часто попадается в эфире и тут только один вариант допустим.
В словаре не указано ещё одно слово – обеспечение. Во всех случаях ударение ставится на вторую Е – обеспе́чение.
Видео:УДАРЕНИЯ в русском языке. ПРОВЕРЬ СЕБЯ!Скачать
Статья «Варианты ударений в современном русском языке»
Как известно, главным отличительным качеством литературного языка является его нормативность. Каждая сфера литературного языка имеет свою систему норм, обязательную для всех его носителей (например, лексические, морфологические, синтаксические, орфографические нормы). Если система орфографических норм обеспечивает единое написание, то орфоэпические нормы призваны унифицировать произношение.
Орфоэпическая норма – единственно возможный или предпочитаемый вариант правильного, образцового произношения и правильной постановки ударения.
Произношение, соответствующее орфоэпическим нормам, облегчает, ускоряет процесс общения, характеризует культуру речи говорящего и позволяет судить об образованности и воспитанности человека. Поэтому социальная роль правильного произношения очень велика, особенно в настоящее время в нашем обществе, где устная речь стала средством самого широкого общения в публичных выступлениях и деловом общении.
Снижает культуру устной речи не только неправильное произношение, но и неверное ударение в словах. С ударением связано наибольшее количество ошибок, которые являются следствием нарушения произносительных норм. Сложность заключается в том, что в русском языке нет единого универсального правила постановки ударения. В связи с этим отметим основные особенности русского ударения.
Ударение в русском языке свободное, что отличает его от некоторых других языков, в которых ударение закреплено за каким-то определенным слогом. [1, с. 85] Например, в эстонском, латышском, чешском, финском языках ударным всегда бывает первый слог. В польском, грузинском языках – предпоследний, в армянском, французском языках – последний. В русском языке ударение может падать на любой слог, поэтому его называют разноместным. Сопоставим ударения в словах: ко´мпас, добы´ча, докуме´нт, медикаме´нты. В этих словах ударение соответственно падает на первый, второй, третий, четвертый слоги. Разноместность его, как отмечает Р.И. Аванесов, делает ударение в русском языке индивидуальным признаком каждого отдельно взятого слова.
Кроме того, ударение в русском языке бывает подвижным и неподвижным. Если в различных формах слова ударение падает на одну и ту же часть, то такое ударение является неподвижным (берегу´, береже´шь, береже´т, берегу´т – ударение закреплено за окончанием). Ударение, меняющее свое место в разных формах одного и того же слова, называется подвижным (пра´в, пра´вы, права´; нача´ть, на´чал, начала´). Эта особенность и вызывает трудности в постановке ударения во многих словах.
В публичных выступлениях, деловом общении, обиходной речи довольно часто наблюдается отклонение от норм литературного языка. Неверное ударение мешает восприятию смысла. Например, нередко нарушается норма ударения в таких словах, как валово′й, катало´г, краси′вее, опто′вый, при′нял, приня′ть, хода′тайствовать и др. Затруднения вызывает постановка ударения в именительном падеже множественного числа существительных бухга′лтеры, догово′ры, инспектора´, инстру′кторы, шофёры.
Некоторые ошибаются, считая, что надо говорить сре′дства производства, но денежные средства´, прошли три ква′ртала, но третий кварта′л этого года. Слова сре′дства и кварта′л независимо от значения имеют только одно ударение.
Существуют сложности с ударением в самых простых словах из-за того, что многие не знают точно их принадлежности к той или иной части речи. [1, с. 86] Например, прилагательное развитой пишется с окончанием – ой, которое и принимает на себя ударение. Это слово имеет несколько значений и употребляется в разных словосочетаниях. Так, в примерах развита´я промышленность, развит´ое сельское хозяйство его значение – «достигший высокой степени развития», а в сочетании развито′й человек – «духовно зрелый, просвещенный, культурный». Наряду с прилагательным в русском языке имеется причастие – развитый, образованное от глагола развить, имеющее окончание – ый. Произносится оно с ударением на первом слоге (ра′звитый) или на втором (разви′тый). Например: ра′звитая нами деятельность, ра´звитый лектором вопрос и разви′тая веревка, разви′тый локон. Как видим, ударение зависит от того, прилагательное это или причастие.
В некоторых словах русского языка ударение может быть двояким, то есть ставится то на одном, то на другом слоге. Оба варианта являются правильными, например: одновре′менно и одновреме′нно, ке′та и кета′, мизе′рный и ми′зерный. Сложность в определении места ударения в том или ином слове возрастает, поскольку для некоторых слов существуют варианты ударений.
Итак, для ударения существует понятие вариативности, означающее наличие в некоторых словах вариантов ударения, применяемых в разных ситуациях общения.
Чтобы не допустить ошибки в постановке ударения, следует знать не только норму, но и типы вариантов, а также условия, при которых может быть использован тот или иной из них. Для этого рекомендуется пользоваться специальными словарями справочниками. Лучше всего прибегать к помощи «Орфоэпического словаря русского языка». В нем дается система нормативных помет (единая для оценки вариантов произносительных, акцентных и морфологических, которая выглядит следующим образом). [2, с. 251-253]
Они соединяются союзом и: ба´ржа и баржа´; бижуте´рия и бижутери´я; во´лнам и волна´м; до´литый и доли´тый, заржа´веть и заржаве´ть; пе´тля и петля´; пицце´рия и пиццери´я. С точки зрения правильности эти варианты одинаковы.
- 2. Варианты нормы, из которых один признается основным:
а) помета «допустимо» (доп.): а´вгустовский и доп. августо´вский; до´ску и доп. доску´; кулина´рия и доп. кулинари´я; марке´тинг и доп. ма´ркетинг; мастерски´ и доп. ма´стерски; о´тдал и доп. отда´л; о´траслей и доп. отрасле´й; творо´г и доп. тво´рог; усугуби´ть и доп. усугу´бить. Первый вариант является предпочтительным, второй оценивается как менее желательный, но все-таки находятся в пределах правильного. Чаще всего используется в разговорной речи.
б) помета «допустимо устаревшее» (доп. устар.): искри´стый и доп. устар. и´скристый; металлурги´я и доп. устар. металлу´ргия; ра´курс и доп. устар. раку´рс; собра´лся и доп. устар. собрался´; ха´нжество и доп. устар. ханжество´; ю´ркнуть и доп. устар. юркну´ть. Помета указывает, что оцениваемый ею вариант постепенно утрачивается, а в прошлом он был основным.
Целый ряд вариантов ударения связан с профессиональной сферой употребления. Есть слова, специфическое ударение в которых традиционно и принято только в узкопрофессиональной среде, в любой другой обстановке оно воспринимается как ошибка. Словарь фиксирует эти варианты. Например:
дубля´ж, -а / в профессиональной речи дубляжа´
и´скра / в профессиональной речи искра´
аммиа´к, -а / у химиков аммиака´
шпри´цы мн. -ев / у медиков ед. шприца´, мн. -ы´, -о´в
фле´йтовый, -ая, -ое / у музыкантов флейто´вый
ко´мпас, -а, мн. -ы, -ов / у моряков компа´с
Словарь включает в себя также варианты, находящиеся за пределами литературной нормы. Для указания этих вариантов вводятся так называемые запретительные пометы:
а) «не рекомендуется» (не рек.) – алфави´т! не рек. — алфа´вит; балова´ть! не рек. ба´ловать; остуди´т! не рек. осту´дит, подро´стковый! не рек. подростко´вый.
Эта помета может иметь дополнительную характеристику «устаревшее» (не рек. устар.). Варианты, имеющие эту помету, представляют собой бывшую норму. Сегодня они находятся за пределами нормы, например: заве´ртит! не рек. устар. заверти´т; отбукси´ровать! не рек. устар. отбуксирова´ть; переосмысле´ние! не рек. устар. переосмы´сление; украи´нцы! не рек. устар. укра´инцы.
б) «неправильно» (неправ.) – договорённость! неправ. догово´ренность, инжене´ры! неправ. инженера´, копи´ровать! неправ. копирова´ть, ку´хонный! неправ. кухо´нный; отку´порить! неправ. откупо´рить; хода´тайство! неправ. ходата´йство; ядро´вый! неправ. я´дровый.
Всем, чья речь должна быть образцовой, не следует употреблять варианты, имеющие запретительные пометы.
Итак, можно сделать вывод, что возникновение вариантов ударения в современном русском языке – закономерное, объективное явление, отражающее процессы, происходящие в языке, которые поддерживаются речевой практикой. Это явление не зависит от воли и желания отдельных носителей языка. Источники изменения орфоэпических норм различны: живая, разговорная речь; местные говоры; просторечие; профессиональные жаргоны и другие языки.
Варианты норм произношения и ударения отражаются в словарях современного литературного языка: орфоэпических, толковых, словарях ударений, словарях – справочниках, а также в специальных лингвистических исследованиях, например, в книге Р.И. Аванесова «Русское литературное произношение». Эти словари и справочники помогут избежать нежелательных ошибок в речи, покажут условия употребления того или иного варианта.
Показатели различных нормативных словарей дают основание говорить о трёх степенях нормативности [1, с. 77]:
— норма 1 степени – строгая, жесткая, не допускающая вариантов;
— норма 2 степени – нейтральная, допускает равнозначные варианты;
— норма 3 степени – более подвижная, допускает использование разговорных, а также устаревших форм.
Таким образом, изменению орфоэпических норм предшествует появление их вариантов, которые реально существуют в языке на определенном этапе его развития, активно используются его носителями.
Если старую, первоначальную норму обозначить буквой А, а конкурирующий вариант буквой Б, то соревнование между ними за место в литературном языке проходит в четыре этапа и графически выглядит так [2, с. 45]:
Видео:Как ставить ударение в словах? 5 способов постановки ударенияСкачать
Профессиональные и устаревшие ударения
47. ВАРИАНТЫ УДАРЕНИЯ
Вследствие разноместности и подвижности русского ударения в русском языке существуют слова с так называемым двойным ударением, или акцентологические варианты. Варианты могут быть равноправными: бАржа – баржА; кИрзовый – кирзОвый, однако чаще всего варианты, допускаемые в литературном языке, характеризуются как неравноправные, т. е. один из них является предпочтительным: творОг (основной вариант) – твОрог (дополнительный вариант).
Краткий перечень равноправных акцентологических вариантов.
апартАменты – Искриться – искрИться
бижутЕрия – пЕтля – петлЯ
бредовОй – бредОвый ржавЕть – ржАветь
заржАветь – тЕфтели – тефтЕли
Семантические варианты – это пары слов, в которых разноместность ударения предназначена для различения смысла слов:
мУка – мукА; вИна – винА; остротА (лезвия) – острОта (остроумное выражение); трУсить (бояться) – трусИть (бежать) и т. п.
Такие пары слов называются омографами, т. е. словами, совпадающими по написанию, но не по произношению.
Перечень слов, различающихся своим значением в зависимости от ударения.
занятОй (человек) – зАнятый (дом); затОченный (карандаш) – заточЕнный (узник); переноснОй (радиоприемник) – перенОсное (значение);
переходнОй (балл, мост) – перехОдный (возраст); погруженный (на платформу) – погружЕнный (в воду);
приблИженный (к чему-нибудь) – приближЕнный (близкий);
призывнОй (возраст) – призЫвный (зовущий);
развитОй (ребенок, промышленность) – рАзвитый (в умственном отношении; развитая нами деятельность) – развИтый (раскрученный: развитые волосы);
харАктерный (человек) – характЕрный (поступок); языковОй (относящийся к словесному выражению мысли) – языкОвый (относящийся к органу в полости рта).
Стилистические варианты – это пары слов, которые в зависимости от места ударения используются в разных стилях речи:
прикУс (общеупотребительное слово) – прИкус (специальное);
шЕлковый (общеупотребительное) – шелкОвый (поэтическое).
Нормативно-хронологические варианты – это пары слов, в которых разноместность связана с временным периодом употребления данного слова в речи:
запаснОй (современное) – запАсный (устаревшее); украИнский (современное) – укрАинский (устаревшее);
рАкурс (современное) – ракУрс (устаревшее).
Видео:Вариативность ударения в русском языке – Александр ПиперскиСкачать
Из русского ударения
Видео:10 слов с опасным ударением! Проверьте, знаете ли Вы их? | Русский языкСкачать
академик Андрей Анатольевич Зализняк
Лекция прочитана 17 февраля 2014 года в школе «Муми-тролль».
Благодарим Андрея Анатольевича Зализняка и школу «Муми-тролль»
за предоставленную расшифровку лекции.
А. А. Зализняк: Эта лекция была названа «Из русского ударения», и я уже получил некоторый недоуменный вопрос, почему такое странное название. На самом деле всё легко объясняется.
Почему «из», а не просто «русское ударение»?
Совершенно ясно, что такую громадную тему, как русское ударение, пытаться как-то втиснуть в одно занятие было бы просто бессмысленно. Вам будет предложено несколько сюжетов, связанных с этой большой проблемой, которые могут быть для вас интересны. Поэтому «из». А что касается вопроса, можно ли говорить, что что-то бывает «из русского ударения», то, с моей точки зрения, можно, хотя и непривычно. Мы же говорим, что можно что-то рассказать из русской морфологии, из русского синтаксиса или из русской фонетики, и это не редкость. А ударение, на самом деле, находится в том же ряду. Разница лишь в том, что оно гораздо менее изучено и менее известно, оно в гораздо меньшей степени входит в состав изучаемого в школе.
В школе ведь никто специально ударением не занимается, такой темы практически нет. Существует фонетика, морфология и синтаксис, и как-то само собой предполагается, что языку присуще ударение, которое нет особой необходимости изучать каким-то научным способом. Но на самом деле это совсем не так. Русское ударение — чрезвычайно сложная система, намного более сложная, чем русская морфология. Остается удивляться, как люди вообще решают столь сложную задачу, как правильно ставить ударение в каждом русском слове, в каждой форме слова.
Так каким же образом мы, носители русского языка, справляемся с этой сложностью? На первый взгляд ответ состоит в том, что мы просто запомнили когда-то в своей жизни каждую форму каждого слова, которое мы знаем, сразу с готовым ударением. Если взять хороший словарь и посчитать все словоформы, которые за ним стоят, получится что-то около 3 миллионов таких единиц, которые мы якобы помним с готовыми ударениями. Конечно, эта идея верна для самых частых слов, которые мы употребляем. Но довольно легко убедиться, что не для всех.
Существует довольно много слов, которые несомненно принадлежат русскому языку, но про которые значительная часть его носителей еще никогда не слышала. Это, во-первых, специальные слова, во-вторых, слова каких-то отдельных местностей, в-третьих, разного рода редкостные понятия и тому подобное. Но мы однако же с ними тоже как-то обходимся. Например, я могу вам сейчас какие-нибудь такие слова предложить, и необязательно даже иностранные. Скажем, такое народное слово десятерни́к, допустим. Не думаю, что кто-нибудь из вас когда-нибудь имел с этим словом дело. Однако же, если я вас спрошу, как будет два таких предмета, что вы скажете?
А. А. Зализняк: Смотрите-ка, ударение у вас сменилось: уже не десятерни́к, а десятерника́. Значит, вы уже знаете ударение в форме десятерника́, в слове, которое вы десять секунд назад впервые услышали. И таких примеров можно приводить сколько угодно.
Тем самым довод, что вы просто помните ударение каждого русского слова, отпадает. Ясно, что, помимо чистой памяти, существуют какие-то закономерности, и, вероятно, довольно многочисленные, и, возможно, довольно сложные. Они сидят в мозгу каждого носителя русского языка и позволяют работать с ударением, в частности в той зоне, с которой человек еще никогда не соприкасался. Причем заметьте, в примере, который я вам приводил, ударение сменилось: было — на -ник, а в форме, которую вы построили, — на -а. И однако же вы все согласились, что этот десятерни́к (а это термин ткацкого производства, обозначающий некий особый вид холста) будет изменяться на десятерника́, десятернико́м, десять десятернико́в и так далее.
Этой иллюстрации достаточно, чтобы понять, что какие-то правила существуют. Другое дело, что про них ничего не написано в учебнике. И кое-что из этого я постараюсь вам рассказать.
Почему так сложно устроено русское ударение? Есть ведь языки, где нет никаких особых проблем. Скажем, французы вообще не знают, что такое проблема ударения. Мы, русские, говорим, что во французском языке ударение всегда на последнем слоге, а сами французы вообще это утверждение не понимают, потому что для них каждое слово существует в некотором своем естественном виде и всё. Это русский человек слышит там ударение на последнем слоге, а французам совершенно всё равно, во французском учебнике нигде не говорится, что во французском языке ударение падает на последний слог. Для них нет этой проблемы. Слово автоматически имеет некоторое усиление в конце, и это не является предметом никакого специального рассмотрения.
Есть много языков, где ударение управляется достаточно простыми правилами: скажем, значительная часть языков мира имеет ударение всегда (или почти всегда) на последнем слоге. Как, например, турецкий или татарский. Значительная число языков имеет всегда ударение на первом слоге, как, например, чешский или латышский. Есть некоторые более изысканные случаи: польский язык почти всегда имеет ударение на предпоследнем слоге. Но во всех этих случаях, опять-таки, ударение для всего языка описывается одной фразой, и больше этим можно не заниматься.
Не так в русском языке. Тут масса проблем. Ударение может быть разным в разных формах слова: голова́ — го́лову — голо́в — голова́ми. В длиннющем слове оно может стоять где-нибудь в самом конце — например, перераспределено́. Русский человек без труда произносит длинную последовательность слогов, где ударение будет только в конце. Или наоборот: я очень люблю такое рекордное русское слово вы́кристаллизовавшиеся. Совершенно правильное русское слово с начальным ударением. Можно посчитать, сколько в нем слогов и убедиться, что вы в состоянии это произнести. Разве что чуть-чуть язык иногда споткнется. И, конечно, существует масса слов с банальным ударением посреди слова.
Каким же образом так получилось, что русский язык в этом отношении являет собой такую сложность?
Ответ оказывается вот каким. Дело в том, что, как вы уже знаете из всех прежних лекций, языки меняются. Всякий язык имеет свою историю, всякий аспект языка со временем в большей или меньшей степени изменяется. Изменяется, в частности, и система ударения. И может быть так, что одна система ударения на протяжении истории языка сменяется некоторой другой системой. Такие изменения произошли, например, в истории латыни. Процесс этот никогда не происходит быстро: он может растянуться, скажем, на тысячу лет или на еще больший срок. А иногда может идти и чуть побыстрее, скажем лет триста. Но сроки всегда будут именно такого порядка.
И вот именно такой оказалась в этом отношении история русского языка: была некоторая достаточно стройная и последовательная древняя система, которую можно описать совсем быстро. Она существовала в русском языке примерно лет восемьсот назад. А наоборот, через какое-то количество веков — тут я не берусь судить, это могут быть и тысячелетия — русский язык должен прийти к другой системе ударения. И мы сейчас находимся на среднем участке этого пути. А все средние этапы смены одной системы на другую всегда представляют собой чрезвычайно сложную картину. Потому что происходит борьба старой системы, старых правил, с зарождающимися новыми правилами. И в массе случаев эти правила старой и новой систем приходят в конфликт друг с другом, который решается рано или поздно победой нового правила.
Но вопрос в том — рано или поздно. Может оказаться, например, что в системе глагола уже в значительной степени продвинулись новые правила, а в системе имени существительного они еще отстают, или наоборот. И вот уже получается картина, где единого правила нет.
Современное русское ударение описывается именно по такой схеме. Это система ударения переходного типа, между некоторой стройной системой, которая была в древнерусском, и некоторой системой будущего, которую пока что мы, естественно, не знаем. Мы можем только, как лингвисты, предугадывать какие-то ее черты, потому что она будет еще нескоро. Сейчас русским языком пройдено, вероятно, не более трети или четверти пути. То есть мы еще довольно близки к старой системе, хотя уже очень многое в ней сломалось. И вот за счет того, что сломано в старой системе, и возникла та самая сложность ударения, которая наблюдается сейчас в русском языке.
Собственно говоря, я и собираюсь показать вам несколько маленьких звеньев, где происходит этот тип борьбы — между старыми правилами и новыми. С происходящей отсюда неполной последовательностью и, главное, неустойчивостью.
Каждый из нас знает, что существует довольно слов, где можно услышать разное ударение. Люди могут спорить друг с другом, как надо сказать. Простой пример: про́дал или прода́л? Тут нормативные источники признают примерно равное право на существование и того, и другого ударения. Существует масса других случаев, когда на разные ударения навешиваются гораздо более сильные, в том числе эмоциональные оценки. Например: на́чал и нача́л. Одно из них является литературной нормой, а другое вызывает очень сильные эмоции по отношению к человеку, который скажет нача́л.
Мне предстоит показать вам маленькие фрагменты русской языковой системы, касающиеся лишь какого-то класса слов, где происходит такая борьба, чтобы посмотреть, как она реализуется и что из этого реально получается для нашего с вами современного языка.
В качестве начальной точки для обычных русских слов нужно брать то состояние, которое было в древнерусском и которое описывается достаточно просто. А для слов не русского происхождения, а заимствованных первоначальной точкой можно считать ударение того языка, откуда оно заимствовано. У нас ведь очень много таких слов в русском языке, и тут как раз часто возникает проблема ударения. Как правильно: э́кскурс, допустим, или экску́рс? Ко́нкурс или конку́рс и так далее. В словарях вы найдете десятки, если не сотни примеров такого рода.
Об этом полезно поговорить чуть больше, потому что существует такое упрощенное представление, что для всех таких слов правильное ударение — то, что было в языке, из которого слово взято. И что можно даже гордиться, если вы вдруг узнали, что в том языке именно такое ударение, а всех остальных порицать за то, что они ударяют иначе.
Заранее скажу, что эта точка зрения не проходит. Неверно, что русский язык стремится сохранить ударение того языка, откуда слово заимствовано. Верно то, что когда слово впервые попадает в язык, оно, действительно, обычно попадает с тем же ударением, которое было в языке-источнике. Но очень часто русский язык довольно быстро ломает это и подгоняет слово под некоторые русские представления о том, как лучше. И ударение меняется.
Поэтому сначала я кое-что расскажу именно о заимствованных словах, где проще понять, что представляет собой начальная точка. Начальная точка есть ударение соответствующего языка-источника.
И вот обнаруживается, что, во-первых, в русском языке, действительно, существует довольно большое количество слов, где ударение совпадает с языком-источником, — это естественно. Так, заимствования из восточных языков обычно и сейчас выглядят так же, как они выглядели там, — с ударением на последнем слоге. Ограничусь для начала двусложными существительными мужского рода. Таких слов очень много: алма́з, кефи́р и так далее. Ударение в языках-источниках в большинстве случаев на последнем слоге, и оно там же уже и по-русски.
Однако важно то, что в ряде случаев точно так же выглядят слова, заимствованные совсем из других языков, скажем таких, как немецкий или английский, где нормальное ударение — другое. И тем не менее по-русски они будут выглядеть так же, как восточные заимствования. Например, вы прекрасно понимаете, что в английском слове football ударение, конечно, на первом слоге. Но кому-нибудь из нас придет в голову сейчас называть футбо́л фу́тболом? Хотя русский язык прекрасно позволяет это произнести. Тем не менее это, конечно, совершенно устойчиво будет футбо́л. Или какое-нибудь английское же слово sportsman. Как оно будет по-русски?
А. А. Зализняк: Спортсме́н — ударение сменилось! Или какое-нибудь немецкое слово Mundstüсk. Что это такое по-русски?
А. А. Зализняк: Да. И как от него будет родительный падеж?
А. А. Зализняк: Ну вот, смотрите, совершенно всё не так, как в немецком языке. И такого рода смену ударения вы находите в десятках, если не сотнях случаев. Оказывается, что русский язык имеет собственные внутренние механизмы того, как лучше всего акцентуировать слово такой структуры. А именно, двусложные существительные мужского рода (с трехсложными будет немножко другая проблема) нормально тяготеют к тому, чтобы иметь ударение на втором слоге независимо от того, как это было в языке-источнике.
Тут опять-таки возможна ситуация, о которой мы уже говорили. Часто находится такой «знаток», который, допустим, познакомился немножко с английским языком и открыл для себя, что мы «неправильно» говорим Шекспи́р, а что на самом деле он был Ше́йкспир. И он может начать проповедовать окружающим, что, дескать, перестаньте говорить неправильно, а говорите правильно: Ше́йкспир! Вы сами понимаете, что успеха он иметь не будет. По-русски Шекспи́р уже стало словом русского языка, нисколько не меньше принадлежащим к фонду русской лексики, чем какие-нибудь нарицательные, как тот же футбол или спортсмен. Ударение сменилось.
При этом оказывается, однако, что правило, которое я вам предложил, — что в русском языке двусложные заимствованные существительные будут иметь ударение на последнем слоге, — не абсолютно. Если поискать, обнаруживается некоторое количество слов, которые ведут себя иначе.
Иногда бывало даже так, что какие-то слова меняли ударение, так сказать, на глазах наблюдателей, за последние примерно двести лет. И не всегда это была смена в сторону того простого правила, которое я вам предложил в качестве первого. Есть некоторое количество случаев, когда произошло обратное изменение. Первоначально слово уже имело ударение, типичное для русского языка, а его сменило не самое типичное. Скажем, было устойчивое симво́л. Было устойчивое принци́п. Принци́п встречается еще у писателей второй половины XIX в. И вот ударение сменилось на си́мвол и при́нцип.
И си́мвол, и при́нцип имеют ударение, устроенное не по предложенному выше правилу, а иначе. Больше того, если внимательно посмотреть по словарю заимствованные двусложные существительные мужского рода, то среди них окажется довольно много как раз с ударением на первом слоге, вопреки основному правилу.
Пример из числа совсем недавних изменений: еще в словарях первой половины ХХ в. фиксировалось ударение паспо́рт. Вам это кажется странным, сейчас не может быть такого. Тем не менее и в стихах того времени, и в записях с ударением, и в словарях зафиксировано такое ударение. А ударение па́спорт победило буквально за последние лет семьдесят.
Еще пример: не очень старые словари, тоже начала или середины ХХ в., фиксируют ударение конку́рс. Это ударение очень легко объясняется, поскольку слово заимствовано из французского, где оно действительно звучит concours с ударением для русского уха на последнем слоге. Заметьте, с ко́нкурсом это произошло окончательно; конку́рс вас уже удивляет.
А вот слово э́кскурс находится в том самом колеблющемся состоянии, которое слово ко́нкурс уже прошло. Оно некоторое время поколебалось, и ударение ко́нкурс полностью победило. Настолько, что, как я вижу, вы с трудом верите, что существовало конку́рс. А экску́рс на наших глазах переходит к новому ударению: э́кскурс, но оно еще не победило.
И наконец, еще один очень похожий пример, где новое ударение не только не победило, но и свирепо осуждается словарями. Это слово эксперт. Вы часто слышите его с ударением э́ксперт, которое имеет в нормативных словарях пометы «неправильно», «не следует». Тем не менее совершенно ясно, что с ним происходит ровно то же самое, что с конкурсом и экскурсом, только оно еще на одну фазу отстало в этом движении. Ко́нкурс прошел уже весь путь, э́кскурс — на полпути, а э́ксперт еще только пытается свои права завоевать.
Во всех этих случаях, заметьте, имеет место движение, обратное тому, о котором я сказал вначале, — движение к тому, чтобы двусложное слово получило ударение на первом слоге. А вот попытка понять, почему в русском языке тенденция именно такова, приводит к выводу, что главной здесь является фонетическая форма конца слова.
Если конец слова воспринимается русским ухом, как что-то несколько похожее на суффикс (хотя как настоящий суффикс оно функционировать не может, смысла его мы не чувствуем; оно, так сказать, суффиксообразно по форме), то такое слово будет проявлять тенденцию иметь ударение на первом слоге, а не на втором. Например, если слово кончается на -ис, то все такие слова уже будут выглядеть, как те́зис, фа́зис, ба́зис и так далее. С таким ударением за счет того, что в этих словах как бы можно выделить элемент -ис.
То же самое происходит со словами, которые кончаются на -ус. Для тех, что заимствованы из латыни, это латинское окончание. В каком-нибудь слове глобус (латинское globus) -ус первоначально было окончанием, но для русского языка это не окончание, слово глобус уже не делится на части. Тем не менее это -ус создает эффект того, что на более техническом языке может быть названо субморфом. Это нечто внешне похожее на отдельную морфему, но не являющееся полноценным носителем смысла.
Точно так же устроено, например, слово полюс. И в любом слове на -ус это -ус будет безударным. Больше того! Это -ус за собой потянет еще и некоторые слова совсем уж не из этого ряда, а только немножко похожие. Вот слово арбуз. Хотя нормативные словари опять-таки это строго запрещают, и, действительно, звучит для нашего уха безобразно, тем не менее бывает, что арбу́з называют а́рбуз. На рынке вы вполне можете это услышать. Это совершенно тот же самый эффект.
Таким образом, слова на -ус, -ис, -ер и на сочетания типа -кс, -рт (кодекс, конкурс, экскурс, эксперт и т. д.) ведут себя так, как если бы у них вторая часть была суффиксом и должна была быть безударной.
Вы видите, что в русском языке ударение образует очень сложную картину. Даже вот в этой маленькой части, которую я вам показал, действует не одно правило, а два.
Первое — для слов, которые не делятся на две части описанного типа и которым словари предписывают ударение на второй слог (футбол, спортсмен). Заметьте, что слово спортсмен тоже делится на две части, но обе части в нем — смысловые, а не суффиксальные, и поэтому оно тоже попадает в основную группу. Точно так же, например, бифште́кс, хотя это слово и кончается на -кс. Но это -кс (или -екс) не выглядит как суффикс: вторая часть -штекс воспринимается как нечто отдельное и цельное, у нас есть ощущение, что это -штекс несет какую-то существенную часть смысла, хотя мы и не знаем, что это такое. Здесь, как видите, играют роль такого рода интуитивные ощущения. Однако в вопросе о том, что случится с ударением, как раз они могут быть решающими.
Второе правило — для слов с суффиксоподобными окончаниями, где ударение будет оттесняться на первый слог. Так, та́нгенс, э́ллипс, би́цепс и т. п. последовательно ведут себя в соответствии с этим правилом. Хотя по основному правилу должны были бы быть танге́нсами и бице́псами.
А далее оказывается, что если мы возьмем трехсложные слова, то картина снова меняется. Вмешивается еще признак количества слогов. Для сходных по структуре слов, но удлиненных на один слог, действует основное правило для заимствованных слов, то есть правило о том, что ударение нормально должно быть на последнем слоге.
Есть такая сфера, в которой описанные правила работают удивительно чисто: это названия, в частности, германских, шведских, голландских городов и соответствующие фамилии (как и сходные названия и фамилии уже в России). Часть из них двусложные, часть — трехсложные.
И вот, сравните: Стра́сбург, Ма́рбург, Я́мбург, но Петербу́рг, Оренбу́рг, Вюртембе́рг. Го́тланд, но Таила́нд. При́нстон, но Вашингто́н. Ло́тман, но Эйдельма́н. Ка́рлсон, На́дсон, но Якобсо́н, Мендельсо́н. И все эти ударения вполне устойчивы.
Тут правда, уместно маленькое отступление про нынешних новых покорителей земного шара, которые говорят, например, Уо́шингтон. Более того, считают, что именно так по-русски и надо говорить: Уо́шингтон. Это в точности та же проблема, что и с Ше́йкспиром. Можно ли считать, что Уо́шингтон — более правильная русская форма названия этого города?
Тут противостоят друг другу две тенденции, причем за обеими стоят, вообще говоря, солидные люди. Одну можно условно назвать руссконаправленной, а другую иностраннонаправленной. Руссконаправленная тенденция дает Вашингто́н с русифицированным ударением и с русифицированными фонемами: с начальным [в], а не [у]. А иностраннонаправленная тенденция дает Уо́шингтон. При этой тенденции город Падуя будут называть словом Па́дова, город Флоренция — словом Фиренце (или Фиренца), поэта Гейне — словом Хайне, и так далее; примеров можно привести много.
За этими тенденциями стоят две совершенно разные группы людей. Иностраннонаправленная тенденция свойственна в основном активному новому поколению, которое ездит по всему земному шару, быстро знакомится с английским языком, иногда и с другими языками, с которыми раньше эти люди, конечно, не соприкасались. В большинстве своем они, честно говоря, имеют мало отношения к традиционной русской культуре и к хорошей русской традиции. И очень часто эти люди не представляют себе, что слово, которое они для себя с восхищением открыли, уже известно в русской традиции их предкам в течение целых веков.
Вот история, которая в этом отношении показательна. Некая дама, уже давно живущая за границей, рассказывает о себе, что она живет в Ме́льбурне, а ее московская собеседница немножко удивленно спрашивает: «Да. Вы так говорите? А мы говорим Мельбу́рн». На что дама отвечает необычайно искренне и просто: «Да, видите ли, дело в том, что я до того, как туда попала, никогда о таком городе и не слыхивала! Поэтому я, конечно, говорю так, как там говорят!».
Это очень прототипическая ситуация, показывающая, откуда возникают эти Ме́льбурн, Си́дней, которые сейчас можно услышать в большом количестве от людей, соприкоснувшихся с этими названиями впервые после того, как открылись границы.
Напротив, противоположная, руссконаправленная тенденция — это тенденция старой интеллигенции, литературных, театральных, искусствоведческих кругов и т. п. Это люди, более тесно связанные с исторической русской культурой, которые понимают, скажем, что Шекспир не ими впервые прочтен, а уже вообще-то достаточно известен в русской литературе именно под таким именованием.
Любопытным образом с иностраннонаправленной тенденцией оказываются связаны не только, например, бизнесмены, реализующие ее в чисто практических целях во время поездок и не более того, но и составители географических карт и энциклопедий. Казалось бы, они располагаются на прямо противоположном полюсе шкалы интересов, и тем не менее они, например, с огромным удовлетворением ставят ударение в статье про изобретателя книгопечатания: Гу́тенберг.
Мне приходилось непосредственно иметь дело с носителями этой идеологии в одной очень изысканной аудитории твердо верующих, что они достигают тем самым научного ударения в отличие от господствующего кругом уличного ударения, когда безобразно говорят Гутенбе́рг.
В действительности всё совершенно не так. Вы прекрасно понимаете, что если эту тенденция довести до конца, то есть до абсурда, то будет не Рим, а Рома, не Париж, а Пари, не Цицерон, а Ки́керо. До этого, правда, еще ни один составитель энциклопедии не дошел. Но с рядом чуть менее знаменитых имен это всё время случается. Например, столица Швеции, как мы понимаем, по-русски называется Стокго́льм. Но с точки зрения этой концепции, правильное, «научное» название, будет, во-первых, с другим ударением — Сто́кгольм, — а, во-вторых, еще лучше — Сто́кхольм или даже Сто́кхолм.
В действительности же это означает разрыв русской культурной традиции. Потому что кто будет говорить Сто́кхолм? Да тот самый человек, который впервые узнал об этом городе, оказавшись в нем. Судьба его туда занесла, он там живет и говорит Сто́кхолм, как все вокруг. Потому что он никак не соприкоснулся с той частью русской культуры, которая с этим Стокго́льмом уже многие века имеет культурную связь. И предлагать такое в энциклопедии — значит приглашать людей, причастных к русской культурной традиции, перейти на позицию невежд, которые никогда этого ничего не слышали.
Ну, я немножко увлекся несколько посторонним сюжетом — просто это уж очень живая тема.
Теперь резюмирую этот первый фрагмент, касающийся иностранных слов.
Слова иностранного происхождения, попадая в русский язык, нормально русифицируются в отношении ударения, подчиняясь некоторой группе правил, из которых я привел только три: касающиеся слов типа футбо́л, типа па́спорт и типа Гутенбе́рг. В действительности, чтобы покрыть всю совокупность иностранных слов, таких правил надо знать гораздо больше. Так, есть группа правил, касающихся слов женского рода, есть правила, касающиеся относительно длинных слов, и т. д. Я попытался вам показать, как примерно выглядят те частные события с ударением, которые происходят в этой области.
Теперь перейду к более трудному: к собственно русским словам.
Стартовая позиция тут должна быть описана более сложным способом. Я должен вам что-то сказать о том, как была устроена та красивая, та похвально устроенная древнерусская система, от которой мы будем отсчитывать, грубо говоря, разные виды порчи, приведшие к современному состоянию.
Основные принципы того, как строилось ударение в древнерусском языке (и вообще в славянских языках) были открыты совсем недавно, всего лишь несколько десятилетий назад. Это открытие связано с тремя крупными именами: норвежского слависта Христиана Станга, замечательного, великого, увы, покойного нашего соотечественника Владислава Марковича Иллич-Свитыча и ныне здравствующего Владимира Антоновича Дыбо.
Основная идея, которая позволила действительно понять простую схематику ударения в русском языке 800–1000-летней давности, состоит в том, что каждая морфема русского языка той стадии (напомню, морфема — это общее понятие для корня, суффикса, окончания и приставки) имела некоторое постоянное акцентное свойство, т. е. принадлежала к одной из двух (с подразделением — трех) акцентных категорий.
Две крупные категории — это, так сказать, сильные морфемы и слабые морфемы. Сильные и слабые в смысле ударения. В самом общем смысле, очень неточном, но зато психологически понятном, сильные морфемы притягивали к себе ударение, а слабые морфемы, наоборот, нормально должны были быть безударными. Далее, сильные морфемы еще подразделялись на две группы: морфемы, которые притягивали ударения прямо на себя, и морфемы, которые притягивали ударение на своего правого соседа. Первые могут быть названы самоударными, вторые — правоударными.
И вот, всё величайшее множество слов и словоформ русского языка в смысле ударения управлялось одним простым правилом, а именно: ударение привязано к первой, т. е. к самой левой сильной морфеме. Если она самоударная, то ударение падало прямо на нее, если правоударная, то ударение в нормальном случае падало на следующий слог. Если же в словоформе ни одной сильной морфемы нет, то ударение падало на первый слог. Вот и всё правило.
Конечно, из этого следует, что должен был, вообще говоря, существовать некоторый список, где про каждую морфему указано, какая из них сильная, какая слабая. На самом деле это просто постоянное свойство морфемы, по своему статусу такое же, как ее фонемный состав.
Примеры: Морфема снег (или морфема дом) была минусовой, слабой. Морфема стол была сильной правоударной. Морфема мак была сильной самоударной.
Что же будет происходить, если начать эти морфемы вставлять в какие-нибудь словоформы?
Возьмем простейшее сочетание — предлог на плюс это слово: на мак, на стол, на дом. Тут надо, конечно, знать, какое акцентное свойство было у на. Так вот: все предлоги имели минусовое свойство, или минусовую маркировку, как говорят на более техническом языке. Следовательно, сочетание на плюс мак давало – +. Так какое было ударение? Как Вы слышите? На ма́к, совершенно верно. Со следующим словом стол — такая же комбинация. Значит, где ударение?
А. А. Зализняк: На сто́л, и до сих пор тут именно такое ударение. И, наконец, последний случай: на плюс дом.
А. А. Зализняк: На́ дом, два минуса, ударение падает на первый слог. Теперь другой пример. Присоединим к этим же словам справа морфему -ов- (прилагательное на -овый) и морфему -ый. Надо, опять-таки, знать, какие акцентные свойства у этого -ов- и у этого -ый. Ответ такой: -ов- — это минус, а -ый — это плюс. Давайте тогда посмотрим, как строится словоформа мак-ов-ый?
А. А. Зализняк: Правильно, ма́ковый, совершенно верно. Тут два плюса: плюс на мак- и плюс на -ый, но ударение на первом плюсе — ма́ковый. Следующее: стол-ов-ый. Где ударение?
А. А. Зализняк: Почему?
Из зала: Потому что стол- правоударный.
А. А. Зализняк: Да, потому что стол- правоударный. И последнее: дом-ов-ый.
А. А.Зализняк: Так домо́вый или домо́вый? Я слышу оба ответа. Я вас спрашиваю, что будет по схематике ударения, а некоторые из вас отвечают, как вы сейчас это слово знаете.
Заметьте, что сейчас есть оба слова. Есть слово домово́й, есть слово домо́вый. У них разное значение: домово́й — это такое существительное, уже практически исчезнувшее, а домо́вый — например, бывает домо́вая книга. Так вот про них вы как раз прекрасно можете ответить мне на вопрос, какое из этих двух ударений старое, а какое новое.
Из зала: Домово́й — старое. Домо́вый — новое.
А. А. Зализняк: Правильно, домо́вый — новое. В древнерусском языке не было ударения домо́вый, оно возникло в ходе той самой порчи языка, о которой я всё время вам говорю. Ударение изменилось, и стала домо́вая книга, а если бы домоуправления существовали в XII веке, то она была бы домова́я.
Вот такая схематика, которую я вам объяснил за несколько минут, покрывала всю совокупность ударений древнерусского языка. От нее, повторяю, довольно много осталось в современном языке. Хотя бы наш пример: есть домово́й, есть и домо́вый. Если подсчитать по некоторой показательной совокупности текстов, то примерно 80% точек ударения совпадут с древностью, и 20% окажутся новыми. Нечто похожее мы видим и в тех примерах, которые я привел.
Вот в двух словах устройство ударения в древнерусском языке.
Необходимо еще одно маленькое замечание. В древнерусском были по сравнению с современным языком некоторые «лишние» гласные. А именно гласные, которые записывались в виде букв, которые мы сейчас называем «твердый знак» и «мягкий знак», а в древности назывались «ер» и «ерь». В древности они были гласными. Так что, например, дом был не односложной словоформой, а двусложной: дом-ъ, с окончанем «ер». Аналогично пять голов — это древнее пять голов-ъ: не два слога, а три. И эта гласная «ер» точно так же могла нести ударение, как и все остальные. Но поскольку ей потом в истории русского языка пришлось исчезнуть, то ударение должно было куда-то деться. И оно девалось всегда очень просто: оно уходило на слог влево. Поэтому если раньше форма была головъ́ (пять головъ́), то после того, как этот последний звук исчез, получилось голо́в.
Я прямо сразу приведу вам пример, который нам вскоре понадобится: слово десять. Оно было существительным, т. е. тем, что сейчас десятка или десяток. Это нам важно. Поэтому десять лошадей — это была такая же конструкция, как если бы мы сейчас сказали десятка лошадей или десяток лошадей. Тем самым у слова десять были и формы множественного числа. В частности, была форма родительного падежа множественного числа, т. е. то, что сейчас по смыслу было бы десятков. Она была такова: минусовая морфема десят- и окончание родительного падежа множественного числа -ъ — плюсовое. Значит, как выглядела форма родительного падежа множественного числа от слова десять после исчезновения «ера»? Маленькая задача.
А. А. Зализняк: Деся́т, совершенно верно! Твердое деся́т. У слова десять родительный падеж множественного числа был деся́т. Я думаю, вы уже догадываетесь, куда ведет это деся́т. Вот мы сейчас этим и займемся.
Давайте я сейчас напишу вам последовательность хорошо знакомых слов: пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Пожалуйста, вам всем предлагается посклонять эти слова, поприбавлять к ним предлоги спереди и посмотреть, все ли эти слова совершенно одинаково себя ведут в отношении ударения, или же есть какие-нибудь различия. Маленькая задача.
Давайте попробуем с предлогом на. Как они себя ведут?
Из зала: На́ пять, на́ шесть, на́ семь, на во́семь, на́ восемь, на де́вять, на де́сять.
А. А. Зализняк: На́ восемь или на во́семь? Кто за на́ восемь?
(Поднимается незначительное число рук.)
А. А. Зализняк: Так, а кто за на во́семь?
(Рук существенно больше.)
А. А. Зализняк: Вот это да! Вот это движение русского языка! Ну, значит, мы находимся перед лицом такого замечательного факта. Хорошо, то же самое: на́ семь или на се́мь?
А. А. Зализняк: Хорошо, девять?
Из зала: На де́вять! На́ девять!
А. А. Зализняк: Кто за на́ девять?
Из зала: На́ десять! На де́сять.
А. А. Зализняк: С десятью даже больше, чем с девятью. Замечательно! Вы сейчас дали мне очень большую информацию, буду теперь больше знать про то поколение, которое вы собой представляете. Ну, хорошо, на всякий случай я спрошу: на́ пять — можно?
Из зала: Можно. На́ пять. На пя́ть.
А. А. Зализняк: Кто предпочитает на пя́ть?
А. А. Зализняк: Спасибо, всё ясно. Выясняется, что все эти переносы ударения в числительных, в одних случаях больше, в других случаях меньше, в вашем поколении исчезают. Вы с огромным преимуществом голосуете за формы без всяких переносов. Для вас естественно ничего не переносить.
Теперь маленький вопрос: какое из двух ударений: скажем, на́ пять и на пя́ть — старое, а какое новое?
Из зала: На́ пять — старое.
А. А. Зализняк: Всё правильно, совершенно верно. Итак, совершенно явно видно, что ваше поколение ушло далеко вперед от старой системы по сравнению с моим поколением.
Однако очень важно то, что оба ударения вы зафиксировали как мыслимые. Кто-то с одним соглашается, кто-то с другим, но оба они есть.
Теперь хочу проверить родительные падежи от всех числительных: без.
Из зала: без пяти́, без шести́, без семи́, без восьми́, без девяти́, без десяти́.
А. А. Зализняк: Разница есть?
А. А. Зализняк: Так, а творительный падеж от всех?
Из зала: пятью́, шестью́, семью́, восемью́, девятью́, десятью́.
А. А. Зализняк: Разница есть?
А. А.Зализняк: Разницы нет. Хорошо.
А теперь давайте возьмем числительные от пятнадцати до девятнадцати. Одинаково будет или не одинаково?
Из зала: Пятна́дцать, шестна́дцать, семна́дцать, восемна́дцать, девятна́дцать.
А. А. Зализняк: Одинаково?
А. А. Зализняк: Хорошо. Наша проверка показывает совершенную акцентную одинаковость всего ряда. А в древности было не так.
Сейчас я расставлю знаки при каждом числительном: пять (–), шесть (–), семь (+), восемь (+), девять (–), десять (–).
И вот я сейчас напишу, а вы, если хотите, угадывайте, из какого это языка: pêt, šêst, sédem, ósem, devêt, desêt.
Из зала: Словенский? Прочтите!
А. А. Зализняк: Ну, понимаете, я не могу вам воспроизвести настоящую музыкальную разницу. Знак ^ означает нисходящее ударение, знак ́ — восходящее ударение. Русскому уху это мало что говорит.
Но вы видите, как в словенском языке разница надстрочных знаков соответствует древней маркировке? Там поведение ударения не унифицировалось, а сохранились старые отличия. Плюс сохранился в виде восходящего ударения, а минус в виде нисходящего ударения. То есть это не выдумка, эти плюсы и минусы — вот, имеется такое прямое свидетельство из другой части славянского мира.
А теперь я вам даю трудную задачу: найдите в русском языке элементы сохранения старого различия. Видите, в словенском языке оно сохранилось очень хорошо: здесь — одна интонация, здесь — другая. Четкая разница плюсов и минусов.
Спасибо, что подняли руку, а не сразу крикнули.
Еще. уже две руки. Три руки — очень хорошо. Ну, пожалуйста.
Из зала: Пятьдеся́т, шестьдеся́т, се́мьдесят, во́семьдесят.
А. А. Зализняк: Совершенно правильно! Пять — ведь это минус, верно? А десят это минус на самом десят и плюс на твердом знаке («ере») в конце. Тем самым, это единственный плюс во всём слове пятьдесят. Пять — минус, десят — минус. И только «ер» имел плюс. Где ударение?
А. А. Зализняк: Пятьдеся́т.
Теперь семьдесят. Семь — плюс, десят — минус, «ер» — плюс. Ударение на первом плюсе.
Таким образом, се́мьдесят и во́семьдесят сохранили старое различие в этом ряду.
А семна́дцать и восемна́дцать это старое различие, увы, потеряли; было се́мнадцать и во́семнадцать, но уже в XVII в. это изменилось.
И заметьте, только русский язык сохранил се́мьдесят и во́семьдесят. Даже по-украински уже будет сiмдеся́т и вiсiмдеся́т, безо всякого различия внутри ряда. И во всех остальных славянских языках: болгарском, сербском, словенском — этот ряд десятков унифицируется. Из них из всех только русский сохранил это различие.
Ну вот, я вам привел иллюстрацию того, что происходило со старой системой. По старой системе минусы и плюсы должны были давать разницу. Во-первых, должно было быть так: на́ пять, на́ шесть, но на се́мь и на во́семь. Только так. И снова: на́ девять и на́ десять. Точно то же самое с любым другим предлогом. И точно так же должно было быть со словами пятна́дцать, шестна́дцать, но се́мнадцать, во́семнадцать, затем девятна́дцать. И точно так же, наконец, должно было быть пятьдеся́т, шестьдеся́т, се́мьдесят, во́семьдесят — в этом случае вам всё кажется очень естественным, правда? Как же иначе, когда мы так и говорим! И тем не менее это ровно тот остаток, это след той самой борьбы правил, которую я вам хочу продемонстрировать.
Что случилось? Система непоследовательна. По-русски уже семна́дцать, восемна́дцать ведут себя не так, как се́мьдесят, во́семьдесят. Се́мьдесят и во́семьдесят сохранили старое отличие от всего ряда, а семна́дцать и восемна́дцать не сохранили. Начнете описывать русский язык — не получится у вас здесь никакого последовательного правила! Почему? Потому что тут, действительно, есть очевидная, вопиющая непоследовательность: в одной части системы победило новое правило (семна́дцать, восемна́дцать); а в другой — не победило (се́мьдесят, во́семьдесят).
Поэтому пытаться для современного русского языка найти такое красивое правило, которое одним ударом вам ответит на всё, — бессмысленно. Тут будет два правила. В одном случае срабатывает одно, а в другом — другое. В этом и заключается та самая сложность комбинированных систем, когда язык находится в промежуточном состоянии между господством древнего правила и господством нового правила.
А что, собственно, здесь происходило, в чем новое правило? А новое правило состоит в том, чтобы весь ряд был одинаков. Чтобы, попросту говоря, семь и восемь уподобились своим соседям пять, шесть, девять и десять.
Это точно такое же уподобление, которое может случиться не только в отношении ударения, но и в фонемном составе слова. Скажем, девять, судя по другим индоевропейским языкам, в славянском первоначально было не девять, а невять, а д оно приобрело в силу уподобления своему соседу десять. Вспомните, как будет девять во всех других языках, которые вы знаете: neuf, neun, nine. Это слово начинается с н. Точно так же первоначально было и в славянском.
И такое же уподобление произошло в ряду числительных в отношении ударения. Это уподобление является как бы прототипом всего того, что в таких случаях и происходит. А именно, старое распределение из-за того, что бывали одни морфемы плюсовые, другие минусовые, было таково, что в одной и той же категории встречаются разные ударения. С одной стороны, ма́ковый, с другой стороны, столо́вый, с третьей стороны, домово́й, снегово́й и т. п. А новая тенденция состоит в том, что если уж есть прилагательные, например, с суффиксом -ив-ый, который раньше давал акцентное разнообразие, то теперь этого разнообразия больше не будет. Раньше было, например, незло́бивый, сейчас незлоби́вый. Раньше было пра́вдивый, а сейчас нам это кажется совершенно диким, не правда ли? Сейчас только правди́вый! Почему? Потому что весь ряд стал на -и́вый. Весь!
Но всё же не весь. Можете найти исключение?
А. А. Зализняк: Юро́дивый, и еще какой?
А. А. Зализняк: И ми́лостивый! Два слова. В точности такая же история, что с семьдесят и восемьдесят! Понимаете? Это ровно та же картина! Вообще говоря, всё движется к тому, чтобы появилось единство по новому правилу. Как единство ряда у числительных, так и единство у прилагательных на -ивый. Но что-то может остаться. Потому что мы еще не прошли свой тысячелетний или многотысячелетний путь, который окончательно приведет нас к милости́вый и юроди́вый. А юроди́вый уже встречается. Словари даже уже предупреждают: юроди́вый — неправильно. Но оно появляется — от стремления языка продвинуться еще на один шаг к тому новому правилу, по которому все слова на -ивый будут иметь единое ударение -и́вый.
Хорошо, а теперь давайте посмотрим первый слайд.
| Невозможно | Допустимо устар. | Норма | Допустимо | Не рекомендуется | Неправильно | Грубо неправ. |
| го́ворил | говори́л | |||||
| по́мянул | помяну́л | |||||
| со́брал | собра́л | |||||
| при́дал | прида́л | |||||
| про́пил и пропи́л | ||||||
| про́дал | прода́л | |||||
| при́был | прибы́л | |||||
| у́был | убы́л | |||||
| на́чал | нача́л |
Перед вами табличка, где сверху написаны слова из нормативного словаря. Это «Орфоэпический словарь русского языка»; я вам его очень рекомендую. Сейчас есть несколько орфоэпических словарей, я вам рекомендую тот, который под редакцией Рубена Ивановича Аванесова, и где интересующая нас часть принадлежит Наталье Александровне Еськовой, нашей совершенно замечательной современнице, специалисту по всем тем тонким свойствам русского языка, которыми мы с вами занимаемся.
Наталья Александровна разработала шкалу ярлыков, которыми снабжаются различные слова и формы в смысле того, как они относятся к современной норме. В центральной части таблицы — норма. Некоторые слова и словоформы имеют помету «допустимо устаревшее» (или «устаревающее»).
Ближе всего к норме стоит категория, обозначенная пометой «допустимо».
Следующая ослабленная форма — «не рекомендуется». Эта помета практически означает следующее: «Так говорят, но лучше бы не надо». Такое вот замечательное «не рекомендуется»: практически всё, что у Еськовой имеет эту помету, следует учитывать как реальный факт современного языка.
Следующее — это уже будет «неправильно» и, наконец, ужасающее «грубо неправильно».
Вот такая схема стилистических помет, которой снабжено огромное количество слов в этом словаре, и если вам интересно, хорошо ли вы произносите и как оценивается ваше собственное ударение или произношение, — загляните в этот словарь. Кое-что, возможно, вам польстит, а кое-что вас огорчит. Правда, в таких случаях вы, конечно, можете со своим молодежным задором сказать: «Это так у них было, а мы уже так говорим!». И, может быть, в каком-то смысле вы частично будете правы, но не всегда.
Итак, посмотрим, что здесь происходило.
Для иллюстрации я выбрал фрагмент с глаголами в прошедшем времени, где корень минусовый. Зачем надо брать корень минусовый? Затем, что тогда будет полная игра разных ударений с переходом на приставку, переходом на предлог и т. д., поскольку всё это происходит только при минусовом корне.
Во всех приведенных примерах (глаголы помянуть, говорить, дать, пить, быть, начать) корень минусовый. Глагольные приставки (кроме вы-) ведут себя совершенно так же, как предлоги, т. е. всегда имеют минус. Окончания прошедшего времени (кроме единств. числа женского рода) тоже минусовые.
Здесь вы видите два цвета: зеленый — это старое ударение, а красный — это новое ударение. Перед вами картина борьбы старого ударения с новым.
Возьмем пример: как было прошедшее время от слова говорить?
А. А. Зализняк: Очень правильно! Почему? Потому что го́вор — минус, и — минус, л — минус. Три минуса.
А как, кстати, было бы он проговорил?
Из зала: Он про́говорил.
А. А. Зализняк: Верно, про́говорил. А как было в древности он не проговорил?
Из зала: Не́ проговорил.
А. А. Зализняк: Не́ проговорил. А как было в древности и не проговорил?
Из зала: И ́ не проговорил.
А. А. Зализняк: Ну, смотрите, как вы замечательно реагируете. Правильно, совершенно правильно! Такое ударение было не только в про́говорил — действительно, есть за́говорил, при́говорил, о́тговорил и т. д.
А. А. Зализняк: И не́договорил, безусловно. Конечно, было не́договорил.
Из зала: А что-то от этого осталось?
А. А. Зализняк: Ничего от этого не осталось. В современном языке это всё уйдет в столбец невозможного.
Есть глагол помянуть, но сейчас никакого по́мянул быть не может, только помяну́л. Дальше идут примеры немножко ближе к тому, что вы можете допустить. Что получается, когда мы движемся сверху вниз? Сверху вниз — это демонстрация разных степеней продвижения борьбы старого с новым.
Первые три строчки — это полная победа нового. Верно? Следующая строчка — это чуть-чуть неполная победа нового: конечно, мы говорим прида́л, но, как нам говорит словарь, форма при́дал и сейчас возможна в качестве допустимого устаревающего (допустимого устаревшего). «Пожалуйста, разрешите вашему дедушке говорить так!» — примерно такая идея у такой записи.
Следующий этап — про́пил и пропи́л, которые по классификации Еськовой имеют полное равноправие. Можно и про́пил и пропи́л, про́дал и прода́л. Тут никаких коннотаций, специальных окрасок нет.
А нет, я неправильно сказал: про́пил и пропи́л — это совершенно одинаково, а вот прода́л здесь все-таки идет в рубрике «допустимо». Но она очень мало отличается от нормы; по классификации Еськовой это чуть-чуть меньше соответствует современному нормативному идеалу. Но практически это очень похоже.
Следующая пара — при́был и прибы́л. Для прибы́л стоит «не рекомендуется». При́был — это нормальное ударение, а прибы́л говорят, конечно, что вытекает из пометы «не рекомендуется», но словарь квалифицирует это как менее желательный вариант.
Следующее состояние — у́был и убы́л. Убы́л уже имеет помету «неправильно». Говорить убы́л не следует.
И, наконец, совершенно ужасающая вещь — это на́чал и нача́л, где для нача́л стоит помета «грубо неправильно».
Что всё это значит? Во всех приведенных случаях новая форма стремится победить: здесь (указывает на верхние три строки таблицы) она достигла этого, здесь (идет по строкам вниз) — наполовину, здесь не совсем достигла, здесь еще меньше достигла, здесь еще меньше, здесь пока еще находится в зоне чего-то строго осуждаемого.
Эта иллюстрация ясно показывает, что такое разная степень продвижения от старого (зеленого) к новому (красному). Опять-таки, попробуйте это описать единым правилом для всего русского языка. Вы наталкиваетесь на живую шкалу. Совершенно ясно, что если вы будете рубить по живому и говорить: «Надо только так!», — вы вступите в противоречие с реальностью. Тем самым вы оказываетесь в ситуации, когда одним простым правилом описать, каково в русском языке ударение глагола в прошедшем времени, вам не удастся. Придется признать, что есть два правила, которые находятся в состоянии войны друг с другом. Плохо — но ничего не поделаешь, такова реальность языка.
| Древнее состояние | Современное состояние |
