Диалектные особенности местоимений в говорах

Неличные местоимения в древнерусском языке
Диалектные особенности местоимений в говорах. Неличные местоимения в древнерусском языке Измученные, грязные, мокрые, мы достигли, наконец, берега Тургенев, Льгов ; Было странно, что, маленький такой, он может кричать столь оглушительно М.

Видео:Так говорят в российских регионах. #ЕвгенийСкворцов #диалектСкачать

Неличные местоимения в древнерусском языке

Как уже говорилось, местоимения древнерусского языка можно разделить на две большие группы. В первую входят личные местоимения и возвратное себе, во вторую — неличные. О последних теперь расскажем более подробно.

Основное отличие неличных местоимений от личных и возвратного — то, что почти все они изменялись не только по падежам и числам, но и по родам. По синтаксической роли они сближались с прилагательными и в предложении чаще всего бывали определениями (редко — подлежащими и дополнениями).

Изменялись по падежам, но не изменялись по родам и числам местоимения къто и чьто.

Неличные местоимения делились на несколько разрядов:

• указательные;
• вопросительные;
• притяжательные;
• относительные;
• определительные;
• отрицательные;
• неопределенные.

Видео:Как разговаривают настоящие москвичи. 🧐 Старомосковский говор. #ЕвгенийСкворцов #МоскваСкачать

Развитие личного местоимения третьего лица из указательных

В праславянском языке и, видимо, на самых ранних этапах развития древнерусского языка отсутствовало личное местоимение 3-го лица. Его функцию выполняло указательное местоимение и (м. р.), ꙗ (ж. р.), ѥ (ср. р.).

Склонение указательного местоимения и, ꙗ, ѥ

Но уже в самых ранних дошедших до нас памятниках письменности старославянского и древнерусского языков отражено замещение форм именительного падежа и, ꙗ, ѥ соответствующими формами другого указательного местоимения — онъ, она, оно. Первой утратилась форма мужского рода и — видимо, из-за созвучия и возможной путаницы с союзом и. Таким образом, произошло сращение, объединение парадигм склонения двух указательных местоимений — и, ꙗ, ѥ и онъ, она, оно. Так из них сложилась парадигма личного местоимения 3-го лица.

У его склонения есть одна особенность, унаследованная еще из дописьменной эпохи развития языка. В косвенных падежах после предлогов формы местоимения и, ꙗ, ѥ начинались на [н]. Это поначалу произошло после предлогов к, в, с, которые изначально имели другой вид: кън, вън, сън. С косвенными формами рассматриваемого местоимения они сочетались так: кън ѥмоу, сън ѥю. Впоследствии внутри этих фонетических слов произошло переразложение, и согласный [н] отошел к местоимению: къ нѥмоу, съ нѥю, откуда современные формы к нему, с ней и т. п. Далее по аналогии начальный [н] появился и после других предлогов: отъ нѥго, по нимъ.

Интересно, что после появления местоимения 3-го лица в древнерусском языке еще долгое время сохранялось соответствующее указательное онъ, она, оно. Отличалось местом ударения. В формах личного местоимения было ударение о́нъ, она́, оно́, как и теперь, а в указательном местоимении — о́нъ, о́на, о́но. Вот откуда непривычное для нас ударение в выражении во время о́но…

В истории русского языка личное местоимение 3-го лица претерпело некоторые изменения. Часть из них была вызвана общеязыковыми процессами (утрата двойственного числа, фонетические преобразования типа падения редуцированных и др.). Но были и особые изменения. Так, в парадигме склонения исчезли маловыразительные и подчас похожие на служебные слова формы винительного падежа единственного и множественного числа. Их заменили формы падежа родительного: и — ѥго, ѣ — ихъ.

Кроме того, в именительном падеже множественного числа личное местоимение 3-го лица поначалу имело следующие формы: они (м. р.), она (ср. р.) и оны (ж. р.). Впоследствии для всех трех родов установилась форма они, первоначально относящаяся только к мужскому роду.

Форма именительного падежа женского рода во множественном числе онѣ, существовавшая в русском языке вплоть до реформы 1918 года, возникла под влиянием аналогичных форм других местоимений — тѣ, всѣ. Она довольно легко утратилась, так как ее закрепление в языке носило искусственный характер.

Видео:Как говорят в Сибири? Сибирский говор или только сибирские "словечки"?Скачать

Другие указательные местоимения

В исходной (накануне появления первых письменных памятников) системе древнерусского языка были указательные местоимения: тъ, та, то; онъ, о́на, о́но; сь, си, се (вариант — сей, сиꙗ, сиѥ); и, ꙗ, ѥ. Они выражали три степени пространственной удаленности предмета:

1. Предмет близок к говорящему и к его собеседнику — сь, си, се.
2. Предмет близок к собеседнику, но не к говорящему — тъ, та, то.
3. Предмет удален от говорящего и собеседника — онъ, она, оно.

Нейтральное значение, возможно, выражалось местоимением и, ꙗ, ѥ.

Эта система впоследствии разрушилась, поскольку местоимения онъ, о́на, о́но и сь, си, се утратились в живом языке, а формы местоимения и, ꙗ, ѥ перешли в разряд личных. Однако потребность разграничивать ближние и дальние предметы сохранялась, и язык нашел другое решение. Трехчленная система превратилась в двучленную. Значение пространственной удаленности стало выражать местоимение тъ (тот), та, то, а для близко расположенных предметов появились слова этот, эта, это. Последние возникли из сочетания указательной частицы (h)е (ср. современное белорусское гэ) и местоимения тот, та, то. Со временем частица слилась с местоимением, превратившись в его начальный гласный [э].

Склонение указательных местоимений в древнерусском языке

Твердая разновидность

Мягкая разновидность

Указательные местоимения могли состоять из двух слившихся вместе слов. В этом случае вторая часть представляла собой либо то же самое местоимение (тъ — тътъ, сь — сьсь), либо другое указательное, часто и (тъ — тъи, си — сии). Обе части такого слова имели одну и ту же грамматическую форму. Удвоение, вероятно, служило для смыслового усиления или подчеркивания.

Исторические изменения указательных местоимений рассмотрим на примере тъ, та, то.

Оставив в стороне общеязыковые фонетические и морфологические преобразования, первым делом обратимся к форме именительного падежа единственного числа тъ. В силу своей краткости и слабой выразительности она довольно рано стала выступать в удвоенном виде: тътъ. После падения редуцированных это слово приобрело вид тот, до сих пор сохранившийся в литературном языке и большинстве говоров.

Многоэтапные превращения испытала форма родительного падежа того. Первоначально в этой словоформе звучал взрывной согласный [г] (это подтверждается диалектными данными). Затем на месте взрывного звука развился фрикативный [γ]. Постепенно он ослабевал и исчез, так что данная местоименная форма стала произноситься примерно как [тоо́]. Такое произношение зафиксировано в некоторых северных говорах. Но в целом для русского языка не характерно стечение гласных, так что между двумя звуками [о] появился вставной согласный — губной [в]. Словоформа тово фиксируется в памятниках письменности с XV века. В тот же период времени появляются формы с вставным [в] в родительном падеже других местоимений, изначально имевших в составе окончания звук [г]: ево, моево, нашево и т. п.

Произошла унификация форм в именительном падеже множественного числа: если первоначально они были различными для мужского, среднего и женского рода (ти, та, ты соответственно), то позже в литературном языке и части говоров устоялась форма тѣ (современное те) для всех родов. Эта форма возникла под влиянием косвенных падежей: тѣхъ, тѣми и др.

Видео:Диалекты, говоры, наречия - кто есть кто?Скачать

Притяжательные местоимения

Древнерусские местоимения мои, твои, свои, нашь и вашь склонялись подобно указательному и, ꙗ, ѥ (см. выше), по мягкому типу местоименного склонения. На протяжении истории русского языка они претерпели мало изменений. Преобразования их склонения были те же, что у указательного тъ, та, то (появление звука [в] в окончаниях косвенных падежей на месте исконного [г] и установление единой формы в именительном падеже множественного числа).

Видео:Территориальные разновидности русского языкаСкачать

Определительные местоимения

Местоимение вьсь, вьсꙗ, вьсе еще в раннем периоде развития языка попало под влияние твердого склонения (по которому изменялось, например, указательное тъ, та, то). Вот как оно склонялось в древнерусском языке:

Исторические изменения те же, что у притяжательных местоимений и указательного тъ, та, то.

Видео:Диалекты русского языкаСкачать

Вопросительные местоимения

Местоимения кои, коꙗ, коѥ и чеи, чьꙗ, чьѥ появились в результате сложения основ къ- и чь- с указательными местоимениями и, ꙗ, ѥ. Соответственно, склонялись они так же, каки, ꙗ, ѥ.

Интереснее рассмотреть вопросительные местоимения къто и чьто. Исторически они происходят от одной и той же праславянской основы с чередованием гласных *kŏ-/kĭ-, к которой добавилась частица *to. Фонетические процессы в языке привели к преобразованиям получившихся слов:

• *kŏto > *kъto > къто > кто;
• *kĭto > *kьto > *čьto > чьто > что > [што́].

Во втором случае переход заднеязычного согласного *k в *č был вызван действием первой палатализации (первого переходного смягчения) в позиции перед гласным переднего ряда.

Склонение местоимений къто и чьто

Формы родительного падежа пережили замену согласного [г] на [в], о чем мы уже писали выше на примере словоформы того.

Значительные изменения наблюдаются в творительном падеже. Форма цѣмь происходит от праславянской *koimь. В ее составе был дифтонг [oi], впоследствии преобразовавшийся в [ě]. Перед получившимся гласным переднего ряда заднеязычный согласный [k] изменился в [c’] в результате второй палатализации. Но словоформа цѣмь в парадигме склонения местоимения къто оказалась изолированной, поскольку все остальные словоформы начинались с согласного [к]. Под их влиянием в слове цѣмь произошла замена звука [ц’] на [к’]: кем.

Форма творительного падежа чимь развилась из праславянской *keimь, где [k] изменился в [č’] перед гласным переднего ряда в результате первой палатализации, а дифтонг [ei] перешел в гласный [i]. Гласный [э] в современной форме чем возник по аналогии с местоименными формами кем, тем.

В форме местного падежа чемь после утраты конечного редуцированного и последующего отвердения согласного [м] гласный [э] перешел в [о] в результате третьей лабиализации в позиции после мягкого согласного перед твердым. Так получилась современная форма предложного падежа чём [ч’о́м].

Видео:Речевая археология: простой деревенский разговорСкачать

Относительные местоимения

В древнерусском языке, как и в современном русском, относительное и вопросительное значение выражалось одними и теми же словами. Местоимения къто, чьто, которыи, колико, куда, къде и др. могли выполнять как относительную, так и вопросительную функцию. В роли относительных местоимений они выступали тогда, когда служили союзными словами для присоединения придаточного предложения к главному.

При этом нередко, особенно если в сложном предложении придаточная часть стояла после главной, относительное местоимение употреблялось вместе с частицей то или же. Эти частицы в данном случае не выражали собственного (противительного, усилительного или присоединительного) значения, а лишь служили для «маркировки» относительного местоимения. Частицы в этой функции академик А. А. Зализняк обозначил термином релятивизаторы.

«Сѣдяще Кии на горѣ, гдѣ же ныне оувозъ Боричевъ, а Щекъ сѣдяще на горѣ, гдѣ же ныне зовется Щековица» (сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица)

«Повесть временных лет» по Лаврентьевскому списку

В данной цитате частица же выступает в роли релятивизатора: она не имеет своего значения и лишь показывает, что местоимение гдѣ является не вопросительным, а относительным.

Впрочем, уже в самых ранних памятниках древнерусской письменности употребление релятивизаторов не было обязательным. С течением времени они использовались все реже, пока совсем не исчезли из языка.

Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка. — М., 1990.

Борковский В. И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. — М., 2006.

Зализняк А. А. Противопоставление относительных и вопросительных местоимений в древнерусском // Балто-славянские исследования 1980. — М., 1981.

Видео:РАЗНЫЕ ГОВОРЫ РУССКОГО ЯЗЫКАСкачать

Лекция «Русская диалектология»

1. Пожарицкая С.К. Русская диалектология. – М.: Академический проект: Парадигма, 2005 г.

2. Русская диалектология. Под ред. проф. Л.Л. Касаткина. – М.: Изд. центр «Академия», 2005.

3. Русская диалектология. Под ред. В.В. Колесова. – М.: Высшая школа, 1998.

1. Русская диалектология. Под ред. Р.И. Аванесова и В.Г. Орловой. – М.: Наука, 1965.

2. Текучев А.В. Преподавание русского языка в диалектных условиях. – М., 1974.

3. Захарова К.Ф., Орлова В.Г.. Диалектное членение русского языка. – М.: Просвещение, 1970.

4. Горшкова К.В. Историческая диалектология русского языка. М., 1972.

5. Мельниченко Г.Г. Хрестоматия по русской диалектологии. М., 1985.

6. Лексический атлас русских народных говоров: Пробный выпуск. СПб.: Наука, 2004.

7. Диалектологический атлас русского языка. Т. 1-3. М., 1986-2004.

8. Романов Д.А., Красовская Н.А. Материалы к словарю тульских говоров. Тула, 2009, 2010, 2011.

9. Парикова Н.Б. История и состояние умеренного яканья…к середине ХХ века. – Тула, 2008г.

9. Изучение тульских говоров: Хрестоматия // Автор-составитель Н.А.Красовская. Тула, 2008.

10. Словарь русских народных говоров. Все тома (1-43) имеются на кафедре русского языка и общего языкознания.

1. Предмет диалектологии.

Диалектология (греч. dialektos — говор, разговор, наречие и logos — слово, учение) – это наука о диалектном языке и диалектах. Точнее говоря, это раздел языкознания, изучающий местные, территориальные разновидности языка. Русская диалектология рассматривает территориальные разновидности русского языка.

С точки зрения структуры любой язык (современный, национальный) представляет собой осложненное явление, в котором полярно противоположными разновидностями оказываются: литературный язык и диалектный язык в его территориальном варьировании. Между ними находятся различные просторечия, «полудиалекты» (т.е. разновидности языка, которые употребляются коренным населением городов, находящихся в определенном окружении = «мещанские говоры»), одни из которых в большей или меньшей степени приближаются к литературному языку, другие – к диалектному.

Литературный язык и диалектный язык имеют ряд отличий:

1) отношение к территории своего употребления;

2) отношение к письменной форме языка;

3) отношение к монологической и диалогической формам языкового выражения;

4) функции той и другой разновидности языка.

1)Литературный язык не связан с той или иной территорией. В своем употреблении он надтерриториален. Диалектный же язык существует в многообразии территориального варьирования своей структуры. Разные формы народно-разговорного языка, просторечие, полудиалекты занимают промежуточное место, они могут быть более чувствительны к фактору территории, чем литературный язык, но не так привязаны к нему, как территориальные диалекты.

2)Литературный язык имеет две формы своего существования: устную и письменную, находящиеся в сложных взаимодействиях. Письменный язык возникает на почве устного и является производным от него, но, возникнув, он развивается и уже оказывает существенное влияние на устную форму. В противоположность вышесказанному диалектный язык имеет только одну форму своего существования – устную.

3)Литературному языку (как в письменной, так и в устной форме) свойственна наряду с диалогической и монологическая форма языкового коллектива. Диалектному языку в основном свойственна диалогическая форма языкового выражения. Монологическая форма может встречаться в фольклоре (сказки, песни, былины), но ее употребление всегда ограничено стилистически.

4) В функциональном отношении литературный язык отличается своим всеобщим и всеобъемлющим характером. Он употребителен во всех формах языкового общения и выражения, по-другому говоря, во всех сферах жизни человека, обслуживает все потребности человеческого общества. Диалектный язык по-преимуществу служит средством обиходно-бытового общения.

А)Под диалектным языком понимается язык в бесписьменной форме в любом пункте территориального распространения на всей территории данного языка.

Рассматривая диалектную речь одного лица или нескольких лиц определенного населенного пункта, исследователи моделируют данную частную диалектную систему (или микросистему). Сопоставление между собой ряда микросистем, относящихся к разным территориальным точкам, может говорить о том, что отдельные группы микросистем одинаковы, сходны или, напротив, неодинаковы. Это значит, что отдельные микросистемы представляют собой не внешнее, механическое соединение, а находятся между собой в сложном переплетении.

Иначе говоря, совокупность микросистем образует макросистему, или систему систем, которая характеризуется чертами, общими для макросистемы как целого, и чертами, отличающими в пределах данной, макросистемы одни микросистемы от других. Диалектная макросистема может включать в себя диалектные различия более глубокие и менее глубокие и охватывать большую или меньшую территорию. Поэтому макросистемы с менее глубокими различиями входящих в ее состав микросистем, охватывающие, относительно ограниченные территории, могут входить в макросистему с более глубокими различиями входящих в ее состав макросистем, охватывающую более обширную территорию. Самые мелкие макросистемы отличаются ярко выраженным единством своей структуры, более крупные макросистемы не имеют такого единства своей структуры.Тот или другой конкретный диалектный язык представляет собой одну или несколько крупных макросистем.

Т.о., диалектный язык представляет собой сложную систему диалектных микро- и макросистем.

Отдельные диалектные микросистемы характеризуются таким элементом своей структуры, как диалектное различие. Диалектное различие выступает в разных своих соотносительных вариантах. Собственно, совокупность разных соотносительных вариантов и есть диалектное различие.

Диалектные различия бывают противопоставленные и непротивопоставленные.

Противопоставленные диалектные различия – это такие, при которых разные языковые варианты одного соотносительного элемента структуры языка представлены во всех микросистемах.

ПРИМЕР: [г] противопоставлен [γ], формы Р.п. личного и возвратного местоимений: [у] мене, тебе, себе — [у] меня, у тебя, у себя.

Непротивопоставленные диалектные различия – это такие различия, при которых наличие языкового явления в одной микросистеме противопоставляется его отсутствию в другой.

ПРИМЕР: Непротивопоставленные диалектные различия в наибольшей степени известны в лексике. В одной из диалектных микросистем имеется данное слово с определенным значением, в других же микросистемах данное слово (и эквивалентные ему слова) может вообще отсутствовать. Эти различия чаще всего связаны со специфическими явлениями, относящимися к материальной и духовной культуре, к исторически сложившимся понятиям и обычаям, к различным условиям природы.

Помимо этого диалектные различия бывают двучленные и многочленные

Двучленные ПР: оканье и аканье

Многочленные ПР: яканье, иканье, еканье

Видео:Местоимение как часть речи. Разряды местоименийСкачать

Значимые и незначимые диалектные различия

Значимые – те, которые затрагивают саму структуру диалектной микросистемы.

ПРИМЕР: яканье в Тульской межзональной группе говоров типа «Б» южнорусского наречия.

Незначимые – те, которые не затрагивают саму структуру диалектной микросистемы.

ПРИМЕР: произношение [къмар’и] вместо [къмары] в тульских говорах.

Диалектный язык представляет собой сложное многостепенное целое. В структуре диалектного языка следует различать признаки общие, объединяющие собой разные диалектные системы и признаки частные, отличающие их друг от друга. На основе общих признаков, распространенных на одной территории, можно говорить о диалекте. Диалект – это разновидность языка, распространенная в качестве орудия общения местных жителей на определенной территории и характеризующаяся относительным единством языковой системы.

Черты, на основе которых выделяются диалекты, в структуре диалектного языка могут занимать самое различное место. Нередко более глубокие различия в структуре языка могут иметь меньшее значение, чем различия менее глубокие.

Б) Диалектология является наукой о территориальных разновидностях языка: на разных территориях бытуют разные диалектные особенности. Но, кроме дифференциации территориальной, большое значение имеет социальная дифференциация.

Необходимо иметь в виду, что территориальные диалекты и социальные условия находятся во взаимосвязи.

Во-первых, на существование и преобразование территориальных диалектов оказывает влияние уровень социально-экономического развития региона. Диалектологи не раз отмечали, что на территориях, прилегающих к основным путям сообщения (большие тракты, водные пути, железные дороги) распространены говоры, претерпевшие в большей степени влияние литературного языка и потому менее цельные и архаичные, чем на территориях, находящихся в стороне от этих путей, где часто сохраняются более архаичные говоры, не испытавшие или в меньшей степени испытавшие это влияние.

Как отмечал Р.И. Аванесов, «Чем теснее экономические и культурные связи данной местности с административным, экономическим и культурным центром, тем сильнее обычно влияние языка центра на соответствующие говоры».

Во-вторых, влияние литературного языка может быть неравномерным по отношению к разным социальным группам населения одной и той же территории. Та часть жителей деревни, которая имела большую связь с городом (торговля, отход на заработки, различные промыслы), больше приспосабливалась к языку города и многое перенимала из литературного языка по сравнению с теми жителями села, которые не имели никакой связи с городом.

В-третьих, диалектологи часто отмечают дифференциацию языка по гендерному признаку, т.е. различия в языке мужчин и женщин.

Женское население в большинстве своем было теснее связано с деревней, чем мужское население (ведение хозяйства, воспитание детей и т.д.).

ПРИМЕР: Так, например, на северо-востоке Европейской части России часто [ L ] (европейское) вместо [л] твердого произносят только женщины: [молоко] — [мо L око]. Во многих местах цоканье также являлось особенностью языка женского населения: [ц , исто мыла].

Но необходимо также учитывать то, что взрослое население одной деревни часто было по происхождению из других деревень, близких или более отдаленных. Поэтому говор замужних женщин может отражать особенности языка не только данной деревни, но и той, откуда они происходят.

Безусловно, что, говоря о связи территориальных диалектов и социальных условий нельзя не учитывать наличие / отсутствие в селе церкви, школы и мн.др.

II . Связь диалектологии с другими науками

Диалектология, как и любая другая наука, не развивается отдельно, она связана с целым комплексом лингвистических, социологических и других областей знания.

Во-первых , диалектология как вспомогательная дисциплина не может мыслиться отдельно от наук, изучающих состояние современного русского литературного языка.

ПРИМЕР: Проводится сопоставительный анализ языковых явлений разных уровней: на уровне фонетики: яканье, (еканье-ёканье) – диалекты; иканье – СРЛЯ.

На уровне морфологии: бить палкам (Т.п.мн.ч.) – диалекты; бить палками — СРЛЯ.

Во-вторых , историческая диалектология, безусловно, связана с историей русского литературного языка. Собственно диалекты отражают историю развития русского языка и до сих пор в диалектах сохранились многие формы, которые были утрачены литературным языком.

ПРИМЕР: — наличие Е (закрытого), или дифтонга ие, с , иено, с , ено, м , иесто.

— наличие форм личных местоимений, мя, тя: У мя у даму.

Также утраченные литературным языком.

Необходимо отметить связь диалектологии с социолингвистикой, лингвокультурологией, общим языкознанием и т.д.

В-третьих , диалектология связана с историей, этнографией, географией.

ПРИМЕР: некоторые из диалектных различий, существующих в настоящее время, ученые признают сохранившимися от языка племенного периода.

ПРИМЕР: [ γ ] – был свойствен вятичам, радимичам, дреговичам –

история Цоканье – северные племена

В целом образование русского языка находится в тесной зависимости от процессов формирования Русского государства.

Видео:Владивостокский говор поражает россиянСкачать

ПРИМЕР: Многие говоры сохранили название предметов, вещей, обрядовых действий, которые напрямую соотносятся с культурой того или иного этноса.

— истёбка (помещение под домом, как бы нижний этаж без окон) –

Этнология — перед (особый вид летней избы) – Вологодская обл.

На основании изучения территориального распространения тех или иных языковых явлений составляются карты, атласы; т.е. лингвистика соединяется с географией.

— показать карту, составленную на основе распространения форм

география Т.п. сущ. ж.р. на –а: полкую – палкуй – палкую.

III . Диалектология и школа

Диалекты как средство общения постепенно вытесняются литературным языком, сокращается число их носителей. Но говоры, вместе с тем, очень устойчивы и оказывают влияние на речь учащихся сельских и городских школ.

Во-первых, одна из задач школы и учителя-словесника, в частности, научить ребят правильному литературному языку, правильной русской речи. Но при этом очень важно не сформировать в них резко негативного отношения к своему родному диалекту, к своей родной культуре.

Для этого учителю необходимо хорошо знать черты местных диалектов, хорошо разбираться в диалектологии русского языка, представлять себе территорию распространения того или иного диалекта.

Дело в том, что диалектные ошибки могут встречаться не только в устной речи учащихся, но и в письменной речи. Особое внимание учитель должен уделять методике обучения орфографии в диалектных условиях. Профессор А.В. Текучёв отмечает, что «необходимо строго учитывать говор учащихся при обучении орфографии».

Во-вторых, значение диалектологии оказывается очень важным для анализа языка художественных произведений. Писатели и поэты ХХ века, первой половины ХХ века да и наши современники широко используют диалектизмы на страницах своих произведений. Среди них можно назвать Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, С.А. Есенина, И.А. Бунина, Шолохова, Астафьева, Распутина.

Для того чтобы уметь объяснить значение того или иного диалектного слова, учитель обязан уметь их видеть, находить и уметь анализировать.

В-третьих, необходимо привлекать учащихся к сбору диалектного материала, учить анализировать диалектные явления. Накопленный материал можно использовать в работе диалектологического или лингвистического кружка.

А) Практические задачи курса диалектологии:

1. Развить профессиональный слух и чутье учителя;

2. Развивать (постоянно) культуру речи учителя. Педагог обязан владеть нормами русского языка, уметь слушать и оценивать собственную речь.

3. Привлечь педагогов к исследовательской деятельности по изучению территориальных диалектов.

4. Развивать умение одновременно работать с учащимися, носителями разных диалектов (в современных условиях: беженцы, переселенцы, дети военнослужащих).

Р.И. Аванесов так формулировал задачи учителя: «Чем более однороден состав учащихся по их родному диалекту или языку, тем проще задача учителя: ему нужно быть знакомым лишь с данным диалектом или языком. И наоборот, чем пестрее состав учащихся по их родному языку или диалекту, тем сложнее становится работа учителя, т.к. она требует от него знакомства с рядом языков или диалектов и индивидуального подхода к отдельным учащимся, поскольку у последних могут быть весьма различные отклонения от литературного произношения».

Лингвогеография. Диалектное членение .

1. Методы изучения диалектов.

2. Развитие лингвогеографии

А) Сведения из истории лингвогеографии

Б) Основные понятия лингвогеографии

3. Диалектное членение:

А) Диалектологические карты: МКД – 1915 г.; ИРЯ – 1964

Б) Характеристика севернорусского и южнорусского наречий. Среднерусские говоры.

1. Методы изучения диалектов.

Методы изучения диалектов во многом схожи с теми методами, которыми оперирует любая наука. Так в изучении диалектов используются описательные методы, методы наблюдения..

Описательная диалектология изучает языковые особенности территориальных диалектов, устанавливая характер тех фонетических, грамматических, лексических черт, которые отличают данные диалекты и имеют определенное распространение в тех или иных местных разновидностях. Существует монографическое описание отдельных говоров или групп говоров как целостных языковых систем.

ПРИМЕР: Монографическое описание Тульской межзональной группы говоров типа Б (выделяются южнорусские черты, среднерусские, юго-западные – по уровням (фонетика, грамматика, лексика)).

Следующий способ описания диалектов – это описание и анализ отдельных языковых черт на большой территории.

ПРИМЕР: Описание и анализ системы яканья в Межзональных группах говоров типа А и Б южнорусского наречия (т.е. рассматривается только яканье в Орловской, Курской, Липецкой, Тульской областях).

Т.к. диалекты являются бесписьменной формой языка, диалектологи для их изучения используют анкетный метод и метод непосредственного наблюдения. При анкетном методе сбор сведений о языковых особенностях диалекта осуществляется путем получения письменных ответов компетентных в языковом отношении людей (учителей, сельской интеллигенции и др.) на вопросы специально составленной анкеты. Эти вопросы могут относиться к разным уровням языковой системы.

ПРИМЕР: На основания использования этого метода были собраны ведения для составления диалектологической карты 1915 г.

При методе непосредственного наблюдения диалектологи записывают живую речь носителей диалекта, опираясь на заранее составленную программу-вопросник.

ПРИМЕР: Программа-вопросник была составлена в 40-е — 50-е годы для сбора сведений для новой диалектологической карты. Этот вопросник включал в себя около 300 вопросов. Были вопросы по фонетике, грамматике и т.д. Например: как в вашем селе произносят: снек, сник? Как говорят в вашем селе: корова бодается или брухается?

Такую программу широко использовали во время диалектологических экспедиций, которые активно проводились в 50-70-е годы, на основании этих широких исследований была создана диалектологическая карта 1964 г.

2. Развитие лингвогеографии

А)Итак, метод наблюдения и анкетирования часто используется для составления диалектологических карт. Этим занимается целая научная дисциплина – лингвогеография. Итак, пространственное размещение языковых явлений и границы их территориального распространения изучает лингвистическая география. Это раздел языкознания, возникший на стыке двух наук: языкознания и географии.

Идеи новой науки зародились в России. Основоположниками ее были А.И. Соболевский, А.Н. Шахматов, И.И. Срезневский.

Работа, нацеленная непосредственно на создание диалектологической карты, началась в 1903 году. При Академии наук была создана Московская диалектологическая экспедиция (МДК). В нее входили: Н.Н. Дурново, Д.Н. Ушаков, И.Г. Голанов, Р.И. Аванесов. Была разработана анкета для собирания сведений. И в 1915 году была опубликована «Диалектологическая карта русского языка» в Европе с приложением Очерка русской диалектологии.

В 1919 году было намечено составление «Атласа русских народных говоров». Только в 1945 году выходит «Программа» для собирания сведений для этого Атласа. Эта программа была рассчитана на собирание сведений на исконных территориях и наблюдения проводились только над речью исконных жителей села. Обследование населенных пунктов было организовано по сетке с радиусом 15-20 км. Между ними. Материалы, собранные в экспедициях, обрабатывались в институте Русского языка Академии наук СССР. В связи с большими размерами, территория, говоры которой подвергались картографированию, была расчленена на 11 частей, отсюда предполагалось 11 атласов по Европейской части СССР. К концу 1969 г. было составлено 5 т атласов. Первый из них «Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы» был издан в 1965 году. Остальные до сих пор хранятся в рукописях.

В 1964 году вышел коллективный труд «Русская диалектология» под ред. Р.И. Аванесова и В.Г. Орловой с приложением «Диалектологические карты русского языка».

Б) Основные понятия лингвогеографии:

Границы того или иного диалектного явления, нанесенные на карту, носят название изоглосс (изо- одинаковый, глосс — язык).

Пересечение нескольких изоглосс называется пучком изоглосс.

Область распространения какого-либо явления, ограниченная изоглоссами, называется ареалом распространения того или иного диалектного явления.

Основные понятия диалектного членения:

1) говор – минимальная единица диалектного членения, язык одного или нескольких соседних населённых пунктов;

2) группа говоров – более крупная единица диалектного членения. Включает в себя ряд говоров, охватывает более крупную территорию (Рязанская, Смоленская, Вологодская группы говоров);

3) наречие – самая крупная единица диалектного членения. Охватывает большую территорию, включает несколько групп говоров. Севернорусское и южнорусское наречия.

3. Диалектное членение.

А)Итак, как мы уже отмечали, в ходе развития лингвогеографии были созданы две диалектологические карты русского языка: карта МКД 1915 года и карта ИРЯ 1964 года. В чем отличие этих двух карт? На карте 1915 года все говоры русского языка были разделены на северновеликорусские , южновеликорусские и средневеликорусские. Южная граница северновеликорусского наречия (от Чудского озера к Волге) проходила по линии: от Чудского озера (севернее Пскова) – Тверь, — Клин (севернее Москвы) около Загорска – южнее Мурома – Арзамаса – поворачивала на юг – южнее Пензы – выходит к Волге южнее Саратова. Северновеликорусское наречие членилось на 5 групп:

1) Северная (Приморск. Или Арханг.);

2) Олонецкая (Карельск.);

3) Восточная (Волог. – Вятск.), говоры которой шли дальше на Урал, в Сибирь;

4) Западная (Новгородск.);

В основу деления северновеликорусских говоров была положена судьба древнего звука «ять». Однако одна фонетическая черта – недостаточна для выделения групп говоров. Тем более, что этот звук был известен в 3-х из 5-ти группах говоров: в Северн., Олонецк., Западн.

Северная граница южновеликорусского наречия шла по линии: Медынь – Коломна – Рязань. Восточная граница – западнее Пензы шла на Камышин.

На юге границей южновеликорусского наречия были Пятигорск – Грозный. Западная граница – Медынь – Калуга – Брянск, западнее Суджы, поворачивала на восток по линии: Суджа – Белгород.

Группы южновеликорусского наречия выделялись по характеру аканья и типам яканья:

1) южная (курско-орловская) – группа говоров с диссимилятивным яканьем (гр. А);

2) Восточная (Рязанск.) – говоры с сильным яканьем.

3) Средневеликорусские говоры на карте МДК представлены узкой полосой между двумя наречиями. Они выделялись на основе аканья. В среднерусских говорах выделяли два отдела: А) северо-западн. часть; Б) Восточная часть (см. карту 1915 на форзаце учебн. Л.Л. Касаткина).

Опыт диалектологической карты в Европе «создавался» на начальном этапе развития диалектологии как научной дисциплины, основывался в основном на материалах, собранных корреспондентами-неспециалистами. С этим связано и неравномерность данных по разным территориям, по некоторым говорам сведения просто отсутствуют. Также зачастую нарушался единый подход к выделению групп говоров.

Итак, неоднократно отмечалось несовершенство классификации говоров, предложенной МДК, хотя в целом она верно отражала основные разновидности русских диалектов.

Следует отметить, что «карта» — 1915 была создана в тот период, когда Западноевропейской лингвистике распространялось отрицательное отношение к самому существованию диалектных объединений, доказывалось, что существуют только границы распространения отдельных языковых явлений, т.е. изоглоссы, а пучки изоглосс образуют своего рода хаос. В «Опыте диалектологической карты» были систематизированы данные диалектологии и представлено диалектное членение.

Новая же карта (1964 г.) отражала членение русских говоров центральных областей Европейской части России: 1) не включались окраины (говоры Дона, северн. Кавказа), т.к. говоры других территорий изучены недостаточно и не имеют оригинальных особенностей.

2)Севернорусское наречие по новому членению занимает меньшую территорию, уступив среднерусским говорам Новгородские, Влад.-Поволжские говоры. Южнорусское наречие увеличилось за счет говоров, которые МДК относила к переходным малорусским или белорусским говорам.

В севернорусском наречии выделяют следующие группы говоров:

И межзональные подгруппы: Онежская, Белозеро-Бежецкая, Лачская. В межзональные подгруппы входят говоры, которые характеризуются сочетанием явлений разных диалектных групп. Также говоры межзональных подгрупп могут иметь свои специфические черты.

В южнорусском наречии выделяются следующие группы говоров:

1) Западная (Смоленск);

Между территориями севернорусских и южнорусских наречий широкой полосой проходят среднерусские говоры. Они сочетают в себе черты этих наречий. Поэтому по своему характеру среднерусские говоры неоднородны. Они делятся на западные и восточные (с подразделениями внутри).

Мы с вами уже говорили о том, что среднерусские акающие говоры – были позднее по своему образованию. Изначально они были окающими. По мнению Р.И.Аванесова, аканье возникло не ранее середины XIII века в южнорусских княжествах, к середине XIV в. закрепилось в окающих говорах.

Б) Несмотря на то, что мы говорим о выделении двух крупных наречий, все-таки диалектны не являются самостоятельными языками, они всегда имеют общие признаки с литературным языком. Совокупность таких общих признаков (с лит.яз.) и частных (диалектных) составляет единую структуру диалекта, при этом обязательно в структуре диалекта общие элементы преобладают над частными. (Если же диалектные особенности начнут превалировать, то диалект прекратит свое существование и станет самостоятельным языком).

Итак, все же два наречия входят в единый русский национальный язык.

Севернорусское и южнорусское наречия противопоставлены друг другу по совокупности существенных черт фонетики, грамматики, лексики.

Видео:ЧТО ТАКОЕ «ЮЖНЫЙ ГОВОР»?Скачать

Фонетический уровень

3. упрощение групп – ст. (на конце слов) [мос, хвос]

<о> на месте этимологического <а>:

Видео:Кто понимает этот украинский закарпатский диалект? Смотрите до конца ))Скачать

Грамматический уровень

1. t в 3-ем лице глаголов (ходит)

1. t , в 3-ем лице глаголов (ходит’)

2. Окончания в формах Р-В пад. личн. и возврат. мест.

2. Окончания в формах Р-В пад. личн. и возврат. мест. –е: мине

4. Совпадение форм Д-Т па.мн.ч. сущ., прил., мест.:

с пустыми ведрам, своими рукам

5. Утрата среднего рода

6. Склонение сущ. дедушко, заюшко по 2-му скл.

7. Неразличение безударных окончаний после t ,

Видео:Вы спрашиваете — мы отвечаем!)) Особенности вятского диалектаСкачать

Синтаксический уровень

1.Именительный прямого объекта (трава косить)

2.Страдательный оборот в функции сказуемого (у волков овцу съедено)

3.Употребление постпозитивных частиц(деньги-те, отец-от)

4.Вопрочительные чатицы: -чи? Чей? Чай? Ти? Чо?

Видео:Говор жителей ТюмениСкачать

Лексический уровень

1.Но зачастую слова «говор и «диалект»» могут употребляться как синонимы. Однако на практике «говором» обычно называют речь определенного языкового коллектива (напр.: заонежские говоры). А слово «диалект» чаще употребляется как альтернатива термину «литературная речь».

2.Промежуточная полоса между двумя наречиями называется «среднерусскими говорами», а не наречием, по причине несходства и разнородности говоров на разных частях этой территории.

Безударный вокализм.

Гласные первого предударного слога после

1. Оканье (полное и неполное). Аканье (диссимилятивное и недиссимилятивное; неполное и полное).

2. Различие в произношении гласных заударных слогов. Произношение начальных <о> и <а> в безударном положении.

1. Оканье (полное и неполное). Аканье (диссимилятивное и недиссимилятивное; неполное и полное).

По характеру предударного вокализма после согласных русские говоры делятся на окающие и акающие: гласные фонемы <о> и <а> после t сохраняют свои различительные признаки – это характеризует оканье. Оканье – тип вокализма, при котором в 1-ом предударном слоге после t сохраняют свои различительные признаки фонемы <о> и <а>.

Под ударением о, а

1-ый предударн. о, а

ПРИМЕР: воды — [вода] травы — [трава]

совы — [сова] сад — [сады]

Этот тип вокализма характерен для севернорусского наречия и среднерусских окающих говоров.

Оканье различается как неполное и полное. При полном оканье фонемы <о> и <а> различаются во всех предударных слогах, а не только в 1-ом предударном.

При этом в заударных слогах может наблюдаться редукция гласных <о> и <а>.

ПРИМЕР: [поговор , ил], [трактор , ист].

Полное оканье характерно для севернорусского наречия.

При неполном оканье различие <о> и <а> наблюдается в 1-ом предударном слоге, а в других предударных слогах они не различаются, то есть совпадают в одном звуке, чаще всего [Ъ]. ПРИМЕР: [пъгъворили], [тръкторист].

Неполное оканье наблюдается в среднерусских окающих говорах. Оканью противопоставлен такой тип вокализма, как аканье.

Аканье – такой тип вокализма, при котором происходит неразличение гласных фонем <о> и <а> в первом предударном слоге после согласных, кроме шипящих (т.к. они когда-то были мягкими). Долгое время существовали разные точки зрения на происхождение аканья, но сейчас в основном признанной считается одна точка зрения, согласно которой аканье рассматривается как результат редукции гласных в безударном положении.

Исторические сведения и анализ данных лингвогеогафии приводят к выводу об относительно позднем происхождении аканья. Первоначально территория акающего диалекта охватывала бассейны верхней и средней Оки, т.е. современные Курская, Орловская, Тульская, Рязанская области.

Русским говорам известны две основные разновидности аканья:

1. Недиссимилятивное аканье, при котором в первом предударном слоге всегда произносится [а], независимо от того, какой гласный под ударением. Недиссимилятивное аканье характерно для большинства акающих говоров, как южнорусских, так и среднерусских. Недиссимилятивным является аканье и литературного языка.

2. Диссимилятивное аканье, при котором гласный 1-го предударного слога зависит от того, какой гласный находится под ударением.

Если под ударением гласный верхнего подъема (и,у,ы), то в 1-ом предударном слоге произносится [а] . Если под ударением гласный неверхнего подъема, то в первом предударном произносится [ъ, ы, э], то есть не – а.

ПРИМЕР: вады савы

вэда сэва
Диссимилятивное аканье широко известно в юго-западных областях (Брянск, Смоленск), в некоторых пунктах Липецкой, Воронежской, Белгородской областей.

Внутри диссимилятивного аканья можно выделить разновидности (в зависимости от того, как ведут себя гласные <ộ> и <ề>.

(Белорусский или Жиздринский тип)

съва, савой, к саве, савы, саву

2-ой тип (в некоторых населенных пунктах Белгородской области)

съва, съвой, к съве, травы, саву

3-ий тип архаический (обоянский тип) Белгородская, Липецкая, Воронежск. обл.

тръва, тръвой, травой, траву, траве

Также аканье бывает полным и неполным.

При полном аканье [а] произносится во всех предударных слогах:

Пример : паγавар’им, палажыт’

При неполном аканье [а] произносится только в первом предударном слоге, в других предударных слогах произносится [ъ]:

Пример : пъгъвар’им, пълажыт’

Неполное аканье характерно для литературного языка.

В целом рассмотренные типы противопоставленных различий гласных первого предударного слога после t могут быть представлены так:

Видео:Уральский диалект. Ты чо, с Урала?Скачать

оканье аканье

тип 1 тип 2 тип 3

2. Различие в произношении гласных заударных слогов. Произношение начальных <о> и <а> в безударном положении.

В заударных слогах наблюдается редукция разной степени. В закрытых слогах даже при полном оканье возможна редукция. Но возможно в заударных слогах произношение и звука [о]

Видео:Белорусский и украинский - это диалекты русского?Скачать

ПРИМЕР: [плотникъм] — [плотником]

При аканье в заударных слогах возможно произношение как [ъ], так и звука, близкого к [а], – первой степени редукции.

Видео:Нижегородская речь)Скачать

ПРИМЕР: [плотникъм] — [плотникам]

В начале слова на месте [о] и [а] в некоторых среднерусских говорах может произноситься звук большей определенности, чем [^] , например звуки [у] или [и]. Это же явление может наблюдаться также в говорах как северного, так и южного наречия. Подобные явления могут существовать и как лексикализованные, т.е. только лишь в одном слове: угурцы, установи, игурцы, ипять. В говорах южного наречия в этом же положении (2-й 3-й предударн. в начале слова) нередко отмечается полная редукция гласного до нуля:

Видео:ДиалектыСкачать

ПРИМЕР: [ ]город

Безударный вокализм после t ’

1. Различение гласных фонем в 1-м предударном слоге после t ’. Ёканье.

2. Неразличение гласных фонем в 1-м предударном слоге после t ’. Еканье. Иканье. Яканье. Типы яканья.

3. Системы вокализма, переходные от различения к неразличению. Гласные первого предударного слога после шипящих и [ц]. Гласные 2-го предударного и заударных слогов.

1. Различение гласных фонем в 1-м предударном слоге после t ’. Ёканье.

Во всех окающих говорах, при любом типе вокализма, встречается произношение [о] после мягких согласных – такой тип вокализма после мягких согласных называется ёканьем. Предударное ёканье бывает почти исключительно перед t , заударное может быть и перед t , и в позиции конца слова.

ПРИМЕР: нёсу, торгу j от, бан , о j , дво j о.

Ёканье в одних говорах (Владимиро-Поволжских) реализуется регулярно в соответствии с *е и менее регулярно в соответствии с *ĕ [Ђ]. В других говорах ёканье менее регулярно и [о] варьируется с[е] . Иногда последнее преобладает. Это явление встречается в Вологодских и Архангельских говорах. В целом же на основании преобладающего варианта произношения можно выделить следующие типы предударного вокализма окающих говоров:

В первом предударном

ПРИМЕР: с ’ óла с’олó в с’ел’é

р’éк’и р’екá в р’ек’é

т’áнут т’анỳт’ т’ан’ú

При этом типе вокализма наблюдается максимальное различение гласных перед t согласными и частичное различение гласных перед t , . Этот тип широко распространен в говорах Владимиро-Поволжской группы.

В первом предударном

ПРИМЕР: с ’ óла с’олá в с’ел’é

р’éк’и р’окá в р’ек’é

т’áнут т’анỳт’ т’ан’ú

В этом типе вокализма последовательно перед t встречается «о», перед мягкими – «е». Этот тип распространен в южной части Владимиро-Поволжских говоров, ближе к границе с акающими говорами.

В первом предударном

ПРИМЕР: с ’ óла с’олó , с’елó в с’ел’é

т’áнут т’анỳ т’ен’ú

п’úл’ит п’илá п’ил’ú

Для этого типа вокализма особенно характерна вариативность реализации гласных фонем в предударном слоге: предударный [о] часто варьируется с [е], [а], также может варьироваться с [и]. Встречается в говорах Вологодской группы.

В первом предударном

ПРИМЕР: с ’ óла с’олó, с’елó в с’ел’é

т’áнут т’анỳ, т’енỳ т’ен’ú

Этот тип вокализма характеризуется совпадением всех гласных неверхнего подъема в звуке [е] перед мягкими согласными (еканье). В основном встречается на территории Архангельских говоров.

В первом предударном

ПРИМЕР: с ’ óла с’олó в с’ел’é

кр’ест кр’есты кр’ест’úт’

м’есто м’истá м’ист’еч’ко

п’úл’ит п’илá п’ил’úл

В этом типе вокализма может встречаться [и] в словах с исконным <ê>. Этот тип встречается в Ладого-Тихвинских и Новгородских говорах.

Таким образом, для окающих говоров в связи с особенностями структуры слога и ритмическим устройством речи характерна незначительная качественная редукция безударных гласных или, иначе говоря, слабая зависимость качества гласных от ударения, но при этом наблюдается зависимость от мягкости последующего согласного.

Поэтому, задаваясь целью определить, является ли говор окаю­ щим или акающим, необходимо найти в тексте слова, в которых предударный гласный представляет фонему <о>, и по ним опре делять, окающий говор или акающий: [столы, дома, хожу] — ока нье; [сталы, дама, хажу] — аканье.

Гиперфонемной ситуации, свойственной акающей системе вокализма, в окающей системе соответствует различение этимо­ логических *о и *а: [собака, корова] и [сарай, паук], в том числе и тогда, когда акающее произношение повлияло на орфогра фию, например, [стокан, робота, рост’от, розбой]. В словах, за­ имствованных из литературного языка, гиперфонема может реа­ лизоваться и как [о]: [пол’то, тор’елка], и как [а]: [бакал, канф’ета] вопреки орфографии.

Граница между окающими и акающими говорами, называемая изоглоссой различения-неразличения гласных фонем неверхнего подъема в 1-м предударном слоге после твердых согласных, про­ ходит в европейской части территории распространения русского языка с северо-запада на юго-восток. Она начинается у Ладожско го озера и идет по территории Ленинградской области, затем прохо дит приблизительно между Новгородской (окающей) и Псковс кой (акающей) областями и далее пересекает Тверскую и Московскую область немного севернее Москвы; далее она идет приблизительно между Владимирской (окаюшей) и Рязанской (акающей) областью и между Нижегородской окающей областью и акающей республикой Мари- Эл, где достаточно много русского населения.

Таким образом, оканье свойственно говорам севернорусско го наречия и некоторым среднерусским (Новгородским и Влади мирско-Поволжским), аканье — говорам южнорусского наречия и части среднерусских (Псковским и центральным).

Окающие говоры на обширной территории своего распрост ранения имеют некоторые различия в фонетической реализации

Однако в структурном плане окающие говоры (за исключе нием тех, которые обнаруживают тенденцию перехода к э) единообразны.

2. Неразличение гласных фонем в 1-м предударном слоге после t ’. Еканье. Иканье. Яканье. Типы яканья.

В разных группах говоров наблюдается такое явление, как неразличение гласных фонем в 1-м предударном слоге после мягких согласных. Неразличение проявляется в совпадении гласных неверхнего подъема в каком-либо одном звуке.

Пр.: Все три фонемы <о>, <а>, <е> могут совпадать в одном звуке в позиции 1-го предударного слога после t ’: р’ат м’от л’ес

р’еды нъм’еду л’еса

То есть в безударном положении они теряют свои различительные признаки и совпадают в одном звуке.

Подобное совпадение гласных неверхнего подъема в 1-м предударном слоге после t ’ в звуке [е] называется еканьем. Еканье встречается не только в севернорусских говорах, но и в среднерусских (как окающих, так и акающих).

Помимо еканья существует такое явление, как иканье. Иканьем называется такой тип вокализма, при котором гласные неверхнего подъема в 1-м предударном слоге после t ’ совпадают в звуке [и].

Пр.: : р’ат м’от л’ес

р’иды нъ-м’иду л’иса

СХЕМА ЕКАНЬЯ СХЕМА ИКАНЬЯ

До середины нашего века нормой литературного произношения считалось еканье. Постепенно развивается тенденция к чистому иканью как норме литературного языка.

Иканье распространено как в среднерусских говорах, так и в некоторых южнорусских и севернорусских говорах.

В южнорусском наречии особо широкое распространение имеет яканье. Яканье – тип вокализма, при котором гласные неверхнего подъема совпадают в первом предударном слоге после t ’ чаще всего в звуке [а].

Традиционно выделяют 4 основные типы яканья:

1. сильное яканье

2. умеренное яканье

3. диссимилятивное яканье

4. яканье, осложненное ассимилятивностью

1. Сильное яканье – это такой тип вокализма, при котором в позиции первого предударного слога после мягкого согласного произносится [а] независимо от качества последующего согласного и качества гласного под ударением.

Пр.: н’асý, н’асош, с’ало, в с’але, в л’асý [у с’ал’е нъ п’атач’к’е пл’асат’ буду].

Области распространения: Великолукская область, западные районы Калужской области, Рязанская область.

2. Умеренное яканье. В 1-м предударном слоге после t ’ звучит [а] перед t , и [и] перед t ’, независимо от качества гласного под ударением:

t ’ at ’ Пр.: с’ало р’ака в’аду

t ’ ut ’ в с’ил’е в р’ик’е в’ид’ош

Области распространения: среднерусские акающие говоры, территория Тульской области, районы Липецкой области.

3. Диссимилятивное яканье: гласный в первом предударном слоге после мягкого согласного зависит от качества гласного под ударением. Основной принцип диссимилятивного яканья – если под ударением находятся гласные верхнего подъема ([и], [ы], [у]), то в первом предударном слоге всегда звучит [а]. Если под ударением гласный неверхнего подъема ([а]), то в 1-м предударном звучит [и], реже [е].

Пр.: р’ады в л’асу ус’астры

р’идам’и л’исок с’истра

Диссимилятивное яканье имеет ряд разновидностей. Они выделяются в зависимости от того, как ведут себя под ударением гласные среднего (<е>, <о>) и верхне-среднего подъема (<ê> и <ô>). Также может оказывать влияние и качество последующего согласного ( t или t ’). Разновидности получили названия от названий населенных пунктов.

История развития диссимилятивного яканья связана с историей развития его разновидностей.

1) Самая древняя разновидность диссимилятивного яканья – Обоянский (архаический) подтип.

Гласные верхне-среднего подъема (ô, ê) ведут себя как гласные верхнего подъема.

Пр.: [н’ас’и, пр’ад’и, в’арстои, в’арс’т’ ê]

[н’исла, пр’ила, т’ип’ер’]

Распространено на территории Курской, Белгородской, Липецкой, Воронежской областей.

2) Задонский подтип.

Гласные верхне-среднего подъема (ô, ê) ведут себя как гласные верхнего подъема (как в Обоянском), но в 1-м предударном звучит [е] (если под ударением гласные неверхнего подъема).

Пр.: [н’ас’и, пр’ад’и, в’арстôи, в’арс’т’ê]

[н’есла, т’еп’ер’, пр’ела]

Распространено в некоторых районах Липецкой области.

3) Щигровский подтип.

В нем утрачено противостояние <о> и < ô >. Но после t [о] ведет себя как гласный верхнего подъема, а после t ’ как гласный неверхнего подъема.

Пр.: [н’ас’и, пр’ад’и, в’арстои, в’арс’т’ê]

[н’исла, т’ип’ер’, б’ир’озъ]

Встречается в Орловской, Курской, Белгородской областях.

4) Суджанский подтип.

Видео:Диалекты русского языка (рассказывает филолог Игорь Исаев)Скачать

В этом подтипе утрачивается противопоставление [о] и [ô], [е] и [ê]. Гласный [е] ведет себя всегда как гласный нижнего подъема, а гласный [о] – как в Щигровском подтипе.

Пр.: [н’ас’и, пр’ад’и, в’арстои]

[в’ирст’е, н’исла, т’ип’ер’, б’ир’озъ]

Часто встречается в Курской области, реже в Орловской и Белгородской .

5) Донской подтип.

Нет противопоставления гласных верхне-среднего и среднего подъема. <е> и <о> ведут себя как гласные неверхнего подъема.

[в’ирстои, в’ирс’т’е, т’ип’ер’, н’исла]

Распространено в Верхне-донских говорах.

6) Мосальский подтип.

Видео:Варианты русского литературного произношения, или Как говорят в Москве и ПетербургеСкачать

Нет противопоставления гласных верхне-среднего и среднего подъема. Но гласный [о] ведет себя как гласный среднего подъема, а гласный [е] как гласный неверхнего подъема.

Пр.: [н’ас’и, пр’ад’и, в’арсту, в’арстои]

[в’ирс’т’е, т’ип’ер’, н’исла].

Распространено в Калужской области.

7) Жиздринский подтип.

Нет противопоставления гласных верхне-среднего и среднего подъема. Гласные [о] и [е] ведут себя как гласные верхнего подъема.

Пр.: [н’ас’и, пр’ад’и, в’арсту, в’арстои, в’арс’т’е, в’арсты]

Говоры с Жиздринским типом яканья занимают территорию в Южнорусском наречии, близкую к Белоруссии. Это Смоленская группа говоров, также Брянская область.

От диссимилятивного яканья Жиздринского подтипа остается один шаг к сильному яканью, а именно сильное яканье является чертой литературного произношения в белорусском языке.

4. Кроме отмеченных выше типов яканья, существует яканье, осложненное ассимилятивностью. Например, ассимилятивно-диссимилятивный тип яканья.

При ассимиляции звук 1-го предударного слога после t ’[а] должен уподобляться звуку [а] под ударением. Это условие как бы наслаивается на основной принцип диссимилятивного яканья.

Пр.: с’ала, д’ас’атка, д’ала

Но если под ударением оказываются другие гласные, то действует принцип диссимиляции.

Помимо диссимилятивно-ассимилятивного яканья, существует ассимилятивно-умеренное яканье. В этом случае в 1-м предударном после t ’ произносится [а] не только перед t , но и перед t ’, если под ударением находится [а]. Схема следующая:

Пр.: патак, п’ит’и, в’асну

Ассимилятивный принцип яканья может накладываться и на иканье. Тогда в 1-м предударном слоге после t ’произносится [и], кроме случаев, когда под ударением находится [а].

Пр.: в’ис’т’и, з’имл’о j , п’ит’ j у

3. Системы вокализма, переходные от различения к неразличению. Гласные первого предударного слога после шипящих и [ц]. Гласные 2-го предударного и заударных слогов.

В чистом виде система различения гласных фонем в 1-м предударном после t ’ (ёканье) встречается редко. Чаще наблюдаются системы вокализма переходные от различения к неразличению. По-другому о них говорят как о системах с частичным различением. Традиционно выделяют несколько моделей:

а е – обычно перед t ’

Пр.: р’ат н’ос л’ес в’ос

р’ады н’ес’ош леса в’езош

Пр.: р’ат н’ос л’ес в’ос

р’ады н’ису л’иса в’изу

[о] [е] – обычно перед t ’

Пр.: н’ос в’ос р’ат п’ат’

н’осу в’озу р’еды п’ет’и

То есть не все фонемы в позиции 1-го предударного слога сохраняют свои различительные признаки.

Переходные типы вокализма также могут зависеть от качества гласного под ударением. Если под ударением гласные верхнего подъема, то гласные неверхнего подъема в 1-м предударном после t ’ не различаются, то есть совпадают в звуке [а] (это полновский переходный тип):

Пр.: с’астры, л’асу, у р’ак’и, р’ады

Переходные типы распространены в севернорусских и среднерусских говорах.

Шипящие и [ц] во многих русских говорах сохранили свои исконные качества, то есть ведут себя как мягкие согласные. Поэтому в акающих и якающих говорах после шипящих и [ц] отмечается такой же тип вокализма, как и после t ’.

Может наблюдаться соответствие умеренному яканью:

Пр.: жана цана

Также может отмечаться соответствие диссимилятивному яканью:

Но в системе вокализма после шипящих и [ц] так же, как и при других системах вокализма возможны различного рода отклонения, которые связаны с непоследовательным проявлением тех или иных черт системы вокализма.

В позициях 2-го предударного и заударных слогов так же, как и в позиции первого предударного возможно как различение, так и неразличение гласных неверхнего подъема после t ’.

Пр.: различение: пл’ас з’орна п’ет’

пл’асавои з’орновои п’етух’и

возможно неразличение (совпадение в разных звуках):

п’атух’и з’арнавои п’атак’и

Может в этой позиции встречаться и редуцированный гласный типа [ь] (как в литературном языке). В заударных слогах этот редуцированный чаще всего может встречаться в акающих говорах. А в окающих в заударном положении может присутствовать различение гласных неверхнего подъема.

Гласные после t ’ других предударных слогов (кроме 1-го предударного).

В позиции 2-го предударного слога в акающих говорах гласные неверхнего подъема обычно совпадают в звуке [и] или [ь].

Пр.: [з’и]рновая, [п’и]таки, [п’и]тухи

Или [з’ь]рновая, [пь]таки, [п’ь]тухи

В говорах с полным оканьем возможно различение трех гласных неверхнего подъема <о>, <а>, <е>.

Пр.: [з’о]рновая, [п’а]таки, [п’е]тухи

Чаще может наблюдаться различие <е> и <а>, или совпадение гласных неверхнего подъема в звуке [е].

Пр.: [з’е]рновая, [п’а]таки, [п’е]тухи

Или [з’е]рновая, [п’е]таки, [п’е]тухи

В заударных слогах в акающих говорах гласные неверхнего подъема после t ’ обычно не различаются, также совпадая в звуке [и] или [ь].

Пр.: в-дом’и, вос’им’, в-пол’и

В-дом’ь, вос’ьм, в-пол’ь

Но также в падежных окончаниях существительных в соответствии с <о> и <а> может встречаться [а].

Пр.: с-камн’ам, к-капл’ам

В окающих говорах в заударном положении возможно различение гласных <е, о, а>:

Пр.: пол’о, камн’ом, г-бан’ам, в-зуб’ j ах, ф-пол’е

Но может наблюдаться и произношение звука [о] после t ’, даже если в предударных слогах ёканье не отличается:

Пр.: гор’о, стан’ош, зуб’ j оф

Таким образом, мы закончили рассмотрение безударного вокализма после t и после t ’ в акающих и окающих говорах и определили характер различных систем вокализма как сложный, многообразный, характеризующийся как неразличением, так и различением гласных неверхнего подъема.

Особенности консонантизма

I. Общая характеристика системы консонантизма в говорах.

II. Задненебные согласные.

III. Губные фрикативные согласные.

IV. Смычно-проходные боковые сонорные согласные.

(Самостоятельно: аффрикаты; чередование по глухости-звонкости; шепелявые согласные; шипящие и их произношение; двойные согласные).

I. Общая характеристика системы консонантизма в говорах.

Системы согласных звуков, представленные в говорах русского языка, являются внутренне едиными по характеру своих основных закономерностей, находящих выражение в таких категориях, как звонкость и глухость, твердость и мягкость, с чем связано наличие соотносительных рядов согласных, сгруппированных по этим же признакам. Различия между диалектными системами преимущественно не затрагивают этих основных для систем консонантизма категорий, а касаются состава единиц, различающихся в этих системах. Различия в составе единиц по говорам могут быть связаны как с их количеством, так и с их качеством.

При построении характеристики систем согласных фонем тех или иных говоров важно учитывать сферу употребления встречающихся в них звуковых единиц. Следует устанавливать, насколько свободно употребляется данный звук или группа звуков во всех соответствующих словах, а также во всех возможных фонетических и морфологических условиях. Если при употреблении звуковых единиц имеются ограничения и эти звуковые единицы встречаются только в определенном кругу или морфеме при чередованиях определенного типа, то положение этих звуков в системе согласных иное, чем тех, употребление которых не связано с такими ограничениями.

II. Задненебные согласные.

Диалектные различия, относящиеся к задненебным согласным г-γ, к, х, связаны прежде всего с различиями в способе образования звонких задненебных фонем г-γ и с характером их соотношений с глухими к-х и служат для противопоставления северного и южного наречия. Для говоров северного наречия характерна фонема [г], звук звонкий, задненебный, смычный; для южного – γ, звук звонкий, задненебный, фрикативный.

В юго-западных областях, в полосе, пограничной с говорами украинского и белорусского языков, встречается также фрикативный звук, передаваемый в транскрипции знаком h ; этот звук отличается от [γ] по месту образования, является звуком гортанным или нижне-глоточным.

При позиционных чередованиях в середине слова перед глухими согласными и на конце слов в говорах северного наречия наблюдается чередование согласного [г] с [к]:

ПРИМЕР: [гора], [нога], [л’агу] – [нок], [ул’окс’а]

А в говорах южного наречия – соответственно [γ] с [х]:

ПРИМЕР: [γора]’ [ноγа]’ [л’аγу] – [нох]’ [ул’охс’а]

В связи с этим в говорах северного наречия парными по звонкости-глухости являются фонемы <г – к>, а <х> остается внепарной глухой фонемой; в говорах южного наречия аналогичную пару образуют [γ – х], а [к] является внепарной.

Но! На территории северного наречия также может встречаться [γ]: 1) в определенном кругу слов, связанных с церковным обиходом: боа, блаγъ, γоспод’; 2) в звукоподражательных словах: γоγочат, γука j от, аγа; в окончаниях прилагательных ед.ч. м.р. в Р.п.: ново[γ]о, молодо[γ]. Более широкое распространение [γ] встречается в некоторых говорах Заонежья.

В говорах имеются особенности и в произношении мягких заднеязычных. Так, в некоторых говорах, где распространена фонема [γ] в положении перед гласными е и и, ей может соответствовать [ j ]:

ПРИМЕР: йерой, йерман’и j а.

Во многих говорах часто наблюдается произношение мягкого [к’] – особенно в положении после согласных [л’, р’, н’,ч, j ]

ПРИМЕР: бан’к’а, р’ет’к’а, л’ул’к’а.

Отмечается в небольшом количестве говоров (преимущественно северного наречия) отсутствие [к’] в положении после [ j ]. Т.е. наблюдается [к] в то время, как на этой же территории может наблюдаться [к’].

ПРИМЕР: копе j ка – копе j к’а

Территориальное распространение результатов ассимилятивного смягчения задненебных не является достаточно определенным. Данное явление преимущественно отмечают в восточной части говоров южного наречия и среднерусских и в гораздо меньшей степени – в восточной части северного наречия.

В расположенных к северу и северо-востоку от Москвы среднерусских говорах, имеющих соотносительную пару фонем г – к, наблюдается произношение мягких [т’] – [д’] в соответствии звукам [к’] – [г’], т.е. расширяется сфера употребления [т’ – д’]: рук’и – рут’и, нога – нод’и, помогу – помод’ит, к’ислый – т’ислой.

III . Губные фрикативные согласные.

В значительной части говоров северного наречия и среднерусских, а также в литературном языке употребляются губные фрикативные согласные, соотносительные по глухости–звонкости, твердости–мягкости: в-ф, в’-ф’, в‑в’, ф-ф’

В отличие от названных говоров и литературного языка в подавляющем большинстве говоров южного наречия и в говорах ряда северо-восточных областей, а также на западе, преимущественно в говорах Великолукской области, произношение губно-зубных в-в’ распространено лишь в положении перед гласными:

ПРИМЕР: вата, вода, в’ижу

В положении же на конце слова и в конце слога, как перед глухими, так и перед звонкими согласными, губно-зубные согласные в – в’ выступают в губно-губном варианте [ w ] (двугубный звонкий круглощелевой согласный). Факультативно этот согласный (чаще всего в начале слова перед согласным) может чередоваться с [ў]; на конце слова и слога [ w ] может факультативно чередоваться также с [ j ]:

ПРИМЕР: – дрова, вода, в’ино

– пра w да, ла w ка, д’е w к’и

Наиболее последовательное употребление фонем в[ w ], в’[ w ’] наблюдается в южных говорах. Также в южных говорах в положении начала слова наряду с [ў] нередко звучит и гласный [у] полного образования:

ПРИМЕР: удова, унук

В говорах, где наблюдается произношение [у] в соответствии с [в] в начале слова и мена этих фонем, обычно отмечают лексикализованное по своему характеру, но внутренне связанное с этой меной употребление предлогов ув – уво.

В тех же говорах южного наречия, где распространена фонема в[ w ], отмечают обычно весьма последовательно проводимую замену согласных [ф – ф’] в заимствованной лексике на [х – х’] // [хв – хв’]:

ПРИМЕР: хунт – хвунт, хартук – хвартук, кахтан, х’ед’я, хв’ед’а

Наряду с таким произношением, по говорам известно, но значительно реже, произношение [п – п’] в том же соответствии, преимущественно в именах собственных:

ПРИМЕР: п’ил’ип, п’окла, н’ик’ипор

Под влиянием усвоения из литературного языка слов с ф в соответствующих говорах может наметиться появление случаев произношения [ф] в соответствии исконному [хв], а также и звуку [х]:

ПРИМЕР: фост, фастайот

По говорам также известны случаи произношения [мн] в соответствии сочетанию [вн]:

ПРИМЕР: дамно, рамно, деремн’а, ромной, дромни, мнук

Для говоров южного наречия, где результаты этого изменения преимущественно встречаются на территории Курской, Орловской, частично Калужской областей, оно чаще всего представлено в словах давно, равно, но изредка по говорам и в других случаях, кроме начала слова. Для восточных говоров (частично скверных, частично среднерусских) наиболее характерно изменение вн мн в слове внук.

IV . Смычно-проходные боковые сонорные согласные.

Различительные явления, связанные с фонемой <л>, касаются, во-первых, ее артикуляционно-акустических особенностей, проявляющихся в сильной позиции перед гласными (в сочетаниях да, ло, лу, лы), а во-вторых, особенностей ее реализации в позициях конца и середины слова перед согласными (сравним позиционные чередования фонем <в> и <в’>, связанные с теми же контекстными условиями).

Говорам свойственны две фонетические разновидности твердой сонорной боковой фонемы: 1) [л] веляризованное, артикулируемое как переднеязычный зубной согласный с дополнительным заднеязычным фокусом — артикуляцией ёезяризации; 2) [ l ] невеляризованное, артикулируемое без дополнительного фокуса, которое на слух производит впечатление смятенного, более мягкого по сравнению с [л] веляризованным. Этот звук называют «средним» или «европейским» [ l ].

Названные различия не затрагивают мягкой фонемы <л’>, которая одинаково артикулируется и в тех, и в других говорах.

Невеляризованное |1] встречается на всей территории русских говоров, но чаше, в качестве преобладающей разновидности произношения, на северо-востоке, в Костромских, Вологодских и Архангельских говорах.

В некоторых говорах фонема <л> реализуется губно-губным согласным [у] или неслоговым гласным [у| в позиции конца слова или середины слова перед согласным. Это явление имеет два ареала: один, северный, приблизительно совпадает с границами не-веляризованного произношения этой фонемы; таким образом, для соответствующей территории оказывается характерным че­редование вида: [бы l а — быу, ма l о — мау, паюк — паука]. Причем мягкая фонема <л’> в этой же позиции иногда в результате отвердения реализуется звуком [ l ]: [со l ]. Другой, юго-западный, ареал тянется широкой полосой вдоль русско-белорусской языковой границы, захватывая южную часть Псковской обл. и западные районы Смоленской и Брянской. Здесь встречается преимущественно веляризованное произношение этой фонемы перед гласными непереднего ряда и чередование вида [была — быу l , мала — мау l ).

Северо-восточная территория с чередованием ( l /у приблизительно совпадает с территорией распространения чередования [в / у] в тех же позиционных условиях, и тем самым в фонетической системе диалекта возникает возможность нейтрализации противопоставления фонем <в> и <л> и слабая позиция для них в конце слова и в середине слова перед согласными:

Морфологические особенности в говорах.

1. Особенности имен существительных.

2. Особенности местоимений.

3. Особенности имен прилагательных.

4. Особенности глагольных форм.

1. Особенности имен существительных.

В склонении имен существительных имеется важное диалектное различие, касающееся грамматической категории рода. Ср.р. обнаруживает тенденцию к утрате, и это было бы существенным и принципиальным диалектным различием, если бы были говоры, в которых данная тенденция доведена до полного исчезновения категории ср.р. Однако дело обстоит иначе и правильнее говорить о большем или меньшем ограничении класса существительных, относящихся к ср.р., а не о полном переходе их в другой родовой класс.

Значение категории ср.р. выражается в русском языке, во-первых, синтаксически — формами согласования в им. и вин.п. ед.ч. (шло большое стадо), а во-вторых, морфологически — окончаниями форм им. и вин.п. ед.ч. существительных, отличными от окончаний мужского и женского склонений.

Утрата ср.р. существительными в говорах может проявляться 1) в изменении форм их согласования либо по ж.р. (шла большая стадо), либо по м.р. (шел большой стадо). В тех говорах, где происходит согласование по м.р., эти существительные не меняют своих падежных флексий и сохраняют принадлежность к 2-му типу склонения как его разновидность с окончанием <о> в им. и вин.п. Можно было бы говорить об утрате ср.р. в таких говорах, если бы изменение форм согласования в них осуществлялось достаточно последовательно и регулярно. Но практически так не бывает и формы согласования по м.р. (парной молоко) всегда сосуществуют с формами согласования по ср.р. (парное молоко) в тех же самых говорах. Кроме того, такие говоры встречаются весьма редко на среднерусской территории к западу от Москвы.

2) Там, где имеет место согласование по ж.р., оно обычно сопровождается заменой некоторых окончаний 2-го типа склонения окончаниями 1-го типа склонения: из стады, в стаду.

Тенденция к утрате ср.р. с изменением форм согласования и падежных флексий по типу ж.р. связана с особенностями акающей системы вокализма, при которой фонемы <о> и <а> в безударной позиции совпадают в общем варианте, в результате чего нивелируется или нейтрализуется в им.п. ед.ч. противопоставление форм ср. и ж.р.

В окающих говорах нет фонетических предпосылок для перехода ср.р. в ж.р., поскольку в безударном положении сохраняется противопоставленность фонем <о> и <а>, а следовательно, и окончаний ж. и ср.р. как существительных, так и прилагательных и глагольных форм, выражающих род: [место — невеста, дело — школа] и т.д. Следовательно, сохраняется и противопоставленность форм в выражениях [бела кофта упала] и [бело платно упало].

В акающих говорах переход ср.р. в ж.р. происходит не всегда, несмотря на наличие предпосылок к этому в виде нейтрализации безударных флексий ср. и ж. р.

Тенденция перехода ср.р. в ж.р., как уже говорилось, характеризует только часть южнорусского наречия — юго-восточную (Рязанскую) его территорию, а также примыкающие тульские говоры.

Между русскими диалектами нет полного совпадения в способах выражения падежных значений. При этом диалектные различия могут состоять в следующем: 1) одно и то же значение падежа может быть выражено разными флексиями (например, на печ-и и на печ-е, за дом-ами и за дом-ам); 2) для определенной суммы значений в одном диалекте может существовать только один способ выражения (одна падежная флексия), а в другом — два.

Другой тип диалектных различий состоит в том, что, имея в сумме одни и те же флексии для какого-нибудь падежа (например, им. или род. мн.ч.), говоры отличаются друг от друга распределением этих флексий по классам, основ или по родовым классам. Так, флексия род.п. мн.ч. -ов в одних системах свойственна только существительным м.р., в других же может быть и у существительных ж. и ср.р. (женщинов, болотов).

Некоторые классы слов в разных говорах могут принадлежать к разным типам склонения: так, существительные на -ушк-, -ишк-, -к-, -л- могут (как в литературном) склоняться и по типу слов ж.р., и по типу слов ср.р.: дедушка, мальчишко, дедко, запевало; род.п. дедушка, мальчишка, дедка, запевала; дат.п. дедушку, мальчишку, дедку, запевалу; тв.п. дедушком, мальчиком, дедком, запевалой.

Слова мать и дочь, «выровняв» основу по косвенным падежам, полностью переходят в 3-е склонение: матери, матерью; дочерь, дочери, дочерью.

Практически флексии -е и -и четко различаются только под ударением, в безударном положении в акающих говорах они не противопоставлены: [ф пол’и] — может соответствовать в одних говорах (на столе).

Диалектные различия в парадигме форм 3-го склонения (существительные ж.р. с нулевым окончанием в им.п. ед.ч.) состоят в том, что в ряде говоров эти существительные в косвенных падежах (кроме род.п., где окончание -и свойственно и 1-му, и 3-му склонению — воли, соли) имеют окончания 1-го склонения. В результате образуется единая парадигма форм всех существительных ж.р., отличающихся только окончанием им.п.

Как видим, формы тв.п., кроме окончания — j у, искони свойственного парадигме 3-го склонения, и окончания -о j (-е j , -у j ), «заимствованных» из парадигмы 1-го склонения, могут иметь еще окончания — j о j , — j у j , которые считаются инновацией, появившейся в результате влияния форм 1-го склонения (гряз- j -о j , гряз-у j ).

Следует заметить, что флексии 1-го склонения у существительных типа грязь, лошадь в вин. и тв.п. появляются значительно реже, чем в дат, и предл., и обычно в южных, а не в северных говорах.

Таким образом, в значительной части говоров проявляется тенденция к объединению всех существительных ж.р. в один словоизменительный класс. Однако и в данном случае, подобно тому, как это уже отмечалось в связи с тенденцией перехода ср.р. в ж.р., полного совпадения парадигм в говорах никогда не наблюдается, потому что, во-первых, всегда сохраняется различие форм им.п., а во-вторых, окончания форм косвенных падежей обычно сохраняют вариативность, поддерживаемую влиянием литературного языка.

Помимо существительных, относящихся к одному из трех типов склонения, которые принято называть регулярными, а также продуктивными типами склонения, имеются ещё имена, склоняющиеся «нерегулярно». Некоторые из этих слов, впрочем, очень употребительны в речи и часто встречаются в текстах, поэтому особенности их склонения также необходимо иметь в виду.

Сюда относятся 11 существительных ср.р. на -мя и два существительных ж.р. мать и дочь.

В литературном языке представлен самый древний из встречающихся сейчас вариантов склонения этих существительных: они имеют разные основы в им. и косвенных п. (врем- и времен-, мат’- и матер’-) и окончания, совпадающие с флексиями 3-го склонения существительных (кроме формы тв.п. временем).

В говорах проявляется тенденция к включению этих существительных в продуктивные, регулярные типы склонения путем выравнивания основ либо по основе им.п. (это свойственно преимущественно существительным ср.р.), либо по основе косвенных падежей (для мать, дочь). Кроме того, окончания 3-го типа склонения полностью или частично заменяются окончаниями 2-го склонения для существительных ср.р., а существительные мать, дочь, разделяя судьбу существительных 3-го склонения, могут приобретать окончания 1-го склонения.

Формы им.п. с основой, равной основе косвенных падежей (семена, стремена), встречаются крайне редко и не у всех существительных этого типа.

Существительные мать, дочь могут иметь в им.п. форму матерь, дочерь, а в косвенных падежах окончания 3-го склонения, присоединяемые к основе матер’-.

В Вологодских говорах, где существительные ж.р. с нулевым окончанием (3-е склонение) в косвенных падежах имеют окончания 1-го склонения, регулярно представлены в дат. и предл. п., формы матер-е, дочер-е. В юго-восточной диалектной зоне, где также обнаруживается воздействие 1-го склонения на 3-е, встречаются также и формы вин.п. матерю, дочерю и тв.п. матерей, доче-рей или матерюй, дочерюй. Таким образом, преобразование нерегулярного (называемого иногда архаическим) склонения существительных мать, дочь в разных говорах проявляется по-разному, но подчиняется общей тенденции унификации типов склонения на основе принадлежности к родовому классу.

Во многих говорах, преимущественно, западных, старые формы мать, дочь вытеснены новыми формами матка, дочка, утратившими всякую связь с нерегулярным типом склонения и полностью относящимися к 1-му типу склонения.

Диалектные различия в формах мн.ч. имен существительных касаются всех падежных форм. В большинстве случаев они состоят в том, что разные алломорфы одной морфемы (окончания одного и того же падежа) по-разному распределяются между классами имен существительных. Порой это совмещается с тем, что формы мн.ч. образуются от видоизмененной основы ед.ч. Случаи нерегулярного соотношения основ иногда бывают индивидуальными либо охватывают очень немногочисленные группы слов. Иногда же они характеризуют значительные классы слов, которые бывают «закрытыми» или «открытыми».

Закрытый класс слов представляют собой названия детенышей животных, которые в ед.ч. имеют в составе основы суффикс -онок. Падежные формы мн.ч. для них в одних говорах образуются от основ с суффиксом -ят (котенок—- котята), в других могут сохранять основу (котенок— котенки), а иногда основа мн.ч. таких существительных оканчивается суффиксом -енят-, как бы контаминирующим суффиксы ед.ч.и мн.ч. (котенок— котенята). Открытым классом являются существительные, основа которых во мн.ч. осложнена элементом <j> или <овj>, т.е. возможно не только брат-j-а, но и стакан-j-а, не только сынов-j-а, но и брат-овj-а. В других говорах, напротив, элементы <j> или <овj> не употребительны: там будет брат-ы и сын-ы.

Именительный падеж. Во всех говорах имеются два окончания формы им.п. мн.ч.: -а и -и (-ы), но распределение их по классам слов в разных говорах бывает различным.

Ударная флексия -а в говорах проявляет активность, вытесняя флексию -и в некоторых классах слов м.р. (например, вызова, клуба, ручья, двора) и ж.р. (матеря, лошадя) (ср. «экспансию» этой флексии в литературном языке в словах типа профессора, учителя, трактора и еще более широкое употребление ее в профессиональных жаргонах и просторечии — штурмана, торта).

В то же время флексия -а вытесняется флексией -и у существительных ср.р. в акающих говорах (окны, пятны, болоты).

В немногочисленной группе слов, обозначающих людей по социальному или географическому признаку (типа крестьянин, горожанин), существует также флексия -е (как в литературном языке), которая в говорах, преимущественно, северных, заменяется безударной флексией -а при твердом конечном согласном основы (крестьяна, горожана).

Родительный падеж. Имеются три варианта окончания или три алломорфа морфемы род.п. мн.ч.: -ов(-ев), -ей и -ø (столов, коней, коров). При этом окончание -ов является наиболее активным: во многих говорах оно используется и для существительных м.р. с мягкой основой, вытесняя окончание -ей (кирпичёв, учителев), и для существительных ж.р. (свадьбов, невестов), и для существительных ср.р. (чудесов, местов).

Флексия -ей имеет тенденцию к расширенному употреблению за счет весьма немногочисленных существительных м.р. с основой на <ц> (в северных говорах) — огурцей, месяцей.

Дательный и творительный падежи. Важнейшее диалектное различие, касающееся форм дат. и тв.п., состоит в возможности их различения в одних говорах и совпадения в других. Наиболее распространенный вариант обшей морфемы дат. и тв.п. — окончание -ам (по рукам, с рукам).

Совпадение форм дат. и тв.п. является одной из характерных особенностей говоров, относящихся к севернорусскому наречию, и окающих среднерусских говоров в отличие от говоров южнорусского наречия, где эти формы всегда противопоставлены (по рукам, с руками).

Однако единое окончание для этих двух падежей свойственно не всем севернорусским говорам: на территории Архангельской обл. флексии дат. и тв.п. не совпадают, при этом в некоторых (главным образом, юго-восточных) районах различны ударная и безударная флексии тв.п.: ударная -ами (домами, тракторами), безударная -има ([-ыма]) (палкима, коровыма) или -ама (сёлама).

Таким образом, ареал распространения единой флексии -ам для форм дат. и тв.п. мн.ч. составляют говоры Вологодской. Костромской и Ладого-Тихвинской групп севернорусского наречия, а также среднерусские говоры — окающие Новгородские и частично Владимирско-Поволжские и акающие Псковские.

В тв.п., если он противопоставлен дат.п., встречается еще флексия -ми, исконно присущая 3-му склонению существительных, но вытесняемая, и иногда полностью вытесненная флексией 1-го склонения -ами. В южных говорах она сохраняется у существительных лошадь, люди, дети, реже — у других существительных 3-го склонения, и изредка распространяется на существительные 1-го и 2-го склонения (например, слезъми, плечъми).

В южных же говорах распространено безударное окончание -ими у существительных с основой на заднеязычный (палкими, иголкими).

Для форм дат.и. окончание -ам является почти единственным; наряду с ним в юго-западных говорах изредка встречается -ом (лошад-ом).

Предложный падеж. Существуют два варианта окончания предл.п.: широко распространенное -ах и сравнительно редко встречающееся в северных и среднерусских говорах -аф (на ло-шадяф), В тех же говорах, где в дат.п, возможна флексия -ом, в предл.п. может быть -ох (на лошадёх).

Итак, для локализации говора важны в первую очередь две падежные формы мн.ч.:

1) форма им.п. существительных ср.р. с ударением на основе (пятна или пятны);

2) соотношение форм дат. и тв.п., для установления которого практически требуется только форма тв.п., поскольку форма дат.п., за редкими исключениями, стабильна.

2. Особенности местоимений.

Диалектные различия в формах личных местоимений касаются местоимений 1-го и 2-го л. ед.ч. и возвратного. Эти различия чрезвычайно важны для территориальной характеристики говоров. К тому же местоимения очень часто употребляются в речи и, как правило, присутствуют в текстах даже минимального размера.

Местоимения 1-го и 2-го л. и возвратное всегда имеют одинаковые окончания, но не всегда совпадают по характеру основы.

Местоимение 1 -го л. может иметь основу мен- (в род. и вин.п.) либо мн- (в дат. и предл.п.). Местоимение 2-го л. и возвратное могут иметь основы теб-, себ- в род. и вин.п. и тоб-, соб- в дат. и предл.п. (в акающих говорах безударные (таб’-, саб’-).

Во всех говорах имеет место попарное совпадение падежей род. с вин, и дат. с предл., причем в севернорусском наречии и среднерусских говорах (кроме Псковских) эти группы падежей различаются: в род. и вин. будет окончание -а, а в дат. и предл. — -е либо -и (в северо-западных говорах, где окончание -и будет также и в предл.п. существительных). В южнорусском наречии и Псковских говорах окончания всех четырех падежей совпадают в -е, если фонемная система говора утратила противопоставление <е> и <ё>; если же оно сохранилось, то окончания этих пар падежей различны: -е будет в род. и вин., -ё — в дат. и предл.

Что касается характера основы, то в северных говорах только местоимению 1-го л. свойственно чередование мен-/мн-; в южных же говорах оно наблюдается у всех трех местоимений: мен-/ мн-, теб-/тоб- и себ-/соб-.

В итоге основные разновидности парадигмы склонения личных местоимений и возвратного, наиболее важные в лингвогеографическом плане, т.е. выделяющие и противопоставляющие значительные диалектные ареалы, можно изобразить так:

Категория неличных местоимений характеризуется большим разнообразием входящих в нее разрядов слов. Сюда могут быть включены и местоимения 3-го л., которые по своим формальным, грамматическим особенностям совпадают с прилагательными, поскольку они имеют формы рода и падежные окончания адъективного типа склонения. Однако формы 3-го л. имеют и некоторые самостоятельные признаки, не совпадающие с признаками прилагательных и существенные в лингвогеографическом плане. Таковыми являются: 1) фонемный состав основы форм им.п.; 2) окончания форм мн.ч.; 3)форма вин.п. ед.ч. местоимения женского рода.

Формы им.п. ед.ч. в западных говорах содержат начальный < j > — j он, — j она, — jo но в окающих говорах. Начальный < j > является результатом частичного обобщения основ по косвенным падежам.

В форме им.п. мн.ч. характер основы сохраняется: — j он- — в западных говорах и он— во всех остальных. При этом местоимение с основой j он- имеет окончание -и без чередования твердого согласного с мягким в конце основы j оны , что также характерно для говоров западной зоны.

В говорах, где это местоимение имеет основу он-, окончание им.п. мн.ч. может быть -и без чередования согласных [оны] или [аны] в западных говорах, либо -и с чередованием согласных они [ани] в южных говорах, за исключением западной зоны, либо -е, смякающее основу [оне] в восточной зоне северных говоров и окающих среднерусских Владимирско-Поволжской группы.

Местоимение женского рода в западных говорах в форме вин. п. имеет окончание -у, присоединяемое к основе либо им.п. j ону, либо косвенных.

Для северных (в частности, Архангельских) говоров характерна также единая форма косвенных падежей местоимения ж.р, j ей (6ез j ей, к j ей, с j ей, на j ей в вин. и предл. п.), употребляемая как в беспредложных конструкциях, так и с предлогами.

Весьма существенны для территориальной характеристики говора также и диалектные различия в формах указательного местоимения тот. В большинстве говоров, как и в литературном языке, оно имеет формы тот, та, то, те. Но говоры западной зоны характеризуются специфическими формами этого местоимения: той, тая, тое, тои, а также с другим гласным (ты j -, тэ j -).

Указательные местоимения представляют большой интерес с точки зрения лексики и словообразования: для их структуры характерно присоединение к основе т- некоторых звуковых комплексов разного происхождения, осложняющих эту основу и как бы усиливающих ее семантический вес. Образовавшиеся таким способом местоимения иногда дают весьма обширные и четко определенные ареалы. Например, для юго-восточных говоров характерно местоимение эн-тот (энта, энто, энти); в говорах по течению р.Пинеги (Архангельская обл.) существует указательное местоимение нутый (нутая, нутое, нутые или нути), и по всей Архангельской обл. распространено местоимение, к которому присоединено там и которое поэтому имеет как бы внутреннюю флексию: тоттам, татам, тотам, тетам и формы косвенных падежей тоготам, тойтам, тутам и т.п.

3. Особенности имен прилагательных.

Диалектные различия в парадигмах имени прилагательного весьма разнообразны, и прежде всего потому, что они непосредственно связаны с фонетикой, с ритмической структурой слова. Можно выделить, однако, некоторые группы взаимосвязанных явлений, которые характеризуют и противопоставляют друг другу отдельные группы говоров и более значительные диалектные объединения.

1. Сравнительно узкая полоса говоров на западе южнорусского наречия имеет окончания -е j , -и j в им.п. ед.ч. м.р. и в косвенных падежах ж.р. прилагательных, которым на всей остальной территории соответствует -о j , молодой муж с молодой женой — молодэй (или молодыи) муж с молодэй (или молодыи) женой.

2. В род.п. ед.ч. прилагательных м. и ср.р. имеются две разновидности окончания: -ово и -ого. Окончание -ово распространено повсеместно; в одних говорах — как исконная и единственная форма, в других — наряду с -ого (-оγо) как форма, поддерживаемая влиянием литературного языка. Окончание (-оγо) свойственно юго-западным (акающим) говорам, но достаточно часто встречается и на севере, например, в Архангельской обл., где звонкий заднеязычный согласный имеет в принципе смычное образование. Фрикативный способ артикуляции в этих говорах возникает, вероятно, в результате ослабления смычки в интервокальном положении. В обоих вариантах флексии интервокальный согласный в северных говорах может выпадать, образуя сосуществующие в речи модификации: [белово — белого — белоо]; [белого — белоγо — белоо].

3. Тв. и предл.п. прилагательных м. и ср.р. противопоставлены на территории северных и основной части южных говоров окончаниями -им (-ым) и -ом (с молодым — о молодом) и совпадают в окончании -им (-ым) в среднерусских и юго-восточных говорах (с молодым, о молодым).

4. В окающих среднерусских говорах встречается двухсложное окончание форм косвенных падежей мн.ч.: худыим.

5. В акающих говорах конечный гласный двухсложного окончания вин.п. ед.ч. ж.р. и им.п. мн.ч. звучит как [а]: худа. худы/а.

6. Севернорусским и окающим среднерусским говорам свойственны односложные окончания им. и вин.п. ж.р. (худа, худу, стара, стару), им. и вин.п. ср.р. (худо, старо) и им.п. мн.ч. (худы, стары), образовавшиеся путем стяжения гласных в результате утраты интервокального < j >. Как уже говорилось, эти окончания варьируются в речи с нестяженными двухсложными окончаниями: -аγа, -уγу, -оγо.

7. Тв.п. мн.ч. прилагательных в говорах Архангельской обл. имеет окончание -има и не согласуется с окончанием той же надежной формы существительных: новыма домами, с такима ребятами (кроме южных районов, где существительные с безударными окончаниями имеют такую же форму: тонкима иголкима).

Окончание -има свойственно и числительным (пятима, двацатима) и входит в состав основы наречий, образованных от формы тв.п. (двоима, семерыми). Местоимения с односложной основой имеют ударное окончание -ма: с има или с нима, с тема, со всема.

4. Особенности глагольных форм.

1. Иногда различие существует внутри одного разряда с заменой гласного — суффикса глагольной основы: реве-л/рев-ут — реви-л/рев-ат (глагол принадлежит к другому типу спряжения), гна-л/гон-ат — гони-л/гон -ат.

2. Диалектные различия в чередовании конечных согласных основы настоящего времени обусловлены тем, что в говорах имеется тенденция к «выравниванию» основы, т.е. к устранению чередования согласных, предшествующих основообразующему суффиксу, и тенденция эта в различных говорах проявляется по-разному.

Чередование в глаголах с основой на заднеязычный может устраняться (и активно устраняется) двумя путями: во-первых, оно может заменяться чередованием твердого заднеязычного с мягким: пеку-пек′-ош, берегу-берег′-ош, а во-вторых, оно может устраняться вообще; пеку, пекош, 6ерегу, берегош.

Наличие чередования задненебного с шипящим отмечается на обширной территории на северо-запад от Москвы, в западной части Вологодских и Владимирско-Поволжских говоров, и на восток от Москвы. Чередование твердого согласного с мягким по типу пеку-пек’ош свойственно всем южнорусским говорам, среднерусским Псковским, северной части Вологодских говоров и Архангельским. Отсутствие чередования пеку, пекош встречается реже, но имеет четкий ареал распространения в восточной части Вологодской группы и северо-восточной Владимирско-Поволжской.

Чередования мягкого зубного с шипящим и мягкого губного с сочетанием «губной+[л’]» устраняются путем изменения основы в форме 1-го л. ед.ч. про[с’-у], хра[п’-у], лю[б’-у] в небольшом ареале говоров западной части южнорусского наречия и совсем маленьком — в Рязанской обл.

Имеются сведения о том, что такая парадигма — без чередований — была свойственна говорам северной части Архангельской обл. и считалась одним из признаков выделенной Н.НДурново, Н.Н.Соколовым и Д.Н.Ушаковым Поморской группы говоров.

Фонемный состав личных окончаний глагола содержит важные диалектные различия, некоторые из которых дают весьма четкие критерии для определения территориальной принадлежности говора. Благодаря высокой частотности этих форм в речи они легко доступны для наблюдения и анализа.

1. Важнейшим дифференцирующим признаком говоров северного и южного наречий является твердый или мягкий согласный в окончаниях форм 3-го л. ед. и мн.ч. — [т] или [т’]. Севернорусскому наречию свойственно [т], южнорусскому [-т’]

В среднерусских говорах встречается и то и другое: окающим говорам (и западным Новгородским, и восточным Владимирско-Поволжским) свойственно только твердое [т]; в акающих говорах возможно как [т’] (в западных Псковских), так и [т] (в восточных).

Таким образом, совмещение в одном говоре аканья и твердого [т] в окончаниях 3-го л. глагола встречается только в среднерусских говорах и является характерной особенностью той их части, которая именуется «говорами центра».

2. Формы 3-го л. ед. и мн.ч. могут быть и без конечной согласной фонемы: он аде, они глядя. Это наблюдается как в северных, так и в южных говорах, но в разных группах говоров имеет свои специфические структурные особенности.

В отличие от признака твердости или мягкости конечного согласного, который нейтрален по отношению и к типу спряжения глагола, и к формам числа, и к месту ударения в словоформе, отсутствие конечного согласного чаще встречается в определенных глагольных формах, а именно в формах ед.ч. глаголов 1-го спряжения и мн.ч. 2-го спряжения; безударные окончания чаще, чем ударные, бывают без конечного согласного.

3. Окончания форм 2-го и 3-го л. ед.ч. и 1-го и 2-го мн.ч. (средние члены парадигмы) могут иметь в своем составе либо фонему<о>, как в литературном языке, либо <е> во всех этих формах или только в некоторых из них. Эта особенность личных форм глагола наблюдается в основном в южных говорах и лишь изредка — на северо-западе в районе Ладожского и Онежского озера. При этом в говорах Курско-Орловской группы фонема <е> представлена во всех четырех формах (нес-ёш, нес-ёт, нес’-ём, нес′-ёте ), а в западных Смоленских и далее на север — только в двух.

Таким образом, если в литературном языке и большинстве говоров формы изъявительного наклонения отличаются от форм повелительного наклонения (для 2-го л. мн.ч.) первым гласным окончания [вы бер-ёте — бер-ите!], то в северо-восточных говорах они будут различаться только ударением: [вы беритё′], но [берите!].

Формы повелительного наклонения имеют одни и те же формообразующие аффиксы во всех диалектах: -и и –ø, с чередованием твердого конечного согласного основы в форме 2-го л. ед.ч., к которой присоединяется постфикс -те формы мн.ч.: нес-ут — нес-и, нес-ите, встан-у — встань, встань-те. Традиционное распределение этих двух окончаний по классам глаголов связано с особенностями их акцентной парадигмы. Диалектные различия в образовании форм повелительного наклонения состоят в том, что в некоторых говорах южнорусского наречия проявляется тенденция к установлению единой формы повелительного наклонения с нулевым окончанием: посадь, положь, которая, впрочем, никогда не распространяется на все глаголы. Противоположная тенденция расширенного употребления форм с безударным окончанием -и типа броси, сяди также имеет место, но проявляется значительно реже и только в севернорусских говорах района Белого озера.

Неопределенная форма в диалектах образуется в основном с помощью тех же морфем, что и в литературном языке: неслогообразующих суффиксов -ть, -чь (ходить, упасть, беречь) и слогообразующих -ти (нести, везти), а также отсутствующего в литературном языке -чи (печи или пекчи).

Однако не во всех говорах имеются все эти суффиксы, и диалектные различия в образовании форм инфинитива касаются, во-первых, набора суффиксальных морфем, а во-вторых, особенностей их дистрибуции или распределения по типам основ.

При максимальном наборе суффиксов закономерность их распределения состоит в том, что неслогообразующие суффиксы сочетаются с ударными глагольными основами (делать, стричь), а слогообразующие — с безударными, и в этом случае ударение падает на суффикс инфинитива (нести, печи — с усеченной основой, или пекчи). Такая система характерна в основном для северо-восточных говоров Вологодских, Архангельских и Владимирско-Поволжских. Но здесь же наблюдается и расширенное употребление слогообразующего суффикса -ти у глаголов типа класти, свети, прясти, т.е. неполный набор аффиксов с безразличным употреблением слогообразующих суффиксов с ударными и безударными основами.

В западной и южной части территории русских говоров, напротив, распространено употребление неслогообразующего суффикса -ть за счет слогообразующего (несть, плесть, гресть, а также печь, стричь), т.е. имеется типологически сходная картина безразличного употребления аффикса независимо от ударности-безударности основы.

Своеобразие формы инфинитива глаголов с основой на заднеязычный согласный состоит в том, что в большей части говоров она образуется от усеченной основы, к которой в южных и западных говорах присоединяется неслогообразующий суффикс -чь (пе-чь, бере-чь), а во Владимирско-Поволжских — слогообразующий -чи (пе-чи, бере-чи). Таким образом, основа инфинитива у них не совпадает с основой прошедшего времени, а основа прошедшего оказывается равной основе настоящего. В северо-восточных говорах эти глаголы имеют единую основу, к которой присоединяется слогообразующий суффикс -чи (пек-чи, берег-чи) либо -ти, как и у других глаголов (пек-ти, берег-ти).

Глагол идти имеет своеобразную форму в говорах западной зоны и южнорусского наречия: единственный для этих говоров суффикс -ть присоединяется не к основе глагола, а к «предыдущей» форме инфинитива, как бы удваивая его показатель: идти-ть или ити-ть.

Основные диалектные различия в образовании форм возвратных глаголов касаются фонемного состава постфикса, выражающего возвратность (непереходность) глагола. Эти различия состоят в следующем:

1) твердость или мягкость согласного [с] или [с’] в составе постфикса;

2) наличие или отсутствие гласного в тех формах глагола, гае возвратный постфикс следует за гласным: [-с’] или [-с’а], [-с] или [-са];

3) качество гласного в составе постфикса: [а], [е], [о] или [и].

По твердости-мягкости согласного в составе постфикса противопоставляются три диалектные группировки: северо-восточные говоры и говоры юго-западной зоны, где согласный всегда мягок; среднерусские восточные окающие говоры, где он всегда твердый, и северо-западные говоры, в которых согласный бывает твердым в одних формах (прошедшего времени после -л) и мягким в других (всех остальных).

По наличию или отсутствию гласного в составе возвратного постфикса восточные говоры (Вологодские и Влалимирско-Поволжские) противопоставляются западным: в восточной часта территории он существует преимущественно в полной форме как после согласного, так и после гласного (боюся, боитеся, боялася, боятся), а в западной усеченная форма выступает после гласного, а полная — после согласного (как и в литературном языке — боюсь, боится).

По качеству гласного в составе полной формы возвратного постфикса выделяются три основных типа; -ся, -си (-сы) и -се.

В сочетании с предыдущим признаком — твердостью или мягкостью согласного в составе постфикса — противопоставляются следующие диалектные территории:

северо-восточная, для которой характерен мягкий постфикс в слоговой форме с гласным [е]: бою[с’е], боям [с’е]

северо-западная, для которой типичен твердый постфикс после -л с гласным [и] ([ы]) в некоторых формах: боялсы (-са);

Владимирско-Поволжская, для которой характерен твердый согласный и гласный [а] в постфиксе: 6ою[с], боял[са.];

южная, для которой характерен мягкий согласный постфикса в слоговой форме с гласными [а] или [и]: бою[с’а], 6оял[с’и].

В северо-восточных (Вологодских и Архангельских) говорах возвратные глаголы, как и другие непереходные глаголы, способны образовывать форму страдательного причастия прошедшего времени, невозможную в литературном языке: у них не спетось;; с утра записанось.

В выражении значений прошедшего времени говоры, преимущественно северные, сохраняют некоторые архаические явления, утраченные литературным языком и многими другими говорами. Такие различия можно считать существенными, принципиальными, поскольку они затрагивают категориальную структуру языка.

Во всех говорах имеются простые формы прошедшего времени с формообразующим суффиксом -л, которые содержат диалектные различия только в акцентной парадигме некоторых глаголов. Глаголы типа брать, врать, гнать, драть и типа быть, жить, пить, класть в одних говорах, как и в литературном языке, имеют подвижное ударение в формах прошедшего времени (брал — брала, был— была), в других же — говорах западной зоны — ударение, стабилизировавшееся на основе: брала, врала, гнала, драла, была, жила, клала.

Наряду с простыми формами прошедшего времени в говорах (в особенности северо-восточных, Вологодских и Архангельских) активно употребляются сложные глагольные конструкции, состоящие из простой формы прошедшего времени полнозначного глагола и формы прошедшего времени глагола быть. Последняя может при этом быть согласованной (координированной) с формой основного глагола по признакам рода и числа (был приехал, была сгорела, были остались), а может быть несогласованной (некоординированной); глагол быть в этом случае имеет форму ср.р. (было задохнулась, было построил, было переехали).

Координированные конструкции, как правило, имеют значение плюсквамперфекта — давнопрошедшего времени, которое предполагает отражение в речи трех временных планов: настоящего, или плана повествования; плана того прошедшего, о котором ведется рассказ (употребляются простые формы прошедшего времени); и плана действий, предшествовавших тому времени, о котором ведется повествование, и вызвавших то состояние, ту ситуацию, о которой рассказывают (употребляется сложная форма прошедшего времени с глаголом быть).

Плюсквамперфектное значение координированной конструкции с глаголом быть называется относительным, если в высказывании имеется второе сказуемое, выраженное простой формой прошедшего времени, которая связана со сложной формой темпоральной зависимостью последовательности действий (тут весной-то она привозила— меня еще дома не 6ыло, не приехала еще была; за морошкой была пошла, да воротилась; его парализовало было, да отошло). Но в диалектной речи второй временной план может и не иметь эксплицитного выражения, и высказывание может содержать только одну сложную форму: у нас была избушка не сгорела (рассказ о жизни после пожара); у меня-то сын был остался двухгодовой (рассказ о жизни после смерти мужа); отец был потонул (рассказ о жизни без отца). Эти формы тоже могут считаться плюсквамперфектом, поскольку их значение относится к третьему временному плану (а второй подразумевается). Значение такой формы определяется как абсолютный плюсквамперфект, или давнопрошедшее, хотя реальная «давность» этого прошедшего не имеет значения: важно только то, что результат действия в этом случае имеет отношение к прошлому, а для настоящего он не актуален и может смениться совсем другим состоянием.

Конструкции с некоординированными формами часто не отличаются по значению от координированных, например: выткала один половик было — Володя увез; я сама было по три шкуры выделывала. Однако утрата (а возможно, и изначальное отсутствие) координации по формам рода и числа ведет к разрушению временной формы глагола и превращению было в частицу, которая уже не является составной частью глагола, а относится к высказыванию в целом, как бы вводя ситуацию прошедшего времени. Особенно ясно это видно в тех контекстах, где основной глагол употреблен в форме настоящего, будущего времени или повелительного наклонения: из жита крупы намелют было; было дают пять килограмм на отел; я сама лопату делала, нету было; а хлеба-то где было возьмешь?

Поскольку было в этом случае уже не образует единой формы с полнозначным глаголом, а является составной частью высказывания, то оно должно рассматриваться в аспекте синтаксического устройства высказывания.

Русские говоры обладают неполным по сравнению с литературным языком набором причастных форм. По сути дела, они имеют только причастия прошедшего времени, притом действительные причастия встречаются крайне редко, но зато набор страдательных причастий прошедшего времени в северных по крайней мере говорах больше по сравнению с литературным языком за счет широко используемой возможности образования причастных форм от непереходных, в том числе возвратных, глаголов (о чем уже говорилось) и глагольных основ несовершенного вида: раньше не в чем было хожено, дак и болят ноги-те; порато худо жито было; это душник, иш, давно не открывано дак; у нас еще дети в яслях, со скотом не обряженось дома.

Причастные формы обычно образуются от глагольных основ прошедшего времени при помощи суффиксов -н-, -т-, а если основа оканчивается на согласный, то суффикс выступает в виде -ён-: взя-т-о, собра-н-о, принес-ён-о.

Эти суффиксы могут перераспределяться по разным классам глагольных основ: собра-т-о, наколо-н-о, порва-т-о, распо-ре-н-о. Причем в южных говорах наблюдается тенденция к расширенному употреблению суффикса -т- (вскопато, поломато, убрато и т.п.), а в северных — напротив, -н- <провернено, суне-но, перегнёно, закинено).

Страдательные причастия употребляются преимущественно в краткой форме и имеют тенденцию к утрате форм согласования по роду и числу и превращению в неизменяемую форму, закрепляясь чаще в форме ср.р. (пенсия не получено — в северных говорах Архангельской обл.), реже — м.р. (охапка дров принесен — в северо-западных говорах Новгородской и Псковской групп).

Эти причастные формы утратили атрибутивную функцию и употребляются предикативно в составе сказуемого.

Диалектные формы, называемые деепричастными, только формально похожи на деепричастие литературного языка: они неизменяемы и образуются с помощью суффикса, идентичного суффиксу большинства деепричастных форм литературного языка, который присоединяется к основе прошедшего времени. Функционально же они весьма далеки от деепричастий, поскольку в диалектной речи выполняют предикативную (как и страдательные причастия), а не обстоятельственную функцию.

Исконные суффиксы деепричастий (а в еще более далеком прошлом — причастий действительного залога, утративших формы словоизменения) -ши, -вши в диалектах осложнены результатами взаимодействия с некоторыми консонантными глагольными основами и потому более разнообразны. Кроме повсеместно распространенных -ши, -вши имеются еще локально ограниченные варианты суффикса -мши, -лши, -тши, а в образованиях с корнем ид -дчи, -дши, -дци, -д: устамши, устатши, ушодчи, ушодши, ушодци, ушод.

Суффикс -мши характерен для южнорусского наречия и части среднерусских говоров (Владимирско-Поволжских); все остальные разновидности суффикса локализуются в западной зоне.

Различия в фонемном составе суффиксов, образующих деепричастия от многочисленных приставочных образовании с корнем ид-, зависят от фонетических особенностей говоров, которые могли быть впоследствии утрачены: гак, в северной части этой территории, Ладого-Тихвинской группе говоров, распространен преимущественно суффикс -дци (из [-д-чи]), отражающий некогда присущее этим говорам цоканье (ушо[цы], пришо [цы]); южнее, в Смоленской группе говоров, употребляется суффикс -дчи с мягким или твердым <ч>: ушодчи или ушодчы.

Деепричастные формы, образованные от возвратных глаголов, не сохраняют возвратного постфикса: проснувши, умывши, оставши.

Одним из наиболее существенных различий, касающихся грамматической структуры глагола, является наличие в говорах особой категории перфективности, или перфекта, отсутствующей в литературном языке.

Перфект как форма, выражающая состояние, которое возникло в результате действия, и неперфект как форма, означающая непосредственное протекание действия или называющая действие, образуют особую грамматическую категорию, отличную и от вида, и от времени, — категорию временной отнесенности. По этому признаку глагольные формы, выражающие перфектное значение, противопоставляются всем остальным глагольным формам как неперфектным.

Наличие или отсутствие в говоре категории перфекта — это проблема, с одной стороны, морфологической структуры глагола, а с другой, — поскольку для выражения перфектного значения используются особым образом причастно-деепричастные формы, — это синтаксическая проблема, которая касается не только способа выражения предиката в предложении, но и специфики разновидностей структурных схем простого предложения в диалектах.

Для выражения перфектного значения в говорах используются причастные формы, обладающие суффиксами страдательных причастий прошедшего времени -н-, -т-, и деепричастные с суффиксами -ши (-вши, -мши), -чи, не обладающие, как уже говорилось, некоторыми существенными формальными и функциональными признаками причастий и деепричастий: «причастные» формы в этом случае не склоняются и не имеют атрибутивной функции, а «деепричастные» не имеют обстоятельственной функции, присущей деепричастиям. В предложении те и другие обычно выступают в роли именной части составного сказуемого с нулевой связкой в настоящем времени и с формами глагола быть в прошедшем и будущем. Перфектная форма настоящего времени выражает состояние, имеющееся в момент речи, в результате действия, называемого глагольной формой и имевшего место в прошлом. Соответственно перфектная форма прошедшего времени выражает состояние, наступившее в прошлом в результате действия, которое предшествовало этому моменту прошлого. Такое значение соответствует плюсквамперфектному. Например, она поевши — это равнозначно тому, что она в данный момент сыта (потому что прежде поела); она была поевши — такая форма должна быть употреблена в контексте рассказа о прошлом, когда существуют три временных плана: момент речи, момент прошлого, когда фиксировано определенное состояние человека, и момент более отдаленного прошлого, когда совершилось то действие (по глаголу поесть), которое привело к этому состоянию (сытости); наконец, она будет поевши — значит, что она будет сыта в результате того, что предварительно (но тоже в будущем) поест. Это значение было хорошо выражено во фразе очень старой женщины из Новгородской области: «Пока вы до Москвы доедете, я уж буду померши».

Деепричастные формы на -ши (-вши, -мши, -лши, -тши), -чи обычно функционируют как формы действительного залога в двусоставных предложениях. Как правило, они образуются от глаголов совершенного вида непереходных, реже — переходных.

Временное значение этих форм близко к абсолютному плюсквамперфекту, давнопрошедшему, отделенному от настоящего.

Таким образом, по своей грамматической семантике эти формы очень близки формам абсолютного плюсквамперфекта с глаголом быть, а поскольку они сосуществуют в одной системе (в одних и тех же говорах), то возникает вопрос об их функциональном размежевании. Вероятно, оно проходит по линии выражения значений совершенного и несовершенного вида, но воз­можно, что и по некоторым другим оттенкам семантики, для которых литературный язык и говоры, где отсутствуют эти формы, не имеют специальных средств выражения.

Суффикс -ива (-ыва) в этих говорах имеет тенденцию к расширенному употреблению при образовании форм несовершенного вида, в том числе и от приставочных глаголов совершенного вида: формы типа накладываться, переваживать, содярживать, отделывать, разрезывать, отпускивать, оборашвать и т.и. вытесняют более простые формы типа наклонять, перевозить, содержать, разрезать, отпускать, оборонять. Любопытно, что по этой модели переоформляются и такие новые для диалектной речи глагольные пары, как оформить — офармливать, организовать — организовывать. Активность этого суффикса проявляется и в том, что он присоединяется иногда к основе с уже имеющимся показателем несовершенного вида, как бы удваивая этот аффикс: брать — бирать — бирывать; спросить — спрашывать — спрашивливать; рассказать — рассказывать — рассказывливать и т.п.

Синтаксические особенности в говорах.

1. Особенности словосочетаний в говорах.

2. Особенности предложений в говорах.

1. Особенности словосочетаний в говорах.

Корпус предлогов, бытующих в диалектной речи, в целом содержит меньше лексических единиц, чем в литературном языке. Однако среди них имеются такие, которые в литературном языке отсутствуют.

Основное диалектное различие состоит в том, что некоторые предлоги управляют другими падежными формами, чем в литературном языке.

Предлоги возле, подле, мимо, перед, кругом могут управлять вин.п. существительного: возле мою картошку дорога шла; подле реку травой заросло; Пинегу-ту мимо шли; кругом сосну бегал; повещают перед ворота.

Предлог о управляет вин.п. в обозначении места и предложным — в значении времени: о залив железна-то дорога идет; о прошлом годе в Архангельск ездила; о праздниках гуляли.

Среди отсутствующих в литературном языке — так называемые двойные предлоги («сделанные», впрочем, из того же «материала», что и имеющиеся в литературном языке): по-над, по-под, по-за, в-за и другие; список их принципиально открыт.

Эти предлоги распространены как в северных (Вологодских и Архангельских), так и в южных (юго-западных) говорах и, как правило, выражают пространственные отношения.

«Управляющей» обычно бывает вторая часть предлога, семантически значимая, тогда как первая часть только усиливает ее. Это хорошо видно на примере предлога в-за, который в точности, как за, управляет тв.п. в значении места (они ночевали в-за рекой) и вин.п. в значении направления (перееду в-за реку жить). Но иногда создается и другая модель управления, не свойственная ни первой, ни второй части сложного предлога: например, дат.п. при предлоге по-за: идет по-за магазину (это, впрочем, можно понять и как род.п.); по-за гнезду все глину молотками били; и предл.п. при нем же: по-за том доме-то сколько домов было.

Некоторые предлоги в диалектах имеют такие различия в лексической сочетаемости, которые выходят за рамки синтаксиса в собственном смысле слова: так, например, предлог с употребляется шире за счет предлога из в значении географических показателей (пришел с леса, приехал с Архангельска, невеста с той деревни брана) и в значении исходного материала (вязали с шерсти плели с веток). Предлог по употребляется в конструкциях с целевым значением: не только пойти по грибы, по ягоды (возможное и в литературном языке — вероятно, под влиянием диалектов), но и пойти в магазин по хлеб, поехать в город по внучку.

Конструкции именительного прямого объекта. Такие конструкции широко употребительны в севернорусской диалектной речи. Естественно, что о наличии такой конструкции можно судить только в том случае, если имя относится к группе существительных или местоимений, различающих им. и вин.п.: это могут быть существительные ж.р. на -а, существительные 3-го склонения с согласованным определением, существительные м.р. в ед.ч. одушевленные и одушевленные существительные м- и ж.р. во мн.ч. Глагол при этом может иметь форму зависимого или независимого инфинитива, причастия или деепричастия, либо спрягаемую (личную) форму: надо погода хорошая; надо лошадь другая; тебе помощник надо; мне бы надо поросенок подложить; корова придется отдать; у ребенка грыжа заговорить не умеют; у ей муж нету; надо получить премия; пошто ты, Катька, кормишь овцы? Гости-то приедут, так машина дайте; где бы нам девушка найти?

Синтаксическая сущность таких конструкций спорна: их можно рассматривать и как личные с им.п., и как безличные с им.п. прямого объекта, и как такие, где роль имени неопределенна. Не представляется возможным решить, является ли имя в таких конструкциях субьектом (а конструкция — личной) или объектом в безличной конструкции, если допустить, что объект может иметь форму им.п.

Наиболее употребительными из этих конструкций являются те, которые включают предикативное наречие надо с инфинитивом (коса надо наточить) либо без него (им старина надо). Эти последние выходят за пределы севернорусского наречия и встречаются в западных среднерусских и южнорусских говорах.

Поскольку существует проблема интерпретации этих конструкций как личных или безличных, то это уже выходит за рамки синтаксиса словосочетаний и относится к синтаксису предложения.

2. Особенности предложений в говорах.

Наблюдения над синтаксисом севернорусских говоров показывают, что в них отдается явное предпочтение пассивным и безличным способам выражения семантики высказывания по сравнению с литературным языком.

Яркой диалектной особенностью является способ выражения субъекта в пассивной конструкции род.п. с предлогом у, реже — от: он весь расточен у крыс; у меня овца своя, придано дано мне от мамы; такая справка у врачей дана.

Эти формы выражения субъекта действия называют субъектным дополнением, поскольку, означая логический субъект действия, они имеют форму косвенных падежей, присущую дополнению.

Пассивные конструкции, и в частности, конструкции с формами на -нось, -тось, в говорах часто употребляются в неопределенно-личном значении: изба была новая, в ней и не жито; разве помощника-то не послано было ? квартиры у всех даны; поваженось хлебом кормить; раз жененось — надо как-то жить; как помытось, так и оставлено.

Синтаксическая интерпретация конструкций с причастными формами на -н-, -т- зависит, во-первых, от свойств этих причастных форм (сохранения или утраты ими способности изменяться по родам и числам), а во-вторых, от формы членов предложения, зависящих от сказуемого, — способов выражения субъекта и объекта действия.

Употребление в говорах причастных форм в функции предиката имеет целый ряд конструктивных особенностей, характерных для разных географических ареалов. Эти особенности состоят в следующем:

1. Причастная форма и имя могут координировать между собой по признакам рода и числа, а могут не координировать. Координированные формы являются общерусскими и употребляются в литературном языке (корова напоена, сено скошено, дом построен, чашки вымыты). Однако, как уже говорилось, употребительность их в диалектной севернорусской речи значительно выше, чем в литературном языке.

Некоординированные формы являются специфически диалектными, характерными для западных среднерусских и всех севернорусских говоров (корову напоено, дом построено, чашки вымыто или корова напоен, сено скошен, чашки вымыт).

2. Конструкции с некоординированными формами могут содержать неизменяемые формы на -но, -то, соответствующие форме среднего рода, либо формы на -н, -т, соответствующие форме мужского рода.

Конструкции с формами на -но, -то, сочетающиеся с именем, называющим объект действия в им., род или вин.п., характерны преимущественно для севернорусских говоров к северу от Вологды (вода поставлено, воды поставлено, воду поставлено).

Конструкции с формами на -н, -т, сочетающимися с им. или род.п., имеющим партитивное значение имени, которое называет объект (вода поставлен, воды поставлен), характерны главным образом для западных среднерусских говоров (Псковских, Новгородских и Селигеро-Торжковских), но встречаются также и на северо-востоке.

Существует предположение, что эти формы вторичны и образовались сравнительно поздно из форм на -но, -то путем редукции (отпадения) конечного гласного.

3. В предложениях с этими конструкциями субъект действия может быть не выражен, а может быть выражен специфически диалектными средствами: род.п. с предлогами у или от (см. выше).

Предложения, центром которых является конструкция с причастными формами на -но, -то, -н, -т, могут быть как личными, так и безличными в зависимости от интерпретации падежной формы имени, связанного с глагольной (причастной) формой, а эта интерпретация не всегда однозначна.

Личными могли бы считаться предложения, в которых это имя имеет форму им.п. Однако если вспомнить, что этим же говорам свойственны конструкции с им.п. прямого дополнения при предикативном наречии или переходном глаголе (тебе машина надо; возьми эта пряжа; век-от жить— не река брести), то субъектное значение им.п., а следовательно, личный характер конструкции типа вода поставлено окажется сомнительным, и интерпретация предложения как безличного — вполне допустимой. Бесспорно безличными можно считать предложения, в которых субъект действия выражен косвенными падежами или не выражен вообще, а объект имеет форму вин.и., отличающегося от им. Так, конструкция сын ранено может интерпретироваться и как личная пассивная несогласованная («литературный перевод» — сын ранен), и как безличная или неопределенно-личная (сына ранили); конструкции типа воду принесено, сына ранено, у меня не затоплен, в избе не метено — однозначно безличные, называемые страдательно-безличным оборотом. Итак: 1) согласованные пассивные конструкции типа вода поставлена являются общерусскими, т.е. встречаются во всех говорах; 2) несогласованные пассивные конструкции с объектом в форме им., вин., род. партитивного п. и причастием в форме среднего рола типа вода (воды, воду) поставлено распространены в западных среднерусских и севернорусских говорах; 3) несогласованные пассивные конструкции с объектом в форме им. или род. партитивного п. и причастием в форме мужского рода типа вода (воды) поставлен типичны для западных среднерусских говоров.